Константин Седых - Отчий край

• Название: Отчий край
• Автор: Константин Седых
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Вот тебе раз! А чего же им не гореть? Это же каменный уголь, рассмеялся истопник. - А ты, видать, такой, что темнее некуда.

В это время в одной из стен открылось маленькое квадратное окошко. Гавриил успел заметить в окошке яркую лампу и седую голову какого-то человека. Но тут все люди бросились к окошку и закрыли его Моментально выстроилась и зашумела очередь.

- Это зачем же они выстроились? - спросил Гавриил истопника.

- За мукой! - раздраженно буркнул тот. Гавриил не понял насмешки и продолжал спокойно стоять и думал, что мука ему не требуется. Харчей на дорогу у него было вдоволь.

Очередь между тем все убывала, и в зале становилось все просторней и холодней. Все, кто отходил от окошка, брали свои вещи и выходили на улицу. Скоро в зале остался один Гавриил.

- А ты чего стоишь? - закричал на него истопник. - Поезд сейчас тронется. Покупай скорее билет, пока кассир не ушел. И бывают же на белом свете ротозеи! - бушевал истопник, пока Гавриил покупал билет. - Скорее, скорее!

Только Гавриил спрятал бумажник с деньгами, как истопник заорал:

- Да не копайся ты, растяпа! Беги за мной, не отставай!..

Они выбежали на перрон. Здесь Гавриил увидел, что на рельсах стояли домики на колесах, с едва освещенными окнами, с трубами на крышах, из которых шел дым. Впереди раздался пронзительный свисток, и домики с железным лязгом и скрипом медленно двинулись вперед. Истопник страшным голосом закричал:

- Да не стой ты, чучело гороховое! Лезь в любой вагон, а то отстанешь. Не видишь разве, что пошел?

Подталкиваемый им Гавриил подбежал вплотную к вагонам и, изловчившись, вскочил в тамбур одного из них. И остановился, не зная, куда идти. Оглядевшись, различил в темноте две двери. И когда его стал донимать мороз, он решил открыть ближнюю неплотно прикрытую дверь. Отворив ее, он увидел совсем крошечную комнатушку с каменным полом и каким-то странным стулом на середине, со свечой в фонаре, с железным крючком на одной из колод. "Как раз одному только и поместиться здесь, - подумал он. - Спать негде, а сидеть можно. Ну да ничего, одну ночь можно и без сна скоротать".

Он снял с себя дошку и повесил ее на крюк рядом с дверью. Туда же пристроил и мешок с продуктами, а сам присел на странный, с пустой серединой стул. Но сразу же почувствовал, что снизу тянуло резким холодом. "Нет, не насидишь здесь долго. Живо простудишься", - решил он и снял с гвоздя дошку. Сложив ее вдвое, положил на стул. Когда снова сел, холода почти не почувствовал.

Колеса мерно постукивали, вагон покачивался. Это убаюкивало, навевало дремоту. С горечью переживая все сделанные промахи, Гавриил некоторое время мучился от стыда и позора. Потом махнул на все свои огорчения рукой и погрузился в дремоту.

В это время дверь распахнулась. От стука Ганька очнулся, вскинул голову и увидел стоявшую в дверях молодую женщину в полушалке и пестрой вязаной кофте. Испуганным голосом она воскликнула:

- Ах, простите! - закрыла дверь и убежала.

"И чего это она испугалась? Убежала, как ошпаренная, - думал он. Какой-то народ здесь потешный. Косятся, подсмеиваются, ахают ни с того, ни с сего. Нет, чтобы по-людски обойтись".

Во второй раз дверь открыл какой-то гражданин в овчинной безрукавке, в синих галифе и каракулевой папахе. Он явно походил на военного.

- Виноват! - рявкнул он сочным бархатным баритоном и, не торопясь, прикрыл за собою дверь. "И этот туда же, - привычно посетовал Гавриил. Виноват! - передразнил он гражданина. - А чего виноват, сам черт не разберет".

Он посидел немного и, увидев крючок, решил, что лучше всего закрыться на него. Закрыл и снова задремал, тут раздался настойчивый и нетерпеливый стук в дверь. Он вздрогнул и быстро вышиб крючок из петли. Дверь стремительно распахнулась, и в ней появилась строгая физиономия человека в безрукавке. Опалив Гавриила сердитым взглядом, он ехидно спросил:

- Гражданин! Вы еще долго будете здесь отсиживаться?

- Нет, только до Читы.

- Как до Читы? - захохотал гражданин. - Это же не купе, молодой человек!..

И только тогда Гавриил понял, что попал впросак. Он схватил доху, мешок и выбежал в тамбур, где встретил проводника.

Проводник привел его в вагон и, показав на свободную нижнюю полку, выше которой были еще вторые и третьи полки, сказал:

- Вот здесь и располагайся, деревня-матушка!

Долго Гавриил сидел, как оглушенный, и чувствовал, что у него горят уши и щеки. Хорошо, что в вагоне было полутемно и никто не видел его лица.

