Глеб Бакланов - Ветер военных лет

• Название: Ветер военных лет
• Автор: Глеб Бакланов
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Мы выходили к Висле в районе города Сандомир. Сам по себе Сандомир, небольшой старинный город в Келецком воеводстве, известный архитектурными памятниками X- XI веков, военного значения не имел. Но захват плацдарма на левом берегу Вислы в том месте, где стоял город, был исключительно важен.

Непосредственный захват сандомирского плацдарма осуществили танковая армия П. С. Рыбалко и 13-я армия Н. П. Пухова.

Так вот, наша армия получила приказ выйти на уже занятый советскими войсками сандомирский плац, расширить его и прочно закрепиться на левом берегу Вислы.

Немецкие соединения всеми силами препятствовали нашему выходу к переправе. Командование противника логично предполагало, что, если советские войска, находившиеся на плацдарме и изолированные от основных сил фронта, не получат серьезного подкрепления, их нетрудно будет уничтожить. С этой целью утром 2 августа немецкие части 4-й танковой армии из района Сандомир, Тарнобжега и части 17-й армии из Мелец, Падева стали продвигаться на Варанув, где была наша переправа через Вислу.

Продвигаясь к сандомирскому плацдарму, мы, если память не изменяет мне, 4 августа вступили в тяжелый бой. Нашей дивизии, которая была в армии головной, противостояло не менее двух дивизий немцев. Еще до непосредственного соприкосновения с противником, продвигаясь лесом к берегу Вислы, вдоль которого тянулась широкая местами засеянная, местами луговая полоса, мы услышали впереди и слева шум боя, грохот артиллерийской канонады, клацанье пулеметов, треск автоматных очередей, характерный звук минных разрывов. Разведчики авангардных батальонов 42-го полка, вышедшие на опушку леса, увидели артиллеристов 1-й гвардейской дивизии генерала Хусида, которые в одиночку вели огневой бой с наступающими фашистами.

Командир 42-го полка подполковник И. К. Половец развернул два батальона, которые пришли на помощь артиллеристам. Мой заместитель полковник П. И. Шумеев по радио договорился со штабом 3-й гвардейской танковой армии о взаимодействии.

Немцы наступали крупными силами пехоты, поддерживаемой артиллерией, танками и авиацией. До реки оставалось еще семь-восемь километров. Чтобы пробиться к ней, надо было немедленно разворачивать свои войска фронтом к противнику и вступать в бой. Прибывшие в дивизию генералы А. С. Жадов и А. И. Родимцев, оценив обстановку, решили развернуть 32-й корпус к противнику, идущему вдоль берега, и занять оборону.

Два дня мы отражали мощнейшие контрудары врага, подвергаясь сокрушительным артналетам и почти непрерывным бомбежкам. Было очевидно, что гитлеровцы стремятся не только деморализовать, но и просто уничтожить наши войска, с тем чтобы полностью изолировать части, находившиеся на сандомирском плацдарме. Казалось, такой мощный натиск невозможно выдержать. Но мы выдержали. Выдержали и нанесли немцам ответный удар, заставивший их откатиться на юго-запад. Мы же вышли к Висле в том самом районе, где и предполагалось по плану, - неподалеку от города Баранув.

Поздним вечером 5 августа, утомленные тяжелыми боями и изнуряющей жарой, мы начали переправу через Вислу у самого городка.

Мост через Вислу, широкую и многоводную в этой части ее течения, немцы разбили в нескольких местах во время бомбежек последних дней, но нам удалось восстановить его, и войска медленно потянулись на ту сторону реки. Переговариваясь и помогая друг другу, солдаты, не то чтобы привыкшие к опасным переправам - привыкнуть к угрозе смерти трудно,- а, скорее, уже имевшие определенные навыки и понимавшие значение организованности и слаженности действий, успешно переправляли орудия, боеприпасы, снаряжение.

Моя машина была примерно на середине моста, когда в небе над переправой, словно зажегся подвешенный невидимой рукой фонарь, вспыхнул ядовитый свет осветительной бомбы. В тот же миг как по команде движение остановилось.

- Миша, - сказал я своему адъютанту, капитану Склярову, - давай быстро проберись вперед и узнай, в чем дело. Самое главное - цел ли мост. Если цел, любой ценой восстанови движение. Если что-то подбито и мешает, сбрасывай в воду, не жалей. Потом вытащим.

- Будет сделано, - ответил Скляров и начал ловко пробираться вперед.

А немецкие самолеты уже шли над переправой, сбрасывая десятки бомб. Их тупоносые тушки, вздымая огромные фонтаны воды, падали справа и слева от моста. Одна из бомб проскользнула совсем рядом со стоявшим на краю моста "виллисом" и окатила нас с ног до головы холодным душем.

- Вот сволочи! - бурчал Федоров. - Всю машину залили.

