Константин Седых - Отчий край

• Название: Отчий край
• Автор: Константин Седых
• Жанр: Русская классическая проза

---

Роман присел к столу на обитый коричневой кожей стул с высокой резной спинкой. Пока Остряков задергивал на стрельчатых окнах шелковые шторы, Роман разглядывал кабинет с лепным потолком и хрустальной люстрой, с большой картой Дальнего Востока на стене.

- Когда прибыли, товарищ Улыбин? - усаживаясь за стол, уже официально спросил Остряков.

- Сегодня в одиннадцать часов.

- Как устроились на новом месте?

- Хорошо. Встретили нас, как полагается.

- Так и должно быть. Сколько людей в вашем полку?

- Всего четыреста пятьдесят. Почти половина разъехалась по домам.

- Как настроены бойцы? Охотно идут в Народно-революционную армию?

- Настроение неплохое. Война, конечно, надоела, но понимают, что служить надо.

Остряков постучал по столу спичечной коробкой, помедлил и спросил:

- Скажите, товарищ Улыбин, вы были выборным командиром полка?

- Нет, меня не выбирали. Командовать полком меня назначил наш комкор Кузьма Удалов, а штаб партизанской армии утвердил мое назначение.

- Как отнесутся ваши партизаны к тому, что командовать полком будет назначен другой товарищ?

Роман вспыхнул, выпрямился на стуле, резко ответил:

- Не могу знать. Сам я готов служить кем угодно и где угодно, а о бойцах ничего не скажу. Но думаю, что никакой бузы не будет. Ребята поймут, что так надо.

- Я очень рад, что вы отнеслись спокойно к моим словам, - усмехнулся Остряков, от которого не ускользнуло, как дернулся на стуле Роман. Хорошо, что вы не переоцениваете себя, не ударяетесь в амбицию. Мы вас знаем и ценим. Вы показали себя способным командиром партизанского полка. Мы собираемся послать вас в военно-политическое училище, а на ваше место назначим командира, имеющего специальное военное образование. Мы создаем регулярную армию, и нам нужны командиры, знающие свое дело, способные научить бойцов всему, что требуется в современных условиях... Кстати, какое у вас образование?

- Учился пять лет. Окончил двухклассное станичное училище.

- Значит, человек вы достаточно грамотный. Думаю, что дело с вашим зачислением в училище будет легко улажено. Подучитесь, а там снова пойдете командовать батальоном или полком... Завтра к вам прибудет новый командир. Сдадите ему полк, а сами явитесь в распоряжение начальника отдела кадров товарища Головина.

От Острякова Роман вышел обиженный и возмущенный. Ему казалось, что Остряков разговаривал с ним пренебрежительно и поступил совершенно несправедливо. "Выходит, не гож я стал. Учиться отправляют, - думал он с горьким смешком. - Поучат, а потом еще поглядят, куда можно будет сунуть. Только я им не писарь, не интендант, а боевой командир. Я человек известный, меня все Забайкалье знает. Воевал не хуже других. Недаром Удалов меня в пример ставил. А тут живо рассудили по-своему. Явились на готовенькое, забрали все в свои руки и распоряжаются, - горячился он, имея в виду всех, кто пришел в Забайкалье с Пятой Армией, забыв о том, как долго и страстно ждал ее прихода вместе со всеми.

- Ну, как дела, товарищ Улыбин? Все в порядке? - спросил его дожидавшийся с конями у подъезда ординарец.

- В порядке... С полка сняли. Учиться отправляют. Нам, говорят, неграмотные не нужны.

- Да что они, безголовые, что ли? Такими командирами швыряются, - не очень искренне возмутился ординарец. - А вы шибко не расстраивайтесь. Учиться дело неплохое. Подучитесь, а там, глядишь, и на дивизию поставят.

- Поставят, дожидайся... Ты вот что. Поезжай куда-нибудь на постоялый двор, я тут пройдусь в одно место. Только скажи, где тебя искать потом?

- На Албазинской улице. Спросите постоялый двор Мошковича. Это недалеко от главной.

Ординарец уехал, а Роман пошел разыскивать дядю Василия Андреевича в Дальбюро ЦК РКП(б). На работе дяди не оказалось. Узнав его адрес, Роман решил побывать у него на квартире.

У ворот городского сада, недалеко от ресторана "Сибирское товарищество", повстречался Роману командир Второго полка Косякович в сбитой набекрень папахе и распахнутой борчатке. От него изрядно разило вином.

- Здорово, Улыбин! - обрадованный неожиданной встречей, закричал Косякович. - Откуда ты тут взялся? Я слышал, что тебя на Ононе стоять оставили, а ты по Чите слоняешься.

- Перебросили нас вчера на Песчанку.

- А сейчас откуда?

- Из штаба НРА, от Острякова.

- Ну и как? Оставили командиром, или тоже по шапке дали?

- По шапке. Учиться, говорят, пойдешь.

