Григорий Панченко - Горизонты оружия

• Название: Горизонты оружия
• Автор: Григорий Панченко
• Издательство: Форум
• Жанр: Справочники
• Год: 2007
• ISBN: 5-91134-066-6

Своеобразный оружиеведческий ликбез для читателей и писателей всех фантастических (и не только!) школ, стилей, направлений.

Герои нынешней фантастики гораздо чаще хватаются за меч, чем за бластер; да и в доспехи они облачены куда как регулярнее, чем в скафандры. Другой вопрос — какова при этом степень достоверности…

Итак, если вы прочтете эту книгу, то узнаете, в каком кармане носят катапульту, на какую пуговицу следует застегивать латы и как правильно стрелять из зенитного арбалета по дракону!

---

(Вот, кстати, лишний повод соотнести альшпис или протазан с эспадоном. Двуручный меч на поле боя работает точно в таких же условиях!)

…Именно в качестве оружия поддержки протазан и особенно эспонтон сумели перейти в «огнестрельную» эпоху (альшпис, слишком «бронебойный», смерти доспехов пережить не смог). «Особенно» — потому что, когда доспехи и многие виды холодного оружия сошли на нет, длина и полновесность протазана понемногу стали ощущаться как излишество. Поэтому где-то вскоре после времен виконта де Бражелона в моду вошли образцы облегченные и укороченные, но… вовсе не столь декоративные, как то иногда считают.

Конечно, линейная тактика сильно меняется в зависимости от того, вооружен солдат пикой или мушкетом. Но и в последнем случае «средний командир» сумеет выполнить функции прикрытия. Да, во время муштры — зверь и держиморда, а вот на поле боя — солдатам даже не «батяня-комбат», а именно «свой брат», пусть даже брат старший (как протазан — эспонтону!). Двое-трое таких «старших» умело прикрывают «братишек» во время томительно долгих секунд перезарядки ружей перед последним залпом — почти вплотную к противнику, уже в пределах досягаемости! — и даже непосредственно по ходу штыкового боя.

Пожалуй, лишь покончившие с линейной тактикой наполеоновские войны кладут рубеж боевому применению последних «мечей-копий». После них эспонтону место находится уже только на параде. А протазан, между прочим, перекочевывает в руки стражей уличного порядка: то как «пика» стражника Хозе (не из оперы Бизе, а непосредственно из текста «Кармен», рожденного путевыми впечатлениями Мериме), то как… «алебарда» российских будочников. Опять терминологический сбой…

С этой терминологией вообще сплошные проблемы! После того, как ряд материалов этой книги был опубликован в виде журнальных статей, я получил массу писем от «игровиков», «оружейников», читателей и писателей фантастики с просьбами дать четкое определение: чем отличается меч от кинжала? От шпаги? От палаша? Чем эсток от шпаги отличается? А палаш чем все-таки отличается от нее же? А если брать как типовой пример драгунский палаш 1750-х годов — то можно ли и правильно ли записывать в палаши любой «броадсворд» XVII века? А «дагетта» родня даге или нет? А «тесак» — это имя, фамилия, профессия или национальность? А ландскнетта, она же катценбальгер (или не она?), характер нордический — это меч или тесак? А чинкведей, он же чинкуэда, характер романтический (или романский) — он (или она) — то кто? А…

Ряд затронутых тем постараюсь сейчас осветить, хоть и наспех. При этом однозначного ответа сплошь и рядом дать не получится: надо учитывать ряд факторов. И это не чья-то прихоть: в оружиеведении десятилетиями держатся неурегулированные терминологические разногласия.

Есть обширный класс оружия (вроде как «пистолет-пулемет» и «штурмовая винтовка»). Габариты, боевые качества и пр. порой перекрываются — но никто не объявляет из-за этого АКМСУ пистолет-пулеметом. Так и палаш российских драгун из 1750-х — частный случай того, ДРУГИМ частным случаем чего является, скажем, хайлендский броадсворд, который у нас традиционно продолжают называть «клеймор» и даже «клеймора», а не «клейбэг».

У немцев негласно (тоже боятся давать окончательное определение — и правильно делают!) принято отличать палаш от широколезвийной шпаги по степени гибкости клинка. У нее клинок при мощном пробиве вражеского тела или сильном фехтовальном соударении должен упруго дрогнуть и тут же восстановить форму. У него — остаться жестким (ну, а при сверхнагрузке — сломаться, хотя и упругие шпаги ведь ломаются…). К упругому изгибу он, конечно, способен, на то и легированная сталь; но для такого изгиба требуются не фехтовальные мощности! Во всяком случае, при «человеческом» бое. Если один из участников схватки — фэнтезийный монстр, то тут, разумеется, иные мощности будут задействованы.

