Чайтанья Чандра Чаран дас (Хакимов А. Г.) - Как я пришел в Сознание Кришны...

• Название: Как я пришел в Сознание Кришны...
• Автор: Чайтанья Чандра Чаран дас (Хакимов А. Г.)
• Издательство: Наследие
• Жанр: Религия
• Год: 2005
• ISBN: 978-5-8205-0052-7

«О, когда же флейты чудной божественный звук струн коснется натянутых в сердце застывшем? Заиграет мотив нестерпимой разлуки...»

Кастури Манджари

---

Правда, наш рулевой КПСС предложила и другой вариант развития любви: исправительно-трудовые колонии, которые стали местом «перевоспитания» для сотен и тысяч ищущих молодых людей. Так и я со студенческой скамьи пересел на скамью подсудимых. Начались мои жизненные университеты. Скоро я понял, что жизнь за забором почти не отличается от, так называемой вольной, разве что потребительской корзиной. Здесь была точная копия тех же самых отношений: своя аристократия и изгои, артисты, модники... и даже «женщины». Были хорошие и плохие, виноватые и невинные. Я утвердился в том, что качества зверя живут в каждом человеке и проявляются более или менее, в зависимости от ситуации. Когда ты сыт, легко улыбаться. Даже лев миролюбив, если не голоден. Мне трудно было принять этот принцип бытия — борьба за выживание как суть человеческой жизни.

Поиски смысла жизни не дали мне даже в лагере сделаться «рабочей скотиной»: работа, каша, койка... Но эта активная позиция часто приводила меня в ситуации, когда жизнь висела просто на волоске. В эти экстремальные моменты своей жизни я и стал ощущать присутствие рядом с собой некоей высшей силы. С годами розовый туман блатной романтики и братства рассеялся, не оставив и следа. Все имеет цену, в том числе и дружба.

«Собатонщики» — те, кто едят вместе батон белого хлеба, а потом, когда он заканчивается, разбегаются. Какое точное определение этих отношений! Теряя интерес к общению и углубляясь в себя, я пытался вызвать ощущение высшего присутствия. Наступило время, когда мне стало просто тягостно за забором. И вдруг пришла нежданная полусвобода: меня отправили на стройки народного хозяйства.

Комсомольско-молодежная стройка! Что об этом сказать... Я увидел жизнь российской глубинки с ее невежеством, пустыми магазинами, пьянкой, неустроенностью. Все до боли напоминало лагерь. Единственная новизна — это женщины, они не были похожи на тех умненьких, милых, домашних девушек моей юности. Новые отношения дурманили голову. Но очень скоро и это стало напоминать мне совместное поедание белого хлеба в лагере. Этот мир — большая тюрьма!

Домой я возвращался не 26-летним молодым человеком, а старцем, увидевшим бессмысленность человеческого существования... Вечеринка однокашников... Пьяненькие друзья детства, хвастающиеся своими достижениями и тем, кто как устроился в жизни. Их восторженная просьба рассказать о ТОЙ, так называемой, жизни.

...Она принесла Новый Завет.

Я обретаю реальность существования. Теперь все приобрело смысл: Мое рождение, поиски и даже тюремная пайка. Возьми свой крест и неси его! Тот, кто делает добро, есть СЫН ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ. Я первый раз в церкви. Она встает на колени перед иконой Божьей Матери. Отмечаю: слишком легко встает. Да, это смысл жизни — обрести Божественную любовь. Священное писание начинает жить во мне. Мое первое преклонение перед иконой: «из Ее лона пришел Спаситель!». Какая тяжесть уходит из моего сердца! Я целую прокуренную руку батюшки на причастии. Он удивлен. Молодежи в соборе почти нет. Нет, жизнь не бессмысленна, есть другая, истинная ее сторона. Мы же живем наизнанку.

Она беспокоится: «В тебе столько надрыва, хочешь узнать о радостном пути?».

Мы в гостях. Ее друзья — забавные ребята. Какие светлые, чистые, без примеси озабоченности глаза! Маленькая самиздатовская брошюра Бхактиведанты Свами. Какая глубина разума и внутренняя безмятежность, радость и счастье! Мои эмоции приходят в порядок. Прабхупада не говорит — он изрекает истину.

Я повторяю мантру. Брат тоже начинает выползать из своего махрового имперсонализма. Очищение. Я перестаю есть мясо. Мать в тревоге. Отец благодушествует:

— Не дури, сынок, выпьем по маленькой и закусим. Почему все мои поиски кажутся им блажью?

— Нет, отец, это серьезно.

— Ну и дурак, сдохнешь ведь.

Иногда я еще курю травку, так, несерьезно, для «духовного энтузиазма». Сегодня торговец запоздал. Говорит, на одной квартире была засада, долго не хотели его отпускать.

