Петр Замойский - Повести

• Название: Повести
• Автор: Петр Замойский
• Жанр: Великолепные истории
• Год: 1954

В настоящее издание включено две повести П. И. Замойского (1896-1958) "Подпасок" и "Молодость", одни из самых известных произведений автора.

Время, о котором пишет автор - годы НЭПа и коллективизации.

О том, как жили люди в деревнях в это непростое время, о становлении личности героев повествуют повести П.Замойского.

---

 — Так вы что же, не подчиняетесь Временному правительству, что ли? — спросил Сабуренков, удивленно глядя на меня.

 — Наоборот, мы хотим облегчить его работу в будущем.

 — Постановление об охране посевов знаете?

 — Есть такое.

 — О примирительных камерах?

 — Тоже. Потому мы с вами так примирительно и говорим: отдайте землю, а то отберем.

Сабуренков опешил. Не дав ему опомниться, Филя добавил:

 — Временно–временно. Все вы временные, а мы, мужики, постоянные. Чего с ним говорить?

 — Говори теперь ты, — разрешил я Филе и начал закуривать.

 — С вами говорил он мирно, — указал на меня Филя. — Думал, вы в разуме. И пришли было мы арендовать у вас землю по три с полтиной, да похоже, никак не выйдет. Так вот что: нынче же снимаем всех ваших австрийцев и отправляем их свергать своего царя. Завтра выезжаем сеять. Мы отбираем землю в народную пользу. Мы, фронтовики, кровь лили не за хвост собачий. Сдавайте дела, а сами можете ехать, куда хотите.

 — В–вон! — вскочил вдруг Сабуренков, и краска залила его лицо. — Вон, хамье, большевики! — стукнул он кулаком по столу так сильно, что мужики наши вскочили со стульев, а солдатка–вдова испуганно охнула.

Не только Филя побледнел, но и меня от этого звериного крика бросило в озноб. Я воочию увидел настоящий облик врага. Страшная злоба охватила меня.

 — Сядьте, помещик Сабуренков. Теперь вы…

Не успел я договорить, как вбежали два мужика.

 — Шум там! — закричал один. — Кокшайские с кольями прибежали!

Ага, вон что!

Взглянул на Сабуренкова. Злая радость в его глазах.

 — Вы посылали верхового?

 — Идите вон!

 — Ваша проделка вам дорого обойдется.

Издали донесся яростный шум. Там уже, наверное, драка.

 — Мужики, надо идти, — сказал Федор. — Ну ее к черту, с землей!

Сабуренков вышел из‑за стола и, ни слова не говоря, направился к двери.

Мы с Филей переглянулись. Я ему кивнул, и он сразу, как тигр, так схватил Сабуренкова подмышки, что тот запрокинулся и ударился о грудь Фили затылком.

 — Обыскать! — крикнул я. — Павел, лезь в карманы.

 — Есть! — радостно крикнул Павел.

Из внутреннего кармана он вынул браунинг.

Сабуренков бился, пытаясь вырваться, но у Фили и медведь не вырвется.

 — Степка, Федор, оставайтесь, караульте. К окну не подпускайте. Посадить его в угол! — приказал я. — Павел, в случае чего не жалей пули.

Едва вышли из дверей конторы, как лоб в лоб встретились с управляющим. Он отступил, схватился за карман.

 — Руки вверх! — скомандовал Филя и наставил на него браунинг.

Я бросился к управляющему. В руках моих очутился скользкий блестящий пистолет.

А крики и шум неслись все сильнее.

 — Ну‑ка, ведите его сюда вот, — открыл я дверь в контору. — Федор! — окликнул я. — Возьми кол, стань в двери, посматривай в окно. В случае чего бей их, как собак. Слышишь, Федор?

 — Вот напасть… — прошептал он.

 — Филя, — дрожащим голосом сказал я, идя к ограде. — Ты станешь на виду, браунинг держи наготове. Не кричи, не выступай. Кричать буду я.

И мы пошли. До нас долетали отдельные голоса, ругань, шум и свист. Что‑то сейчас будет? Неужели наши и кокшайские подерутся из‑за барской земли? Неужели помещику удастся стравить два села?

За высокой оградой усадьбы, на прогалине дубового леса, — огромная толпа. Шум, крики, ругань. Испокон веков ссорились два села. Барская земля граничила как с нашим, так. и с кокшайским полем.

Навстречу нам торопился плотник Фома.

 — Скорей, скорей! Вот–вот начнется.

 — Видим, что начнется, — ответил я, думая: «Что же мы можем сделать?»

Филя идет впереди, сердито расталкивая всех, кто не сторонится.

Всматриваюсь в лица наших сельчан. В их взглядах какая‑то надежда на нас. Будто мы, уполномоченные, только явившись, уже все уладим. Я поотстал от Фили. Куда его несет в самую свалку? Останавливаюсь и вслушиваюсь в перебранку. Вот народ! Все еще дразнят друг друга говором. Наши говорят не так, как они, а те не так, как наши. Но уже слышны более грозные голоса. На прогалине собралась молодежь. Несколько парней из Кокшая вызывают наших «на кулачки». К ним‑то и отправился Филя.

