Мил Миллингтон - Бытовая химия

• Название: Бытовая химия
• Автор: Мил Миллингтон
• Издательство: Ред Фиш, ТИД Амфора
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2005
• ISBN: 5-483-00076-5

Том Картрайт, так называемый «литературный негр», получает фантастическое предложение – написать биографический роман Джорджины Най, молодой и очаровательной звезды телесериала. В процессе создания книги Том влюбляется в красавицу актрису, да и та отвечает ему взаимностью… Что это – любовь с первого взгляда, родство душ или же элементарный взрыв гормонов, как утверждает мудріли Бог, снисходительно наблюдающий за всем со стороны?

---

В общем, проснувшись, я встал и выполнил свою обязанность. Я вернулся в спальню с подносом с завтраком и с открыткой. Внутри открытки был неподходящий текст, что еще более распалило Сару, но какой идиот читает текст внутри открытки, перед тем как ее купить? Сара аккуратно поставила открытку на прикроватный столик.

– А подарок? – сказала она, заметив, что я не принес презент на подносе и осматривая комнату в его поисках.

– А, да, – ответил я, вспоминая, что я ей кое-что приготовил. – У меня есть для тебя подарок, но его не завернуть в оберточную бумагу.

Сара распрямилась, сидя на постели, и немного повеселела. Она извивалась от нетерпения.

– А что это?

Я быстро сгонял в свой тайник и вернулся с конвертом.

– Им нельзя воспользоваться немедленно. Но я все-таки приготовил для тебя конверт, чтобы тебе было что открыть сейчас.

Сара взяла, можно сказать, скорее выхватила конверт у меня из рук и изучающе согнула его в руках.

– Это билеты? – предположила она.

– Нет, не совсем, – улыбнулся я в ответ.

– О-о-о… – пропищала она с девичьей непосредственностью. Она разорвала конверт с бешеной радостью и торопливо развернула лежащий внутри лист бумаги.

– Это годовая подписка на журнал «Велоспорт», – сказал я утвердительно.

Она, не отрываясь, смотрела на бумагу.

– Я оформил подписку по Интернету, но распечатал подтверждение заказа, просто чтобы у тебя было что открыть этим утром.

Сара перечитывала распечатку молча и не двигаясь, ну… наверное… раз двенадцать.

Наконец она засунула ее обратно в конверт, положила конверт на прикроватный столик рядом с открыткой и сказала: «Спасибо».

В течение следующих двадцати минут мы и поссорились.

С тех пор ссора так и продолжалась. Мы готовили еду для вечеринки, общаясь прохладно-деловито. «Я помогу тебе порезать сыр, но это вовсе не значит, что ты мне нравишься, понятно?» Пока мы носились по дому туда-сюда в процессе приготовлений, мы ни разу не упустили возможность пройти друг мимо друга молча, не глядя в глаза.

Таков был контекст. Именно в этом контексте Мэри спросила Сару:

– Что тебе Том подарил?

– Подписку на журнал, – ответила она, улыбаясь так, что у всех по коже побежали мурашки.

– О, – сказала Мэри. – Очень мило.

– Да, правда, ты так думаешь?

– Это журнал о велоспорте, – вставил я, защищаясь. – Знаете, Сара ведь очень любит велоспорт. А это американский журнал. Я подписался на него по Интернету.

– О, – сказала Мэри. – Очень мило.

Хью, почуяв неладное, сменил тему. Хотя у Хью, как известно, всего одна тема для обсуждения, явно не способствующая поднятию настроения.

– Двадцать девять исполнилось, да? – сказал он Саре. – У тебя есть еще возможность пожить, в двадцать девять-то. Наверное, ты это еще не осознаешь, наверное, думаешь, что лучшие годы позади, но в реальности у тебя есть, по крайней мере, еще один годик, уж поверь мне.

– Меня нисколько не огорчает, что мне двадцать девять.

– Молодец!

– Джорджине Най тридцать, – сказал я, надеясь поддержать тему, но стоило мне произнести эти слова, как я совершенно забыл, о чем идет речь.

Возникла заминка, после которой Хью добавил:

– Вот именно.

Все вперили взгляды в бокалы с вином, а потом Хью занялся дальнейшим поднятием нашего настроения.

– Конечно, – погрузился он в размышления, – большинство людей думают, что все кончено, как только тебе исполняется тридцать… но это вовсе не правда. Что за глупости? Ваша жизнь не заканчивается, пока вам не исполнится тридцать пять.

– Тридцать пять, о чем ты? Тебе-то тридцать семь, Хью, и ты до сих на ногах, – сказал я.