36

В ясный морозный полдень приехали в Читу.

Гавриил вышел из вагона и растерялся. По перрону, как муравьи в разворошенном муравейнике, шли и бежали во всех направлениях люди с чемоданами и узелками, с портфелями и свертками. Они наталкивались друг на друга, разговаривали, кричали в суете и спешке. Долго он не мог понять, что происходит. Но потом разобрался. Одни садились в стоявший поезд с маршрутными указателями на зеленых вагонах: "Чита 1 - Чита 2", другие выходили и входили в здание вокзала, третьи толпились и горланили у калитки с надписью: "Выход в город".

Мимо пробегал пожилой и сутулый с добрым липом человек в очках и с бородкой. В одной руке у него был портфель, в другой свернутый в трубку картонный лист.

- Скажите, пожалуйста, как попасть мне на республиканский съезд кооперации? - обратился к нему Гавриил.

- Не знаю, товарищ, не знаю. Спросите милиционера.

Но милиционера не было видно. Пропустив несколько человек, Гавриил остановил седого старичка-железнодорожника с маленьким сундучком в руках.

- Дедушка, где здесь кооперативный съезд?

- Не знаю, милок, не знаю. Спрашивай извозчиков или милиционеров. Этим все известно.

Гавриил стал искать в толпе милиционера. Наконец увидел его: тот прохаживался по перрону в длинной черной шинели с желтым кантом на воротнике и на кожаной шапке-ушанке. Вид у него был важный и строгий. К тому же он только что накричал на какую-то женщину с жестяными бидонами в холщевых сумах, перекинутых через плечо. Подойти к нему Ганька не решился.

"Найду и без него", - решил Ганька. Закинув за плечи мешок, он вышел через калитку в город и сразу же увидел огромную площадь, засаженную по краям тополями, с деревянной трибуной посредине. Эта песчаная площадь поразила его тем, что на ней совершенно не было снегу. В правому углу площади стояла длинная очередь одноконных колесных пролеток. На козлах сидели бородатые, одетые в тулупы и дохи ямщики. А в хвосте очереди дымно пылал большой костер. Около него, хлопая рукавицами и приплясывая, грелись хозяева пролеток. "Это видно и есть извозчики", - решил Гавриил и только что хотел направиться к ним, как кто-то положил ему руку на плечо и сказал:

- Здорово, земляк!

Он обернулся и увидел того, кого никак не думал встретить в Чите. Это был партизан Чубатов.

- Ганька! Черт! - заорал Чубатов и, схватив его в объятья, расцеловал со щеки на щеку. Потом отстранил от себя и сказал: - А ну, дай поглядеть мне на тебя, дорогой ты мой товарищ!

- Гляди, гляди! - улыбнулся Гавриил. - Как это ты в Читу попал? Случаем, не на кооперативный съезд приехал?

- Так точно! Угадал. А ты, что, тоже на съезд?

- Тоже.

- В Чите впервые?

- Впервые.

- Ну, тогда держись за меня. Я тут все знаю. Пойдем теперь к извозчикам. Узнаем у них, куда нам шагать.

Сначала они подошли к тем, кто был у костра. Оба поздоровались с извозчиками, но те им не ответили, сняли рукавицы и больше по привычке, чем по необходимости, стали греть руки над жаром костра. Потом Чубатов спросил:

- Граждане! Скажите, как на кооперативный съезд попасть?

- Пока еще не интересовались, где он проходить будет. Вы первые на него прикатили. Знаете хоть, когда он начнется? - спросил их извозчик с рыжей курчавой бородой. Он был подпоясан кумачовым кушаком чуть не под мышками, и Гавриил подумал про него: "Чисто баба подпоясался. Срам смотреть".

- Мы немного раньше приехали. Поторопились, - поспешил объяснить извозчикам Чубатов. - Съезд двенадцатого ноября откроется.

- Тогда вам лучше всего на постоялый ехать. Раз никто на вокзале делегатов не встречает, значит, нет для вас еще ни столовой, ни общежития. Садитесь к нашему переднему, и он вас живо домчит.

- А дорого сдерет?

- Сдерет! - передразнил его извозчик. - Никто вас обдирать не собирается. Возьмет, сколько по таксе следует.

- Это-то верно. А лучше бы точно знать, сколько такое удовольствие стоить будет.

- Иван! - закричал тогда извозчик переднему. - Людям надо на постоялку. Сколько возьмешь с них?

- По полтине с рыла. Домчу в момент, - ответил тот.

- Ну что, Улыбин, прокатимся, что ли? - спросил Чубатов.

- Давай прокатимся.

Они сели на извозчика и поехали вдоль площади в гору. Когда свернули на широкую и прямую, застроенную большими и красивыми зданиями улицу, увидели протянутые над ней кумачовые транспаранты. На них белой краской было написано:

"Слава героической Народно-революционной армии, взявшей Владивосток!"