 — Эй, кривой сыч! — крикнул ему кто‑то из кокшайских, но Филя не обратил на это оскорбление никакого внимания и важно прошелся вдоль фронта.

 — Зачем пришли? — это кто‑то из наших. — Землицы захотели? Убирайтесь, пока целы.

 — Попробуйте! — выступил кокшайский мужик и уже засучил рукава. Обернувшись к своим, воинственно провозгласил: — Долго будем глядеть на них?

Забияки сходятся все ближе и ближе. Бабы и девки отступили назад.

Кокшайский мужик и с ним человек десять уже вышли вперед. Среди наших проталкивался сапожник Яшка. Он осмотрел мужиков, готовых ринуться друг на друга, и воинственно заорал:

 — За землю, за волю!

Словно кнутом меня стегнуло. Я очутился между двух разъяренных толп, готовых броситься в драку.

 — Товарищи! — заорал я что есть силы.

Неожиданное мое появление и еще малознакомое слово несколько охладили их пыл. Ко мне подбежал Филя.

 — Держись возле меня, — сказал он, хлопая по карману с браунингом.

 — Филя, скажи, чтобы стол принесли. Митинг надо.

 — Какой митинг?

Я хотел ему ответить, но кто‑то из кокшайских крикнул:

 — Эх, видать, безрукий!

Наши обиделись за меня.

 — А у вас безголовые.

Им тут же в ответ:

 — У кого хромых больше?

И опять началась перебранка. Но Филя, уже сказав кому‑то о столе, вышел вперед и громовым голосом оповестил:

 — Граждане, тише! Будем говорить.

 — Кто говорун?

 — От комитета волости, — заявил Филя.

Мало–помалу начали стихать. Даже те, кто были в лесу, и те шли сюда. Принесли стол. Я взобрался на него и оглядел всю толпу кокшайских. Да, их много. Сердце билось, руки, ноги дрожали. Я боялся, что сорвется голос, не дадут говорить.

Едва я открыл рот, как меня перебили:

 — Ишь, привалили всем селом!

 — Себе только захватить?

 — Для вас слобода, а нам ошметки?

И снова начались выкрики. Нельзя терять ни минуты. Надо взять их в руки. Надо сразу найти большие слова, ударить по сердцам.

 — Граждане Кокшая, солдаты–фронтовики, солдатки и вдовы! Привет вам от нашего села. Поздравляем с революцией! Долой помещиков! Земля народу! Ура, товарищи!

Все — наши и кокшайские — сначала неуверенно, затем сильнее и дружнее огласили лес и имение громкими криками. А я продолжал:

 — Не для того мы свергли царя, чтобы селом на село идти. Кому нужна драка? Помещику. Деды ругались из‑за этой земли, отцы дрались, неужели и мы с вами дураки? У нас и у вас один враг — помещик, — показал я на усадьбу, — Он обманул. Он никому не хочет сдавать землю. Военнопленные, слышь, засеют, а нас стравить захотел, как собак. За гем и управляющего к вам послал. Нет, не стравить ему нас. Не дадимся! И не арендовать его землю будем, а отберем ее даром. В губернии был съезд крестьян. Он решил: все земли — помещичьи, царские, монастырские — отобрать без выкупа в пользу крестьян. Инвентарь не делить, а пользоваться по очереди. Леса, сады, постройки оберегать, как народную собственность. Вот, граждане, постановление крестьянского съезда. Хозяин земли — народ! Мы с вами! Правильно?

 — Правильно! — раздались голоса.

. — Запомните, граждане, дело в пользу крестьян идет не от Временного правительства, где князья да помещики, где эсеры, — дело в нашу сторону клонит партия большевиков. Запомните. В ней рабочие и солдаты–фронтовики, — наш брат. Одна она за крестьян. Она одна требует отобрать всю землю бесплатно и передать народу. В этой партии главным Ленин. Ленин приказывает немедленно отобрать землю бесплатно. И мы сделаем так. Мы с вами договоримся, как разделить ее и засеять. Согласны?

 — Согласны!

 — Постой, постой, — услышал я сзади себя.

Оглянувшись, увидел Николая Гагарина.

 — Граждане, — полез он на стол, который закачался под его тушей, — не так тут говорили.

 — Говори теперь так! — крикнул Филя и, обращаясь к кокшайским, пояснил: — Это наш мельник!

 — Знаем его!…

Николай сердито прокричал:

 — Наша партия трудовая…

 — А наша бедовая, — быстро перебил его Филя.

 — Я как председатель комитета… — постучал Николай себя по груди, — облачен властью…

 — Разоблачим! — подхватил Филя и кивнул кокшайским.

Николай не мог связно говорить. На сходах он привык кричать.

 — Есть приказ — землю арендовать, а не самовольством! За такое дело…

На мое плечо легла рука. Обернувшись, я обомлел от неожиданности.

 — Тарас!

 — Узнал?

 — Как же. Рядом села, а не видались с тех пор, как из госпиталя вышли. Пойдем в сторонку, пока болтает наш председатель.