Иван Машуков - Трудный переход

• Название: Трудный переход
• Автор: Иван Машуков
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Роман
• Год: 1953

---

— Новых рабочих надо воспитывать трудом, социалистическим соревнованием, — говорил он. — А вот как нам соревнование организовать — об этом следует хорошенько подумать. Мало, чтобы соревновались коммунисты, комсомольцы, кадровые рабочие. Надо нам новых рабочих иметь в виду, в особенности вербованных крестьян…

Сбоку от президиума сидел Черкасов. Он настороженно слушал Трухина. Словно чего-то боялся. Один за другим выступали рабочие. И вот оказывалось из этих выступлений, что в леспромхозе не всё ладно. И Егор замечал, как Черкасов волновался.

— Я, конечно, беспартийный, но кое-что скажу, — густым басом гудел Филарет Демченков. — Товарищ директор, — повернулся он к Черкасову, — вы бы хоть один раз по делянкам проехали, поглядели бы, как народ лес рубит. Делянки же захламляются!

— На это десятники есть! — крикнул Черкасов. — Начальник участка!

— Десятники само собой, а вы у нас руководитель, за всем должны смотреть. Лес-то ведь наш, его беречь надо…

Когда Черкасов прерывал ораторов, Москаленко явно неодобрительно на него поглядывал.

— Товарищ Черкасов, к порядку, я вам дам слово, — сказал он однажды строго, и директор подчинился.

Егор, глядя на Москаленко, удивлялся про себя. "Ну и сила у этого мужика, — думал он, — смотри-ка ты, директора не боится, осаживает".

Клим Попов вытащил маленькую книжку, карандашик, стал что-то писать. А Егор всё смотрел туда, где рабочие говорили о вещах для него новых и потому необыкновенных. О лесе, о рубке и трелёвке они рассуждали так же, как мужики о своей пашне. Но Егора больше всего поразило не это. "Как они смело начальство-то ругают!" — удивлялся он. До сих пор Веретенников слыхал только, что разные начальники распоряжались и при этом, само собой разумеется, ругались. А здесь досталось от рабочих и самому директору леспромхоза. Почти все рабочие, критикуя неполадки, вносили какие-нибудь предложения:

— Надо писать плакаты, чтобы все знали, кто хорошо работает, а кто лодыря гоняет.

— С черепахой, с самолётом!

— Переходящее знамя завести..

— Доклад устроить о социалистическом соревновании — чтобы вся масса знала!

Среди других выступал и Клим Попов. Он говорил о том, чтобы все рабочие стали ударниками.

Собрание затянулось, но зато высказались все, кто хотел. Когда стали голосовать поступившие предложения, Москаленко сказал:

— Голосуют только члены партии.

Егор смущённо опустил руку и увидел, что сидевший с ним рядом Клим Попов поднял свою крепкую ладонь.

XXV

Комсомольцы вывесили стенгазету. Много потрудились над ней. Разрисовали красками. Коле Слободчикову было очень интересно, кто подойдёт первым, как она понравится. И его удивило, что первым появился у газеты не какой-нибудь бойкий паренёк или любознательная девушка, а серый и неприметный на вид мужичок, вероятно из вербованных. Длинное туловище на толстых ногах, сухонькое, безволосое лицо, маленькие глазки. Он так и впился в газету и читал заметки, шевеля губами.

Колю это умилило. "Таких вот и надо нам просвещать!"

— Что, папаша, интересно? — спросил первого читателя владивостокский комсомолец.

Мужик повернулся в его сторону и осклабился.

— А как же, — сказал он. — Нынче все про интересное пишут. Не при старом режиме!

Слободчиков самодовольно улыбнулся.

— Вы, как видно, кое-что понимаете, папаша, — сказал он, желая его похвалить. — Разбираетесь в политике.

— А без этого нынче нельзя, — наставительно ответил мужик.

— Ваша фамилия, товарищ? — важно спросил комсомолец.

— Храмцов, — тихо ответил мужик.

Да, это был Корнеи Храмцов. Много воды утекло с тех пор, как он убежал с постройки железной дороги, обокрав растратчика. Много он поколесил по городам и новостройкам и кое-чему научился.

Главное — поддакивать начальству, а ещё важнее — подлаживаться к комсомольцам. Это такой зубастый народ, что в споры-раздоры с ними лучше не суйся. И он усвоил обращать к молодёжи только улыбчивое лицо. А накостные свои дела делать исподтишка.

Когда к газете подошли лесорубы, он отошёл в сторонку и, оставшись в тени, наблюдал.

Накануне прошёл слух, что рабочим снизят хлебную норму. Пустил его сам Храмцов. И теперь прислушивался, заговорят ли на этот счёт вербованные. Заговорили! Прочитав заметки в стенгазете, кто-то проворчал:

— А про главное-то нету! Про хлебушко…

— А что про хлебушко? — сразу вступился Слободчиков. — Тут прошли слухи, будто снижают лесорубам хлебную норму. Чепуха. Решено снизить лодырям и повысить ударникам. Кто больше работает — тому и больше!