Может показаться смешным, что в то время, когда каждой следующей бомбе ничего не стоило разнести нас в куски, Федорова беспокоила промокшая одежда (он и говорил это "для смеху", мой юморист водитель), но мне было не до того. Я прикидывал, что произойдет в следующий момент, и мысленно приговаривал, как в какой-то далекой, детской игре: "Попадет - не попадет, попадет - не попадет..."

Медленно, почти незаметно колонна начала снова двигаться к противоположному берегу. Там в машину подсел Скляров, вытирая мокрое лицо, сказал:

- Двух лошадей убило осколками. И дышло у орудия перебило.

- Бросили пушку-то? - спросил Федоров.

- Ты что? - обиделся Скляров. - На руках ребята вытянули. Как же иначе? Так и пробросаться можно.

К тринадцати часам 6 августа дивизия сосредоточилась на сандомирском плацдарме, а затем мы пошли вперед, не встречая сопротивления гитлеровских войск. Правда, немецкие самолеты шныряли над нами и стаями и поодиночке, сбрасывали бомбы, обстреливали на бреющем полете, камнем сваливались в глубоком пике. Но мы шли вперед и вперед, стараясь как можно реже делать привалы, чтобы покормить лошадей и дать им отдохнуть. И вдруг 9 августа 1944 года к вечеру мы получили приказ, который нас несколько обескуражил. Дивизии приказывалось перейти к обороне в полосе Скробачув, Подлясек, Тополя, Пуланки, Метель, Чижув.

- Что за черт! - почесал в затылке Бельский. - Вы, Глеб Владимирович, какую-нибудь логику видите? Противник даже не сопротивляется, а мы должны обороняться от него!

- Трудно сказать, в чем тут дело, - ответил я. - Может, линию фронта выравниваем. А может, имеются разведданные, что противник готовит мощное контрнаступление. Во всяком случае, раз нам поставлена задача занять оборону и удерживать плацдарм, будем готовиться.

- С чего начнем, Глеб Владимирович?

- Как всегда, с рекогносцировки. Давайте прямо завтра с утра проедем вдоль переднего края предполагаемой линии обороны.

Так мы и поступили. Нам пришлось изъездить не один десяток километров, побывать во многих польских деревнях, селах и поселках: в Стшельцах, Низинах, Стопнице, Пацануве, Новы и Стары Контах, Метели, Борках и во многих других населенных пунктах, названия которых уже стерлись в памяти. Забылись названия. Но как живые стоят перед глазами лица людей, встречавших нас. Улыбки, слезы радости, выражение надежды, благодарности, восхищения - вот что видели мы на этих лицах, таких незнакомых и разных, молодых и старых, красивых и некрасивых, опустошенных тяжкими ударами судьбы и отмеченных следами великих страданий.

Помню маленькое польское село в низинке, с бедными домишками, выглядывавшими из густой зелени садочков, и пожилую крестьянку, которая обняла меня натруженными, корявыми руками и зарыдала горько, безутешно, прижимая лицо к моей пыльной шинели. Я гладил вздрагивающую спину, седые волосы и непрерывно повторял:

- Не плачь, мать! Все хорошо! Все хорошо! Мы пришли, все хорошо!

Женщина давилась слезами, губы ее прыгали, а руки судорожно сжимали меня. Она силилась что-то объяснить мне, говорила бессвязно, горько, жарко, и сначала я разобрал только:

- Поздно, сын, поздно!

- Что поздно, мать? - спросил я.

- Ты пришел поздно, сын. Они уже не увидят тебя, они ничего не увидят, а я всегда буду видеть глаза маленького Стаха. Ему было так страшно! - С трудом успокоившись, женщина рассказала свою страшную историю. Всего два дня назад отступавшие гитлеровцы на ее глазах застрелили мужа и маленького внука, голубоглазого Станислава, Стаха. - Отомсти им, сын, отомсти. И за моего Стаха, сын.

Как можно мягче освобождаясь от трясущихся рук, я сам ощущал глубокое волнение, когда отвечал ей:

- Да, мать, да! Мы отомстим! Мы за все отомстим. Они больше никогда де вернутся к вам, ты будешь свободна, мать.

Увы, военная судьба распорядилась иначе. Через несколько дней линия фронта вновь отрезала от нас эту женщину и ее родное село, отрезала на несколько месяцев.

Первые дни на занятом нами плацдарме прошли спокойно. Боев, в сущности, не было совсем. Наши разведчики забирались довольно далеко, доходили до рек Нида и Пилица, которые могли бы стать более или менее надежными рубежами для гитлеровцев, однако никаких признаков организованной обороны или значительных скоплений противника мы не встречали.

Иногда к нам в штаб приходили крестьяне окрестных сел и деревень, подробно рассказывали о расположении небольших гарнизонов и передвижениях фашистов. Информация эта была для нас интересной и ценной.