Александр Кузнецов - Макей и его хлопцы

• Название: Макей и его хлопцы
• Автор: Александр Кузнецов
• Издательство: Ульяновская правда
• Жанр: О войне
• Год: 1954

Работа над книгой «Макей и его хлопцы» была начата мною еще в партизанском отряде.

Я не расставался с записной книжкой. В неё записывал всё, что относилось не только к жизни и боевым делам нашего отряда, но и то, что происходило более или менее значительного в окружавших нас деревнях, партизанских бригадах.

Записывал факты злодеяний фашистов, совершаемых ими на нашей территории, героическую борьбу советского народа против иноземных захватчиков, личные судьбы партизан и партизанок.

Всё это так или иначе нашло отражение в книга «Макей и его хлопцы». Таким образом, в её основу положены истинные факты. События и люди, о которых идёт в ней речь, были на самом деле. Разумеется, все имена героев книги, за исключением погибших, вымышлены.

Кроме того, автор оставил за собой право по своему усмотрению сдвигать во времени и по–особому группировать некоторые факты, если это не искажало жизненной правды.

Главная цель, во имя чего я взялся за перо — это описать жизнь одного партизанского отряда, который я хорошо знал и любил всем сердцем и хотел, чтоб его полюбили и другие.

Насколько я справился с этой задачей и достиг ли своей цели, предоставляю право об этом судить нашим читателям.

Автор

---

— Так, зачем вам все‑таки Макей?

— Он жив? Скажите мне хоть одно слово, — взволнованным голосом, со слезами на глазах говорила девушка.

Зайцев улыбнулся.

— Ну, жив. Дальше что?

Девушка вынула платок, утерла им слёзы.

— Вы извините меня, я скажу вам всё, — начала она, волнуясь, и рассказала, как попала к ненавистному Макарчуку, как тот заставил её работать на машинке, как она узнала о Макее и как, наконец, спрятала пишущую машинку. Вспомнив о нищем–старике, опять всплакнула.

— Вам смешно, — сказала она, всхлипывая, — а он был такой старенький, а Макарчук всё хотел повесить его. Говорят, что его где‑то убил полицай Володин.

— Ну, если бы это случилось, мы бы с вами теперь не разговаривали.

— Я вас не понимаю.

Зайцев громко расхохотался.

— Ведь стариком‑то был я, — говорил он сквозь смех. — Давайте‑ка сюда вашу машинку. Вы нам с ней очень пригодитесь теперь.

Через полчаса Броня уже печатала первые распоряжения по восстановлению Советской власти в Кличевском районе. В одном из приказов упоминалось имя Степана Павловича Лося. Подавая напечатанные листы секретарю райкома, Броня, осмелев, сказала, что о каком-то Лосе ей раза два говорил Макарчук, что он его знакомый.

— Я со Степаном, Павловичем немного была знакома, но Макарчуку сказала, что совсем не знала такого человека. Мне противно было, что с таким человеком у меня были общие знакомые.

— Это понятно, — улыбнулся Зайцев, щупая чёрный ежик своих усов. — О! Лось у нас большой начальник — нарком внутренних дел республики Кличев. Ведь коку–кому, как не товарищу Лосю, известны все наши враги, тайные агенты гестапо. Ведь правда?

— Я не знаю, почему ему известно так много.

Ей хотелось ещё раз узнать о Макее, но вдруг почему‑то стало казаться это неуместным. «У товарища секретаря так много дел!» Выходя из кабинета, она решила навестить Лося и уже через него узнать, где теперь Макей.

XXXII

Райком партии разместился в ландрате, то есть там, где и до немецкой оккупации был райком, а райисполком—в помещении магистратуры, то есть там, где и до войны был он. И снова, как тогда, над зелеными крышами, порванными ныне снарядами, полощутся на ветру красные флаги.

Макей, проходя по коридору райкома партии, видел, как в машинное бюро скользнула девушка, тряхнув золотом волос. Он и подумать не мог, что это была Броня.

Секретарь райкома сидел за столом и что‑то писал, склонив налево голову, в чёрных волосах которой густо серебрилась седина. Вскинув чёрные глаза на вошедшего, он просиял.

— А! Это ты, Макей? Привет! —и он протянул Макею свою руку. — Что решили? — И, не дожидаясь ответа, продолжал: — А ты мне, браток, позарез нужен.

Он встал и, мягко ступая по ковру, подошёл к Макею.

— Надеюсь на твоих хлопцев.

— Мы в вашем распоряжении, товарищ Зайцев, — сказал Макей, вставая. Он был значительно выше Зайцева и тот потянул его за рукав казакина, говоря:

— Сиди, сиди! Дело вот в чём: за Ольсой в буреломе укрылась большая группа немцев. Надо её уничтожить. С ней бьётся, видать, чья‑то засада.

— Это наша засада. Дед мой. Я на помощь им послал Миценко.

— Молодчага! — похвалил Макея секретарь райкома. — Однако пошли ещё кого‑нибудь.

— Есть!

В другой комнате трещала пишущая машинка. Макей бессознательно прислушивался к этому треску, доносившемуся через стену. Вид у него, видимо, был рассеянный, потому что Зайцев, тронув его за плечо, спросил:

— Ты что какой?

— Ничего, — уклонился Макей.

— Ты мне брось. Говори, что случилось?

Чёрные глаза пытливо и проницательно вонзились к Макея. В конце концов Макей признался, что беспокоится об одной девушке, которая была здесь его связной. Тонкая понимающая усмешка поползла под чёрным мазком усов Зайцева.

— Не хитруй, Макей, — сказал он смеясь, — твоего связного зовут Броней.