— Вот правильно, — поддакнул Храмцов и вызвал одобрительный взгляд комсомольца.

— А вот мне по природе вдвое больше надо! — прогудел вдруг Тереха.

— Ну что, и дадут, если норму рубки перевыполните.

— Сначала поработай, потом поешь? Нет, брат, ты меня заправь сначала, потом я поработаю! Когда серёдка сыта, и краешки играют!

— Да ведь голодных у нас нет. Разве вы голодны?

— Я не за себя…

Тереха из-под мохнатых бровей неодобрительно смотрел на Слободчикова, а тот с не меньшей неприязнью на него.

"Кулацкая образина, — думал Коля, — сразу видно, даже по обличию, где кулак, а где бедняк". И, сравнив могучую фигуру Терехи с униженной внешностью Храмцова, решил, что в его тощем теле наверняка скрывается бедняцкая душа.

"Своевольник ты, — думал Тереха. — Мало тебя родитель драл за вихры — надо мной насмешничаешь".

"Вот я его сейчас выявлю", — решил Слободчиков.

— Это кулаки хлеб припрятали. Думали постращать рабочий класс голодом, а мы не испугались — да сами их крепче настращали!

— Во-во, утеснили мужика — и остались без хлеба!

— Утеснили не мужика, а кулака! Это кулацкие разговоры!

Тереха многое терпел, но когда его принимали за кулака — этого он снести не мог. Кто-кто, а он-то знал, что такое кулак и что такое трудовой крестьянин. Кулак — это мироед, хапуга, человек неправедной жизни…

— Ты, наверно, кулака сроду и в лицо не видал! — взревел он. — Молоко на губах не обсохло, а туда же…

— Не видал, так вижу!

— Вот я тебе буркалы прочищу, чтоб ты правильно видел! — двинулся на комсомольца Тереха.

Колю заслонили ребята. Тереху схватили за рукава сибиряки. Корней Храмцов, видя, что дело принимает шумный оборот, бочком, бочком выскользнул из толпы и исчез. Пусть без него разбираются.

Разбирались довольно долго. Крутихинцы, уведя Тереху в барак, вразумляли его.

— Чего это ты, дядя Терентий, с комсомолами схлестнулся? — корил его Анисим Снизу. — Нешто не знаешь, что это не полагается? У нас вот в Крутихе разве кто с ними связывается? Это же такие зубоскалы — им только палец сунь… Для красного словца не жалеют матери и отца! Такая уж эта организация: как попал какой парень или девка в неё, так, на тебе, уже не просто парень или девка, а "передовая молодёжь"! Ничего старого уж не признаёт. Свадьба — так без попа, любовь — без отцовского дозволенья. Чуть поперёк своим же детям скажешь — они тебе сейчас: "Вы, папаша, своё отжили, так не мешайте нам идти вперёд". Что поделаешь? Мы ведь тоже в своё время со стариками-то спорили… Помнишь, как ты батяню своего на горбу таскал? Тогда ещё старая сила пересиливала… А теперь, видать, молодая верх берёт!

— Вот я ему возьму! Я ему покажу, чей верх…

— Это кому же?

— Да Мишке же, чертогану, своевольщику… Дай только срок, вернусь, я об него все кнуты-палки обломаю!

Крутихинцы расхохотались, поняв, откуда такая злость на незнакомого парня взялась у Терехи. Ведь Коля Слободчиков поначалу чем-то напомнил ему сына.

А Слободчикова тем временем "взяли в оборот" комсомольцы.

— Чудак ты человек, нам вербованных надо воспитывать, а ты их дразнишь! — говорил ему спокойный Витя Вахрамеев.

— Не могу я замазывать классовые противоречия! — кипятился Коля. — Разве у вас вокруг чуждого элемента нет?

— Есть, конечно… Но где? В ком? Надо разобраться.

— Да кто он такой по анкете?

— Середняк вроде… вербованный.

— Все вербованные держат камень за пазухой, — в горячности говорил Слободчиков. — Они так и норовят чем-нибудь подковырнуть, задать ехидный вопрос. Ты думаешь, зря они из деревни уехали? Все они подкулачники.

— Не все! — возражал Вахрамеев. — Есть среди них батраки бывшие, есть кандидаты партии. Да и этот Парфёнов. Что он тебе? Работает хорошо.

— Не защищай ты их! Тоже мне защитник нашёлся! — Коля фыркнул и сердито посмотрел на Витю.

Друзья готовы были поссориться.

— Некомсомольские, непартийные твои рассуждения! — доказывал Слободчиков Вахрамееву. — С такими рассуждениями недалеко и до оппортунизма. Смотри, Витька! Я тебе сейчас здесь это по-дружески говорю, а дойдёт дело, скажу по-другому и в другом месте! — не сдавался Коля. — А в этом бородатом верзиле не один, а два кулака сидят!