Игумен Митрофан (Гудков) - Помоги, Господи, не унывать

• Название: Помоги, Господи, не унывать
• Автор: Игумен Митрофан (Гудков)
• Жанр: Религия: христианство
• ISBN: 978-5-91362-213-6

Уныние – один из смертных грехов. Святые отцы считали его великой опасностью на пути ко спасению. Святитель Иоанн Златоуст пишет: «Уныние и непрестанная печаль могут сокрушить силу души христианина и довести ее до крайнего изнеможения». Эта духовная болезнь очень сильна и врачуется непрестанным пребыванием сердца верующего в Боге. В сборнике представлены поучения, проповеди, наставления святых отцов, подвижников благочестия и современных священников о причинах уныния и способах борьбы с ним.

---

«Некнижному и простому» Силуану также открылись тайны, скрытые «от мудрых и разумных». Путь к Вечной Жизни, не преставая, проповедуется на всех языках, но подлинно познавшие этот путь едва обретаются единицы на поколения.

«Держи ум твой во аде и не отчаивайся».

Непонятное выражение. Что значит – держать ум во аде? Не значит ли это – воображать себе что-то подобное тем, нередко лубочным, картинам, которые рисует наивное человеческое воображение?.. В данном случае – нет. Отцу Силуану, как и некоторым великим отцам, например Антонию Великому, Сисою Великому, Макарию и Пимену Великим и другим, дано было за время жизни реально переживать состояние адских мучений. Повторение этого состояния в результате глубоко отпечатлевается в их сердце, так что они по своей воле уже могут возобновлять его в душе своей, возвращаться к нему посредством соответствующего внутреннего движения духа. И к этому деланию они прибегали, когда в душе их начинала так или иначе проявляться какая-либо страсть и особенно самая глубокая и самая тонкая из них – гордость. А когда эта страсть не удовлетворяется, то ей на смену приходит уныние. И потому борьба с гордостью – важнейший этап борьбы со страстями. В первый период подвижник борется с грубыми плотскими страстями, затем с раздражительностью и, наконец, с гордостью. Последняя борьба есть, несомненно, самая трудная. Познав в долгом опыте своем, что гордость приводит к потере благодати, подвижник особым внутренним движением сходит душою во ад и адским огнем выжигает в себе действие всякой страсти.

Старец замечал, что большинство людей, приближаясь к этим граням, малодушно ужасаются и не выдерживают. Вот почему Великий Сисой и говорил об этом вопросительно: «Кто может носить помысл Антония? Впрочем, я знаю человека (это он сам – Сисой), который может носить его».

Старец Силуан объяснял, что Сисой имел в виду тот помысл, которому научился великий Антоний у александрийского сапожника. Преподобный Антоний молился, чтобы Господь открыл ему, в какую меру он достиг. И было ему указание, что в меру сапожника он не пришел. Придя к сапожнику, Преподобный спросил его, как он живет. Тот отвечает, что треть заработка отдает он на храм, треть – нищим остальное удерживает на свои нужды. Антония, который бросил все свое имение и жил в пустыне в большей, чем сапожник, нищете, сие делание не удивило. Не в нем было превосходство сапожника. Тогда он говорит сапожнику: «Господь послал меня к тебе узнать, как ты живешь?» Смиренный сапожник почитал Антония и, испугавшись такого слова, говорит: «Ничего я не делаю, а лишь, работая, смотрю на проходящих мимо людей и помышляю: все спасутся, один я погибну».

Антоний, Богом посланный научиться у сапожника, Антоний, приготовленный к правильному восприятию услышанного им слова долгим и чрезвычайным подвигом, удивившим весь Египет, по дару Божьему почувствовал силу помысла сапожника и действительно понял, что в меру сапожника еще не вошёл. Но преподобный Антоний не впал в уныние, а возвратившись в пустыню, стал учиться этому деланию.

Великому Антонию, основателю восточного монашества, дана была вместе с разумением и сила носить этот помысл. Сему деланию он учил отшельников, способных принимать не молоко, а твердую пищу. От него это делание восприняли и другие великие отцы пустыни и как бесценное сокровище передали в наследство последующим векам. Делание это у каждого принимает свою словесную форму; так, Пимен Великий говорил ученикам: «Поверьте, чада, где сатана, там и я буду», но по существу оно сводится к тому же.

Блаженный старец Силуан говорил, что многие подвижники, приближаясь к этому состоянию, необходимому для очищения от страстей, отчаиваются, впадают в грех уныния и потому не могут пойти дальше. Но тот, кто знает, что «Господь много нас любит», избегает губительного действия последнего отчаяния и умеет мудро стоять на грани его, так что и силою адского пламени пожигает в себе всякую страсть, и жертвою уныния не становится.

«И не отчаивайся».