– О, конечно, вы продолжаете по привычке волочить ноги, но всего лишь в ожидании смерти, честно говоря. После тридцати пяти ваше тело начинает разлагаться, оно несется кубарем в пропасть, причем быстрее, чем вы могли предположить. Вы смотритесь в зеркало и внезапно замечаете, как редеют ваши волосы и просвечивает кожа головы. Жиреете и не можете сбросить жир, что бы вы ни делали, постепенно вы оседаете вниз. Вы можете сутки стоять в душе, хватая себя за обвисшие телеса и поднимая их. Но, едва разжав руку, вы видите, как они опадают грузно и безнадежно, подрагивая, словно желе. – Хью уставился в пол, но взгляд его ни на чем не задержался. – Вы начинаете косить украдкой, носить эластичные пояса, думать о суставах, беспокоиться о питании, засыпать во время вечерних новостей и покрякивать со словами: «Ох… Я слишком долго сидел в одном положении». В тридцать пять все это обнаруживается со столь стремительной скоростью, что вам недосуг осознать, что происходит. Поэтому… – Тут Хью поднял на меня грустные глаза. – Ты когда-нибудь заполнял анкеты? Там есть возрастные категории с графами: «1–7 лет», «7 – 14 лет», «14–21 год», «21–34» и… «35–70». И это последняя категория. Иногда им даже лень смягчить удар, написав цифру 70, иногда там просто «35 и старше», то есть «от 35 и до смерти». 35 – и поехали, – он выкинул вперед руку и посмотрел вдаль, словно метая кегли, – …в бесконечность. Добро пожаловать, станция «35», следующая остановка – могила.

Хью сделал глоток вина, прополоскал им рот, глядя в пол и медленно покачивая головой.

– Ну, – сказала Мэри. – Я, наверное, пойду, возьму что-нибудь поесть, все выглядит таким аппетитным.

– Мммм… да, – сказал я, провожая ее к столу, – приступай, тут все нужно подчистить.

– А с чем бутерброды?

– Есть с лососем, сыром и джемом, – сказал я. Затем придвинулся ближе к ней и прошептал: – Я их сам готовил, так что не волнуйся, это три отдельных вида бутербродов.

Дядя Сары Тэм и его жена Лиззи уехали последними, около одиннадцати вечера. Лиззи еще раз извинилась за Тэма и поблагодарила нас за пакет с остатками торта. Тэм стоял за ней, извиваясь с поразительной для его возраста грацией, и напевал «Do You Think I'm Sexy?».[1] Мы успокоили Лиззи, что все в порядке, поблагодарили за приезд и льготный купон в «ИКЕА» и заверили друг друга, что постараемся видеться чаще в этом году. Уводя Тэма по дороге к машине, жена прошипела:

– Ты каждый раз так делаешь.

– Быстрее, – прошипел он ответно, насмешливо улыбаясь, – давай-ка поспешим домой, я бы не прочь покувыркаться.

Мы помахали им рукой, закрыли дверь и начали молча прибираться. Я убирал мусор со стола, а Сара стояла рядом со мной и выкладывала остатки трапезы на как можно меньшее количество тарелок. В комнате зависло больше тишины, чем в ней помещалось. Потом, не отрывая глаз от бисквитов, Сара наконец заговорила:

– Извини.

Я перестал убираться и уставился на нее. Она паковала остатки бисквита в небольшую миску, и каждое чавкающее движение ложкой было громче, чем если бы высокие резиновые сапоги вынимали из глубокой грязи. Когда она закончила, то остановилась и посмотрела на меня.

– А… я сказала: извини, – повторила она, с грустью улыбаясь. – Хорошо, что ты выписал для меня журнал, я знаю, что он мне понравится. Просто… понимаешь… я ожидала чего-то действительно… оригинального. Наверное, я маленькая свинья, но я столько раз намекала тебе по-всякому, что сама уверовала, что ты готовишь мне нечто невероятное. Я так была убеждена в этом, что даже стала ощущать, что ты что-то скрываешь…

– Скрываю? В смысле?

– Понимаешь это не объяснить словами. Просто у меня было ощущение, что ты что-то задумал, что что-то происходит, о чем ты мне не рассказываешь, и это еще больше убедило меня в том, что ты готовишь мне большой сюрприз. Наверное, мне просто хотелось так думать, потому что мне так мечталось, чтобы было именно так. Я пришла в бешенство, потому что была слишком разочарована… но я сама себя обманывала, на самом-то деле.

– Нет… это я виноват. – Я чувствовал себя премерзко. И почему я первым не покаялся? Ну и подлец же я.

– Просто я дерьмовник, Сара. Ты же знаешь, какой я, не могу себя заставить сделать нечто из ряда вон, ну просто не могу. Я не могу организовать карету и балет…

– Что организовать?

– Ну, для сравнения, понимаешь, – шутовские игры. И да, я на самом деле думаю, что они дурацкие, и мне серьезно кажется, что мужчины, которые так поступают, – напыщенные индюки, но мне так или иначе нужно было сделать свой шаг: я же знал, как ты этого хочешь. Но я исправлюсь и придумаю что-нибудь. Просто в этот раз не вышло, потому что… ну, знаешь… потому что я такая какашка.

Сара сделала два шага вперед, чтобы преодолеть то огромное расстояние, что разделяло нас весь день, и обняла меня, щекой прижавшись к плечу. Я прижал ее к себе еще сильнее и провел пальцами по ее полосам. Она пахла домом.

– Ну, ладно, – сказала Сара, – может быть, когда-нибудь ты исправишься.

– Эй… не надо. Давай просто остановимся на том, что я такой дерьмовник, и покончим с этим делом, ладно?

Она рассмеялась.

– Хорошо, ты дерьмо. В конце концов, я счастлива тем, что у меня есть… а у меня есть ты, Том… и ты дерьмо.