При этих словах кровь бросилась в лицо Макея и он, разозлившись за это на себя, встал и сердито спросил Зайцева, может ли он идти.

Позднее, докладывая о результатах операции группы Миценко, Макей слышал за стеною то же постукивание пишущей машинки.

— Хорошо. Миценко нужно объявить благодарность, — сказал Зайцев, выслушав доклад Макея. — А знаешь, Макей, — продолжал он, и глаза его при этом лукаво сощурились, — у меня для тебя сюрприз.

— Ещё недобитая группа?

Вместо ответа Зайцев встал, вышел с Макеем в коридор и, подойдя к боковой двери, широко распахнул её. Макей, следивший за спокойными движениями невысокого сухощавого человека, инстинктивно, не понимая зачем это он делает, бросился в комнату, словно в ней заключалось разрешение тайны бытия жизни. За «Ундервудом» сидела золотоволосая девушка. На скрип двери она подняла голову, да так и осталась. Глаза её широко раскрылись и розовый румянец покрыл бледные щёки. Она не верила своим глазам. Перед ней, словно привидение, вырос Макей. Он стоял в растворе двери, как вделанный в рамку портрет героя–партизана. Он был в чёрном длинном казакине, с автоматом на груди и с головой, перевязанной марлей, поверх которой каким‑то чудом держалась поношенная армейская фуражка с красным околышем.

— Ну, вы тут разбирайтесь, — сказал Зайцев, — а я пошёл. Не забудь, Макей, в пять ноль–ноль похороны павших партизан.

— Не ждала? — тихо спросил Макей и шагнул к девушке, сидевшей на стуле словно каменное изваяние. Вдруг она подняла руки к груди и вскрикнула:

— Макей!

Макей недолго пробыл у Брони.

— Посиди ещё немного. Ну, минуточку, — говорила она, держа его за пуговицу казакина.

— Приду вечером. К Лосю ещё надо забежать, — сказал он и ушёл.

«Макей, Миша, — думала Броня, — Опять ты со мной. И теперь навсегда». Девушка задумалась, механически стукая по клавиатуре и сбрасывая каретку. «Он пошёл к Лосю. И я пойду туда. Будто по делам. Да и с Лосем надо возобновить знакомство».

— Товарищ, — обратилась она к человеку, сидевшему за столом в приёмной секретаря, — я всё сделала. Могу я на минутку отлучиться? К Лосю я.

Получив разрешение, Броня бегом бросилась на улицу.

— Вам кого? — встретил её сердитым вопросом стоящий в дверях часовой, одетый в шубу жёлтой дубки, хотя на дворе уже припекало весеннее солнце. Она назвала себя, сказала, что к Лосю. Дежурный позвонил по телефону и, кивнув, сказал:

— Заходите.

Броня быстро поднялась по лестнице и остановилась на верхней ступеньке, чтобы перевести дух и успокоить сердцебиение. Верхний коридор был узкий и тёмный. Она огляделась и пошла вдоль ряда дверей. Навстречу шёл высокий человек с крутоподнятыми плечами. В грудь ей словно плеснули кипятком: «Ой, как похож на Макарчука!».

— Скажите, пожалуйста, — преодолевая волнение, обратилась она к человеку, -— где мне здесь найти товарища Лося?

Человек, распахнув дверь, хрипло сказал:

— Войдите!

Пустой кабинет был богато застлан коврами. Человек, как‑то неловко ступая по мягкому ковру до блеска начищенными сапогами, прошёл за стол и сел в мягкое кресло, скрипнувшее под ним ржавыми пружинами.

— Чем могу служить?

Губы его едва выдавили жалкую улыбку.

— Я Лось, — сказал он.

Глаза Брони полезли на лоб, от лица отхлынула кровь, потом с такой же быстротой краска залила всё её лицо. Зрачки голубых глаз расширились. В этих глазах были вопрос, ужас, изумление. Она схватилась обеими руками за грудь.

— Вы! — выкрикнула она с болью и ужасом. — Вы сбрили себе усы, бороду... Вы… Вы думаете… Изменник! — выкрикнула она и вдруг бросилась к двери, выскочила в тёмный коридор и, звонко топая каблучками по чугунным ступеням лестницы, сбежала вниз. Её обуял ужас: «Ведь он может убить её, чтоб замести следы, скрыть своё подлинное имя». Ей казалось, что с этой целью он гонится за ней. Часовой в жёлтой шубе остановил её:

— Стой! В чём дело?!

Она была белее полотна. Губы её дрожали:

— Там… там… он — изменник…

— Задержите её! — кричал, сбегая с лестницы, Лось.

— Он меня убьёт! — закричала девушка, увидев его, и упала в обморок.

Степан Павлович Лось служил на Дальнем Востоке в должности командира кавалерийского эскадрона. Перед войной он приехал в отпуск в Кличевские посёлки, где жила его мать, Лось заболел воспалением лёгких и был положен в кличевскую больницу. Здесь его и застали немцы.

Однажды Лося, уже вышедшего из больницы, вызвали в жандармерию. Он был ещё очень слаб. Бледновосковое лицо его от ходьбы покрылось испариной, глаза лихорадочно блестели. Ему вежливо предложили стул, попросили сесть:

— Герр Лось ошень шлаб, — заговорил, приторно улыбаясь, седоусый и тощий, как журавль, Гауптман. После нескольких любезностей он предложил ему пост начальника кличевской полиции. Это было подобно удару бича в лицо. Бордовые пятна выступили на бледных щеках Лося. Гауптман видел, как эти красные пятна постепенно покрыли лоб и шею русского офицера. Потом лицо Лося опять стало бледнеть. Он молчал, как поражённый громом. Всего мог ожидать он, но только не этого.