Барбара Вуд - Мираж черной пустыни

• Название: Мираж черной пустыни
• Автор: Барбара Вуд
• Издательство: Мир книги
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-486-01231-0

Англичане брат и сестра Тривертоны, отправляясь в Африку, вряд ли догадывались, что им предстоит путешествие длиною в жизнь. Начало двадцатого века — время активного освоения африканских колоний и столь же активного сопротивления этому местного населения. Но кто знает, где твое место под солнцем? Грейс Тривертон, несмотря на все трудности и препятствия, открывает клинику, помогая больным африканцам. Любовь и смерть, страх и преодоление проходят через годы и десятилетия, становясь судьбой…

---

Возвращаясь к разбросанной на столе кипе бумаг и мыслям о том, что ей предстоит сегодня сделать (надо что-то решать с гадюками, все ближе и ближе подбирающимися к загону для скота, с сорняками, растущими на картофельных грядках, и принципиальным нежеланием людей подчиняться ей в отсутствии отца), Мона взяла свежий номер «Ист Эфрикан Стандарт» и стала рассматривать фотографию на передовице.

Грейс отправилась в Найроби, чтобы представлять Тривертонов на церемонии принятия присяги Элиудом Мату, первым африканцем, выбранным в Законодательное собрание Кении. Это было знаменательным событием, не допустить которое старались очень многие: еще бы, африканец в правительстве! На снимке тетя Грейс сидела между губернатором и мистером Мату. В статье, которую иллюстрировал снимок, говорилось:

«…Также на церемонии присутствовала доктор Грейс Тривертон, известная среди местного населения под именем Ньята».

Да, так Грейс называли африканцы. Ньята на их языке значило «мать всех добродетелей и любви».

Мона потягивала горячий чай и думала о тете. Имя Грейс Тривертон стало в Кении легендарным и теперь планомерно завоевывало остальной мир. Седьмым изданием ее медицинского справочника «Когда ты должен быть врачом», с его ненавязчивым и искренним посвящением на первой странице «Джеймсу» пользовались солдаты на полях сражений. Моне казалось, что запас энергии предприимчивой тетушки буквально неисчерпаем. В свои пятьдесят четыре года она и не думала сбавлять обороты. Скорее наоборот, Грейс ураганом пронеслась по Восточной и Центральной Африке, распространяя новую вакцину от желтой лихорадки, предоставленную Фондом Рокфеллера, посещая клиники и госпитали, ухаживая за ранеными солдатами в Найроби и произнося речи в защиту дикой природы.

Теперь Мона уже не удивлялась, почему Грейс не вышла за Джеймса. Они долго это обсуждали, когда вернулись из Уганды семь лет назад. Но в конце концов обоим пришлось признать, что их возможный брак выглядел бы по меньшей мере нелогично. Каждый из них вел собственную жизнь, требующую от обоих полной отдачи. Грейс не могла переехать в Килима Симба, а Джеймс — в миссию: постоянные разъезды делали это невозможным. Видеться получалось бы редко, о детях не могло быть и речи, так что о свадьбе пришлось забыть.

И они остались просто хорошими друзьями, стараясь проводить вместе больше времени, а в праздники отправлялись на побережье. Грейс заводила свой старенький «форд» и ехала в Килима Симба на пару дней. В общем, они были счастливы, и этот небольшой гражданский договор казался идеальным решением.

Три письма были из-за границы. Первое — от тети Моны, Эдит, из Белла Хилл.

С тех пор как дядя Гарольд погиб при попадании немецкой бомбы в мужской клуб в Лондоне, а кузина Моны, Шарлотта, «записалась в медсестры» и отправилась на Тихий океан воевать с японцами, тетя Эдит осталась в Белла Хилл совсем одна, если не считать семьдесят восемь детей, эвакуированных из Лондона. Тетя писала:

«Они заставляют эти старые мрачные стены наполниться веселым смехом. Я люблю их всех так, словно они мои собственные дети. А у нас была только Шарлотта. Не сомневаюсь, что большинство из моих нынешних гостей остались сиротами; некоторые не получали вестей от родителей с самого начала бомбежек. Что будет с ними после войны? Этот огромный дом покажется им таким пустым.

После того как Шарлотта вышла за этого американского летчика, я осталась здесь совсем одна, и это меня пугает: одолевают воспоминания. Это Гарольд все держался за Белла Хилл, как за спасательный круг. Как тебе известно, он двадцать один год спорил с Валентином, когда тот собирался продавать очередной кусок земли в Белла Хилл, чтобы рассчитаться по долгам в Белладу. Сейчас я была бы этому только рада. В конце концов, Роуз, Белла Хилл — это ваш с ним дом. Может, тебе захочется вернуться и пожить здесь? В любом случае, чтобы ты ни решила, после войны, когда все ребята устроятся, я перееду в Брайтон и буду жить там со своей кузиной Наоми. Я буду очень благодарна Валентину, если он выделит мне годовое содержание…»

Второе письмо было от отца Моны. Она раздумывала, стоит ли его открывать, ведь на конверте стояло имя его чернокожего управляющего.