- Вот и мне то же самое сказали. А как в моем возрасте учиться? Да я одну таблицу умножения, хоть на куски меня режь, не выучу. Она у меня еще в детстве охоту к ученью отбила, а теперь и подавно. Выходит, надо мне домой подаваться. А что я там буду делать? Ни избы, ни хозяйства не осталось. Там у меня только больная баба да голодные ребятишки. Придется, должно быть, в работники или сторожа идти. Как был, выходит, Косякович голью перекатной, так и останется. За что же я тогда, Улыбин, воевал? За что шесть лет лоб под пули подставлял?

- Врешь, знаешь, за что головой рисковал, - усмехнулся Роман. - Не прикидывайся глупым.

- Я не прикидываюсь, я правду говорю. Раньше знал, а теперь ни черта не понимаю. Подсунули нам вместо советской власти какой-то буфер, министров над нами поставили. Как думаешь, всерьез это затеяли?

- Конечно, всерьез. Только буфер этот ненадолго.

- Ну, это вилами на воде писано. Ты вот походи по городу да посмотри, что здесь творится. Здесь, брат, появились на божий свет такие партии, о которых мы и думать забыли. Я здесь одних центральных комитетов этих партий чуть не дюжину насчитал. А всем им советская власть поперек горла стоит. Дадут им волю, и все они на старый лад повернут. До того они нас доведут, что царя себе выбирать заставят. Раскатать бы их всех к такой матери, чтобы и не воняло ими.

- Брось горячку пороть, товарищ Косякович. Надо пожить да посмотреть, что дальше будет. По-моему, Ленин зря бы на этот буфер не согласился. Он побольше нашего знает, подальше видит.

- Согласиться он согласился, это верно. А только откуда нам знать, что все здесь делается, как Ленин думал?

- Ну, ладно, Петр Ильич. Рад был повидаться с тобой, а теперь извини. Некогда мне. Надо на Песчанку возвращаться.

- Нет, ты постой, постой. Чего же так-то? Поговорим давай.

- Да ведь холодно. У меня уже ноги замерзли.

- А мы давай в ресторан зайдем, обогреемся. Вина тут хоть залейся. Были бы деньги.

- Нет у меня, Петр Ильич, ни копейки.

- Зато у меня есть. Мне вчера по случаю отставки сто рублей золотом отвалили. Вспрыснуть встречу есть на что. Пойдем!

Но Роман наотрез отказался и пошел разыскивать Софийскую улицу, где жил Василий Андреевич.

2

Через полчаса Роман стоял на крыльце двухэтажного каменного особняка на Софийской и стучал в обитую кошмой и клеенкой дверь. О том, что в этом доме звонят, а не стучат, он и не подозревал. Веселое нетерпение одолевало его. Он прислушивался к тишине за дверью, поминутно прихорашивался и размышлял о том, как удивит и обрадует своим неожиданным появлением дядю. Василия Андреевича он по-настоящему любил, гордился своим родством и дружбой с ним, считался с его мнением во всяком деле. И он не сомневался, что дядя встретит его приветливо и радушно, как всегда.

За дверью послышались неторопливые шаркающие шаги. Роман выпрямился, приосанился. Дверь открыла седая, симпатичная на вид и опрятно одетая женщина в накинутом на плечи сером шерстяном полушалке.

- Здравствуйте! - поклонился ей Роман. - Прошу прощения за беспокойство. Василий Андреевич Улыбин здесь проживает?

- Здесь, здесь. Проходите.

- Он дома сейчас?

- Дома, дома. Только у него, кажется, гости, - сказала женщина.

Не придав значения ее словам, Роман самоуверенно бросил:

- Это ничего, уважаемая. Меня он не выгонит... Как к нему пройти?

- Вон туда, - показала женщина в конец широкого и довольно длинного коридора. - Живет он в последней комнате справа. Вы, пожалуйста, постучитесь к нему, - предупредила она еще раз и скрылась в дверях своей комнаты.

Стены в коридоре аршина на два от пола были выкрашены бледно-зеленой масляной краской, а вверху аккуратно выбелены. Слегка скрипевший под ногами пол покрывал цветной, тускло поблескивающий линолеум. Под потолком горели лампочки в белых колпаках. По обе стороны коридора простенки чередовались с высокими голубыми дверями. Двери блестели ручками желтой меди, фигурными накладками замочных скважин. "Богатый дом, - шел и думал Роман. - Жил, видно, здесь настоящий буржуй. В коридоре и то не полы, а загляденье".

В комнате Василия Андреевича было темно и тихо. Роман в нерешительности остановился перед дверью, над которой было сделано неширокое окошко с тремя цветными стеклами: красным, зеленым и синим. Он переступил с ноги на ногу, заломил покруче папаху на голове и, подстегивая себя, подумал: "Эх, была не была! Не чужой же я ему. Если и разбужу - не рассердится", - и постучал решительно и настойчиво.