Грузинский (точнее, хевсурский) палаш XVIII в. Казалось бы, он столь оригинален, что в ножнах (внизу) его даже как клинковое оружие опознать непросто! Однако на клинке — золингеновское клеймо, а с другой стороны — надпись «Vivat Husar!», так что нет сомнений, где ковался клинок и кто был первым хозяином этой кавказской «переделки»

(Примерно по этим же параметрам в нашем, человеческом мире отличается от шпаги и колющий меч «стокко», он же эсток. Только он «сближен» со шпагой КОЛЮЩЕ-рубящей, а не колюще-РУБЯЩЕЙ, как палаш. И еще ряд нюансов: клинок скорее с ребром жесткости, чем с долами… абсолютно симметричная простая гарда, скорее даже мечевая крестовина…

При этом в некоторых современных языках эстоком можно назвать и разновидность шпаги! Оружиеведческая терминология здесь не совпадает с «бытовой».)

Простовато, нивелирует ряд деталей — но неглупо! Де-факто такое противопоставление «гибкость/жесткость» включает и вес, и манеру боя…

А кому надо посложнее — тогда, пожалуй, так (но, что называется, «попрошу мои слова не записывать!»). Если сочетаются несколько признаков палаша (как минимум два? три? В разных социумах и эпохах — по-разному) — то это он, а не шпага и не однолезвийный меч. Прямой клинок без полной двусторонней заточки (обух может быть и откован как бы «под лезвие», но заточен лишь на последней трети; при этом в разрезе клинок обычно все же асимметричен, угол схождения к псевдолезвийному обуху больше, чем к рубящей кромке). Клинок облегчен и утончен, что называется, в меру: т. е. не по-настоящему легок и тонок. И уж, конечно, не узок. Асимметричная гарда, почти всегда сложная, но способная при этом не только «не пущать» вражеские удары за счет конструкции, но и вульгарно останавливать прямое попадание за счет прочности.

(Скажете, что в ряде восточноевропейских и откровенно азиатских вариантов палаша гарды фактически нет? Верно; значит, там другие 2–3 признака учитываем. А какие признаки учитывать в фантастических вариантах миров — это уж самому автору решать!)

Сложный хват с заведением пальца за крестовину или за специализированные элементы гарды для палаша малохарактерен: удержание непосредственно за рукоять — «кулачным хватом» при силовой рубке, а при виртуозном бое, конечно, помягче, но все-таки более «в обхват», чем шпагу. Довольно часто (не всегда!!! Даже в кавалерийских вариантах!) рубка облегчается за счет изгиба рукояти и скольжения по нему ладони. Стиль боя предполагает изрядную долю мощных рубящих ударов (отнюдь не случайно рубящую кромку у многих палашей не стремились доводить до настоящей остроты; хотя при хорошей стали и умелой руке это все же даст ощутимые преимущества). При уколе глубокое «пронзание» — скорее исключение, чем правило: эффект достигается за счет ширины клинка и энергии удара. Не столь уж редко техника боя предполагает использование доспехов или парирующего щита (а вот кинжал или дага — скорее для шпажного боя!).

Универсальность и «выносливость» конструкции допускает бой как в пешем, так и в конном строю (включая и действия «конный против пешего»: о ездовых монстрах фантастики пока не говорим); если же кавалерийская привязка преобладает, то уж точно палаш, а не шпага. Баланс и прочность допускают «таранные» кавалерийские атаки (пусть как исключение). При рубке нередко усиливающее накладывание левой руки на запястье правой, а то и вовсе на удлиненную часть эфеса. Впрочем, последнее и у отдельных шпаг случается, а уж у эстоков тем более.

Ну и эпоха вместе с социумом, фантастические, реальные или реально-фантастические (допустим, при путешествии во времени). Иные из германских скрамасаксов сошли бы за палаши — но так говорить не принято. Иные из французских палашей времен гугенотских войн, пожалуй, и не вышли бы за пределы массивной колюще-рубящей шпаги — но они явно воспринимались как оружие не «фехтовальное», а военное, кавалерийское, предполагающее схватку в доспехах. С XVI в. известна масса «нестыковок», когда придворные хлыщи, отлично выучившиеся у лучших маэстро, вызывали на поединок ветеранов-фронтовиков — и вдруг оказывалось, что этот грубый неотесанный вояка оговаривает в условиях бой верхом, в латах и с «тяжелой шпагой».

А в другом случае — не в фантастике, а в источнике XVIII в. — я встречал такую фразу: «…Палашом он владеть умел, но фехтованию не был обучен». Из контекста было ясно, что речь идет о противопоставлении боя броадсвордом «рапирному искусству». Кстати, в том конкретном случае рапира «обученному фехтовальщику» помогла мало — но вообще-то бывало по-разному, не надо недооценивать легкий маневренный клинок.

Генерал Иоганн фон Вертц: не только талантливый полководец, но и один из лучших рубак-практиков эпохи Тридцатилетней войны. И на надгробье, и на прижизненных портретах мы видим его коронное оружие: не легкую шпажонку, а палаш с удлиненным эфесом, оставляющим место для дополнительного хвата левой рукой