Она знала, что в письме содержатся указания по ведению хозяйства. И это вызвало у нее вспышку гнева. После своего отъезда в 1941-м Валентин регулярно отправлял в Белладу письма с инструкциями по устройству плантации для своих африканских работников. Когда Мона написала ему, что хочет проконтролировать процесс, то получила в ответ очень вежливый отказ. Семь лет назад у Моны появилась мечта — научиться управлять кофейной плантацией, которой так и не суждено было сбыться. Никакие аргументы и бесконечные споры не могли заставить отца переменить свое решение. Направлять дочь по своим стопам он решительно не хотел. Этим должен был заниматься Артур.

Мона показывала управляющим первые письменные указания от отца из Эфиопии — в то время там шли военные действия. Они касались рассаживания кустов, удобрения почвы перегноем, устройства колодцев и организации системы ирригации. Но вскоре обстоятельства изменились. Кенийских солдат нужно было кормить, не говоря уже о тысячах итальянских военнопленных, которых отец присылал с границы. Правительство потребовало, чтобы фермеры использовали свою землю наиболее практично, и поэтому Моне пришлось отказаться от большей части кофейных посадок и заняться смешанным земледелием.

Она вновь написала отцу, стараясь все объяснить, но он предпочитал не слышать ее и настаивал на том, чтобы они продолжали выращивать только кофе. Тогда Мона разработала собственный план. В кабинете отца нашлась отличная подборка книг по земледелию, собранная за много лет. Мона прочитала и изучила много материалов, выслушала советы других фермеров, отправилась в Найроби и узнала, что ей может понадобиться, а затем вернулась и решилась подделать новый «перечень указаний от отца». Первой культурой, которую предстояло вырастить на очищенных землях, был маис, и ей удалось добиться очень хороших результатов.

Моне помогали сэр Джеймс и Тим, который ходил вдоль грядок вместе с ней и то и дело указывал на те или иные недостатки. К тому же управляющие оказались хорошими фермерами. Они чувствовали, когда начнутся дожди, когда почва пересыхала, когда грозила нашествием саранча, знали, как спасти урожай от полчищ вредителей. В результате этот маленький обман стал своеобразной победой над отцом.

Мона с ужасом ожидала, когда он вернется с войны. Из-за ее поступка разгорится чудовищный скандал, а потом он опять возьмет бразды правления в свои руки, не позволяя ей больше вмешиваться. А она этого не переживет. За эти четыре года у Моны впервые в жизни появилось чувство, что она на своем месте и с уверенностью может назвать Белладу родным домом. Никогда раньше она так сильно не ощущала себя частью этих пятисот акров земли. Во время школьных каникул она приезжала домой на правах гостьи, ночевала в комнате, которая могла принадлежать кому угодно, и ужинала с родителями, которые казались незнакомыми людьми. Но вот сейчас…

Дом в Белладу стал ей родным. И она не собиралась терять его.

Третье письмо было от Джеффри.

Мона налила себе еще чашку чая, прежде чем распечатать его, растягивая удовольствие. Она с нетерпением ждала его писем и в последнее время просто не могла без них жить.

Джеффри Дональд был в Палестине, занимался «полицейской работой». Он не мог особенно распространяться, в чем она заключается, но Моне удалось получить некое представление из доходящих до нее новостей. Ситуация, в которой оказался Джеффри, казалась довольно опасной: огромное количество европейских евреев бежало от нацистов и нашло убежище в Палестине, а местное арабское население инстинктивно противилось вытеснению и оказывало сопротивление. В ответ на это определенные тайные сионистские общества также вступили в противостояние, напоминая англичанам об их обязательствах по возвращению евреев на историческую родину. В общем, это был не самый спокойный уголок в мире, но Мона радовалась, что Джеффри там, а не, скажем, в Бирме, где кенийские войска несли большие потери. На этот раз он писал:

«Война не может продолжаться вечно, и, когда она закончится, мир станет совсем другим. Запомни мои слова, Мона. Все будет по-другому. Наступит новый век, и я собираюсь стать его частью. Когда я вернусь домой, то займусь чем-нибудь принципиально новым. Туризмом, Мона. Война раскрыла наш мир. Она забросила тысячи людей далеко от дома, и они поняли, как велика наша планета. Это зародило в них желание путешествовать. В прошлом туризм был просто развлечением для богачей, но мне кажется, что обычный человек, вернувшийся домой из экзотических стран, где он воевал, захочет вновь посетить их в мирное время. И я намереваюсь поместить Кению на туристическую карту мира. Напиши, что думаешь по этому поводу, ты знаешь, как для меня важно твое мнение.