Андрей Рябоконь - Искушение чародея (сборник)

• Название: Искушение чародея (сборник)
• Автор: Андрей Рябоконь
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фанфик
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-68097-9

Трудно поверить, но прошло уже десять лет, как ушел от нас Кир Булычев…

На его добрых и мудрых книгах выросло и возмужало несколько поколений читателей. Истории о гостье из будущего Алисе Селезневой, космическом докторе Павлыше, простоватых, но поразительно везучих жителях русского городка Великий Гусляр сопровождают нас всю жизнь — от младенчества до весьма зрелого возраста. Но время идет, любимые книги читаны-перечитаны, а ведь так хочется узнать, что было с их героями дальше…

Этот сборник дарит читателям уникальную возможность заглянуть за пределы, казалось бы, давно завершенных историй. Алиса и доктор Павлыш, неунывающие гуслярцы и обитатели Поселка, затерянного на далекой, суровой планете, возвращаются!

В сборник включены произведения Кира Булычева, найденные в архиве писателя, а также повести и рассказы, написанные по мотивам его книг другими известными авторами!

---

Алексей Волков. Билет

— А что у тебя в руке? — спросила Ксения, глядя на пачку долларов.

— Это так, доллары. — Удалов протянул жене деньги.

— Дожили, — сказала Ксения и заплакала.

Кир Булычев. Надо помочь

Казалось, что время давно истекло, и напряженное ухо ловило радостное треньканье звонка, но в коридоре царила неправдоподобная тишина — ни хлопанья дверей, ни шумного топота, и тогда Славка не выдержал и скосил взгляд на часы. Вопреки ощущениям до конца урока оставалось семнадцать минут. Рука Василия Иннокентьевича вновь скользила по списку, и весь класс застыл в тревожном ожидании, которое можно было бы озвучить четырьмя словами: «Лишь бы не меня!»

— Итак, кто у нас давно не отвечал? — учитель словно чувствовал состояние ребят и специально тянул время.

Тридцать пар глаз упорно смотрели в сторону, стремясь показать, что в помещении никого нет. Но Василий Иннокентьевич преподавал около двадцати лет, и доказать свое отсутствие ученики не сумели.

— Рыжиков, — вздох облегчения, как шелест листвы при внезапном порыве ветра, вырвался из двадцати девяти легких.

Славка медленно — вдруг передумает? — поднялся из-за парты и застыл.

— Можно с места, — учитель с легким интересом рассматривал ученика.

Остатки надежды стремительно улетучились, и следом за ними начало быстро таять самообладание. В голове настойчиво вертелось: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана?» Надо сказать, на редкость не к месту. Василий Иннокентьевич преподавал не литературу или историю, а физику, и там не было места былым сражениям и их красочным литературным описаниям. Диким усилием воли Славка попытался сосредоточиться, и кто-то словно милостиво сменил пластинку: «Пифагоровы штаны во все стороны равны». Но и этот стишок никуда не годился, и Рыжиков об этом прискорбном факте смутно догадывался. Затравленный взгляд скользнул по просветленным лицам товарищей, по обложке закрытого — хоть бы одним глазком взглянуть! — учебника, и догадка переросла в уверенность. Пифагор был ни при чем. Славка теперь это точно знал. Не знал он лишь то, что требовалось сейчас изложить Василию Иннокентьевичу, изложить точно и ясно, без двусмысленных толкований. В сознании стала вырисовываться мысль о величайшей несправедливости, в силу которой он, даже не читавший заданного материала, должен растолковать неведомое учителю, то есть тому, который и так прекрасно знает всю школьную программу. Но учитель о несправедливости, видимо, не догадывался и уже начал проявлять признаки нетерпения.

— Я… — рот раскрылся с трудом, и голоса было почти не слышно.

— Учил, — с показным сочувствием подсказал Василий Иннокентьевич.

Рыжиков с готовностью кивнул. Мысли перестали выплывать из тайников подсознания, и в голове установилась полнейшая, странно осязаемая пустота. Кто-то с задней парты, кажется Максимка Удалов, пытался подсказать, но то ли шепот разбился о неведомое науке поле, то ли по более простой причине: что звуки в пустоте не распространяются, Славка ничего услышать не смог. Услышал учитель, и его взгляд ударил говорившего сильнее мифической плетки. Подсказка умолкла на полуслове.

— Садись. Двойка, — Василий Иннокентьевич взял ручку и прицелился в клетку напротив фамилии вызываемого.

Все. Рука Рыжикова машинально легла на учебник и — о чудо! — в ту же секунду прямо в воздухе перед глазами возникли нужные страницы. Времени разбираться не было. Волнуясь, что наваждение исчезнет, Славка сначала медленно и неуверенно, а затем все быстрее и тверже начал читать…

Рука учителя застыла над журналом. Василий Иннокентьевич с удивлением посмотрел на Рыжикова, который вдруг ни с того ни с сего начал отвечать урок, как-то странно водя перед собой глазами и явно не подглядывая и не подслушивая, чего учитель от него не ожидал. Смутно чувствуя подвох, педагог быстро скользнул взглядом по классу, однако на лицах учеников было столько изумления вперемешку с откровенным любопытством: «Неужели выучил?», что Василий Иннокентьевич только усмехнулся и подумал про себя: «А ведь может, если захочет. И, главное, почти дословно по учебнику. Вот это память!»