Ночью не могу уснуть, вспоминается лагерь. Она смотрит в глаза:

— Чего ты боишься больше всего?

— Тюрьмы. Больше не могу жить не свободным от своих чувств. Неужели я так глупо готов променять забрезжившее на горизонте счастье.

Ведь сдаст барыга, своя шкура дороже. Внутренний голос: «Чтобы не думать о людях плохо, не имей с ними плохих дел». Прощай дурман.

Обо мне узнают преданные, приходят познакомиться. Рассказывают об основных принципах духовной свободы.

— Знаешь, милая, мы с тобой нечисто живем. Ты моя жена, мать моих будущих детей.

Прощай, "сладкий" грех.

Преданные говорят о приближающейся войне, почти все уехали из больших городов. Жить в городе без преданных бессмысленно.

1982-й год. В Москве начались гонения, первые суды. У меня плохое предчувствие. Я еще под надзором, участковый просит зайти для беседы. До боли знакомая атмосфера милицейского кабинета: «Вы задержаны».

Три дня в КПЗ в полном неведении. На четвертый приезжает следователь из мест моей «комсомольской» молодости.

Ничто не забыто, никто не забыт. О Господь, как милостив Ты к этой заблудившейся душе! Ты даешь мне возможность ответить сейчас за все свои прегрешения. Я принимаю это с великой радостью.

Следователь ожидал увидеть матерого преступника, а увидел раскаявшуюся душу.

Разрешили подойти к поезду брату и нескольким преданным. «Прощайте. Считайте меня предавшейся душой».

Второй срок... Это были тяжелые, но удивительные годы. Я постигал духовные истины не по книгам, а в суровой жизненной ситуации. Это был искренний порыв беспомощной души, и Господь щедро наделял Своей милостью.

С самого начала Он послал мне человека, который буквально через несколько дней после нашей встречи стал повторять 16 кругов мантры и на протяжении всех этих лет был моим товарищем.

Однажды, размышляя об иллюзорности отождествления себя с телом, я ощутил, что выхожу из него. И в течение нескольких часов находился в таком отстраненном от него состоянии.

В другой раз, повторяя по 64 круга мантры в течение нескольких месяцев, я совсем отстранился от тела и стал возноситься. Приближаясь к неземному свету, я ощутил тепло и начал растворяться в этом свете, но глубоко укоренившаяся привычка отождествлять себя с материей вызвала страх, и я стал возвращаться.

Но самое главное чудо — это Само святое Имя. Оно защищало меня все эти годы, давая силы преодолевать трудности, связанные с тяжелым трудом, холодом, голодом, невежеством окружающих и собственной глупостью.

Прабхупада же стал для меня мерилом Истины. Я постоянно вспоминал то немногое, что мне удалось услышать о Нем. Его присутствие и забота проявлялись даже в таких «мелочах», как дополнительная миска каши.

Письма приходили редко, за год было несколько открыток с поздравлениями. Я не обижался, преданных преследовали, и никто не хотел мне неприятностей. О, эти преданные, они Душа этого мира!

Брат приехал на свидание в конце третьего года моего заключения.

Она писала почти каждый день, иногда несколько раз в день. Ближе к концу срока, видя мою серьезность в духовной жизни, Она призналась в своей неспособности следовать за мной и... отпустила.

О своем духовном посвящении я узнал из письма с опозданием в год, оно провалялось все это время в оперчасти. Я был удивлен, так как не предпринимал к этому никаких усилий. Позднее один из преданных рассказал мне, как он в телефонном разговоре с Гуру сообщил обо мне, и тот через неделю дал согласие на мою инициацию. Так Кришна показывал мне, как Он устраивает все необходимое в жизни искреннего человека. И для Него не так важно, что в баланде, которую я ел, иногда попадались рыбьи скелеты, а в прокуренном бараке приходилось дышать не воздухом, а махорочным дымом. Он готов пролить потоки безграничной милости на того, кто проявляет хоть небольшой интерес.

За все пять лет пребывания в лагере мне не посчастливилось встретить ни одного серьезного верующего. Были хорошие, искренние, но невежественные души.

В последний год в зону привезли евангелиста тульского пресвитера. С большим трудом мне удалось пробраться к нему в барак, я так хотел поговорить о Боге.

Николай был в годах, несколько раз судим за веру. Сначала он боялся говорить, но потом разошелся. Так я узнал, как он замечательно проводит службы, как плачут на них люди, но о Личности Бога ничего. В свою очередь, я стал делиться богатством Сознания Кришны.

— Ой, не то, Игорь, ой, не то.

Один только раз я почувствовал его духовным человеком. Наш отряд возвращался с работы в жилзону. На лагерном «Бродвее» без шапки в мороз стоял Николай и плакал.