Рассказ старца прост, как просто было и слово александрийского сапожника, как просто говорили преподобный Сисой или преподобный Пимен и другие отцы, но сила слова и глубина тайны делания сего недоведомою останется для всякого не имевшего подобного им опыта борьбы с адской страстью учения, с одной стороны, и великих благодатных даров – с другой.

* * *

Вся долгая подвижническая жизнь старца была горячим исканием смирения. И если бы мы захотели познать образ и тайну его борьбы за стяжание смирения, то должны будем остановиться на странных его словах: «Моя любимая песня – скоро я умру, и окаянная душа моя снидет во ад, и там буду один я страдать в мрачной темнице и горько рыдать: скучает душа моя о Господе и слезно ищу Его. Как мне Его не искать? Он прежде взыскал меня и явил мне, грешному, Себя».

Когда он говорил: «Окаянная душа моя снидет во ад», то это не были только слова, но и подлинное переживание адских страданий, которые привились его сердцу, так что он мог сознательным внутренним движением духа возобновлять их в себе иногда в большей, иногда в меньшей степени. И когда огонь адского мучения производил искомое действие, то есть убивал страстный помысл, тогда общей губительности этого огня он противопоставлял спасительное действие любви Христовой, которую тоже знал и носил в сердце своем.

Этому деланию он научился, получив ответ: «Держи ум твой во аде и не отчаивайся». Первой частью своей «любимой песни» он погружался во ад, второй, возвращаясь к памяти любви Божией, он избегал уныния.

«И не отчаивайся».

Делать так, как делал старец, могут лишь немногие. От постоянного пребывания в этом подвиге душа приобретает особую привычку и выносливость, так что память об аде настолько усваивается душой, что становится почти неотходною. Необходимость такого постоянства вызывается тем, что человек, «в мире живущий и плоть носящий», непрестанно подвергается влияниям окружающего его греха, от которого, как бронею, защищается душа тем, что смиряется даже до ада преисподнего.

Старец говорит: «Господь Сам научил меня, как надо смиряться: "Держи ум твой во аде и не отчаивайся". И этим побеждаются враги, а когда я умом выхожу из огня, то помыслы снова приобретают силу».

Из «бледных» наших речей невозможно получить настоящего понятия об этой дивной и невыразимой жизни, где совмещаются предельное, выносимое естеством человеческим страдание с предельным, выносимым человеческим естеством блаженством. Одно сопутствует другому странным образом. И если бы только страдание, то невозможно было бы его понести. И если бы только блаженство, то тоже невозможно было бы его понести.

Предание говорит, что на пути в Египет Святое Семейство встретил разбойник, но не сделал Им зла, а, увидав Младенца, сказал, что если бы Бог воплотился, то не был бы прекраснее этого Младенца; и оставил Их идти в мире.

Дивная вещь: разбойник, который, как зверь, никого не щадит, это Святое Семейство не обидел и не опечалил. Душа разбойника при виде Младенца и кроткой Матери Его умилилась, и благодать Божия коснулась его.

Так случалось и с дикими зверями, которые, видя святых мучеников или преподобных мужей, становились кроткими и не причиняли им зла. И даже бесы боятся кроткой и смиренной души, которая послушанием и молитвою побеждает их.

И опять удивительная вещь: разбойник пожалел Младенца-Господа, а архиереи и старцы предали Его Пилату на распятие. И это потому, что они не молились и не искали от Господа вразумления, что и как надо сделать.

Так часто начальники и простые люди ищут добро, но не знают, где оно, не знают, что оно в Боге и от Бога дается нам.

Всегда надо молиться, чтобы Господь вразумил, что надо сделать, и Господь не оставит нас заблуждаться, а потом сожалеть и унывать.

Адам не был мудр, чтобы спросить Господа о плоде, который дала Ева, и потому потерял Рай.

Давид не спросил Господа: «Хорошо ли будет, если я возьму себе жену Урия?» – и пал в грех убийства и прелюбодеяния.

Так и все святые, которые согрешили, согрешили потому, что не призвали Бога на помощь, чтобы вразумил их. Преподобный Серафим Саровский сказал: Когда я говорил от своего ума, то бывали ошибки.

Но есть и безгрешные ошибки несовершенства, их видим даже у Божией Матери. В Евангелии говорится, что когда шла Она из Иерусалима с Иосифом, то думала, что Сын Ее идет со сродниками или знаемыми… И только после трех дней искания нашли Его в Иерусалимском храме беседующим со старцами (Лк. 2, 44–46).

Итак, только Господь всеведущ, нам же всем, кто бы ни был, надо молиться Богу о вразумлении и спрашивать духовного отца, чтобы не было ошибок.

Дух Божий всех наставляет по-разному: один безмолвствует в одиночестве, в пустыне; другой молится за людей; иной призван пасти словесное стадо Христово; иному дано проповедовать или утешать страждущих; иной служит ближнему от своих трудов или имений – и всё это дары Духа Святого, и все в разной степени: один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат (Мк. 4, 20).