— Честное слово, я ничего не читал!

— Ничего не читал, а пятерку заработал! — в голосе Максима Удалова звучало нескрываемое недоверие.

— Я же вам рассказывал, — Рыжиков подавил вздох. — Как только дотронулся до учебника, сразу увидел его раскрытым на нужных параграфах, и просто стоял и читал. Знаете, я даже подумал, а вдруг Вася видит, но ничего не говорит.

— Может, у тебя память феноменальная, — на лице еще одного приятеля, Кольки Замятина, промелькнула догадка. — Один раз посмотрел на страницу, и запомнил?

— Да я ее в глаза не видел! Говорю же: учебник ни разу не открывал!

— Да… — Колька потух.

В молчании друзья вышли на Пушкинскую, и Максим молча кивнул и двинулся к дому.

И тут Замятина осенило:

— А ты не экстрасенс?

— Что? — не понял Славка.

— Ну, эти… О них сейчас все пишут… Которые людей лечат без лекарств одним прикосновением рук, другие будущее предсказывают, третьи предметы силой мысли поднимают, четвертые через закрытую книгу умеют читать. Пальцами коснутся — и порядок!

— Не знаю, — Рыжиков неуверенно пожал плечами.

— Зато я знаю! — глаза Замятина светились восторгом и торжеством. — Представляешь? Подходишь ты к коробке со «Спринтом» и уже видишь, где выигрыш, а где пустышка. Ты же миллионером можешь стать! — Колька увлекался все больше и больше. — Главное, чтобы о твоих способностях никто не знал. Понимаешь: никто. А то ничего не получится. Давай бросим портфели и сразу двинем. У рынка лотереей торгуют.

— У меня денег нет, — до Славки постепенно доходило значение его скрытых возможностей, и пустяковая преграда мгновенно испортила настроение.

— Ерунда! Трояк я достану! — остановить порывы Замятина не удавалось еще никому. — Только давай выигрыш пополам.

— Давай, — в этот момент Рыжиков был щедр. Да и как не расщедриться в пятнадцать лет, когда будущее утопает в радужных мечтах, а перед глазами уже плывет призрак сказочного богатства, которое сделает его знаменитым на весь Великий Гусляр. Восьмиклассник Вячеслав Рыжиков выиграл в «спринт» три автомобиля «Волга»! Деньги сделают всемогущим, все куплю, что только захочу! И от этого предвкушения счастья хотелось обнять весь мир, сделать его еще светлее и лучше. И, конечно, рядом должен быть друг. Надежный и лишь чуть-чуть менее удачливый, верный помощник во всех начинаниях.

— Ну, тогда я мигом! — темперамент Кольки не позволял ему ждать. — Только помни: никому ни слова! — последние слова донеслись уже из подъезда. — Никому!

Им повезло: у входа на рынок в сочетании азарта и нерешимости стояла небольшая толпа. Время от времени то один, то другой наклонялся над притягивающей взоры коробкой и робко тянул билет. Остальные, как по команде, в волнении заглядывали ему через плечо. «Без выигрыша» — слов никто не произносил, но они тут же, неслышимые, становились известными всем. Тянувший виновато отходил в сторону, старательно пряча глаза и не находя в себе сил уйти от заветного ящика.

Чуть в стороне от толпы приятели заметили пенсионера Ложкина. Тот сам не играл, не хотел рисковать рублем, зато неотрывно следил, не выиграет ли кто-нибудь? К добру ли, к худу…

Выигрышей не было, разве что совсем уж по мелочам, и Ложкину процесс наблюдения надоел. Он что-то пробормотал про статистику, помянул Минца и медленно поковылял с базара.

— Помни, — в последний раз наставлял Замятин, — на всякие мелочи не разменивайся. Бери «Волгу» или «Жигуль». В крайнем случае — «Запорожец».

Славка рассеянно кивнул. На его лице блуждала странная, немного смущенная улыбка, а в голове царил хаос из обрывков грядущих свершений, которые обязательно будут выполнены, как только… Рыжиков уже ощущал на себе восторженные взгляды девчонок, подобострастие ребят, завистливый шепоток за спиной…

— Ну, что ты? Давай! — он почувствовал легкий толчок Замятина, и как во сне двинулся вперед, разрезая стоящую толпу.

— Один, — голос был какой-то чужой, не его. Пожилая женщина, не глядя, взяла протянутый рубль и кивнула на коробку.

Все в том же полусне, Славка неестественно медленно коснулся рукой зеленоватых билетов. Пальцы почему-то слегка дрожали, а в голове гулко отдавались резкие, неприятные удары собственного сердца. Перед глазами стлался туман, и сознание никак не могло включиться в происходящее. «Этот», — пальцы наконец захватили билет и потянули его из коробки. Руки не слушались. Пришлось приложить немало усилий, чтобы надорвать и развернуть обертку. Чувствуя глуповатую улыбку, Славка протянул женщине вкладыш. Та взглянула и что-то произнесла, однако смысл слов не доходил, а перед глазами все мелькали куски будущей легкой жизни.