Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Фрайди (сборник)

• Название: Весь Хайнлайн. Фрайди (сборник)
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-46045-8

Фрайди — девушка непростая. Она с легкостью уходит от слежки, способна убивать голыми руками и выносить нечеловеческие пытки, а также обладает массой других достоинств. Она — агент могущественной тайной организации, сфера деятельности которой — вся Земля, а также другие планеты. А еще Фрайди отличается от окружающих своим происхождением — она искусственный человек, выращенный в лаборатории…

«Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…» — псалом двадцать второй, тот, который традиционно читают на похоронах.

Роман, название которого взято из этих строк, Роберт Хайнлайн писал как последний роман в своей жизни, будучи тяжело, почти безнадежно больным. Те, кто знал его, говорили, что в образе несгибаемого старика Йоханна Смита автор изобразил себя. Йоханн Смит тоже стар и тоже безнадежно болен, но он не просто отчаянно цепляется за жизнь — он готовится дать решительный бой самой смерти. И — побеждает! А поскольку любая победа — дочь случая, то результаты оказываются совершенно неожиданные…

---

— Будет. Если ты останешься на своей работе, сколько ты сможешь платить в месяц? Только не ущемляй себя и плати сколько сможешь, но желательно — побыстрее, поскольку тут срабатывают принципы выплаты рассрочки — часть каждой выплаты уходит на погашение долга, а часть — на его уменьшение — так что, чем крупнее будут выплаты, тем лучше будет для тебя.

(Я никогда в жизни не выплачивала рассрочку!)

— А можно перевести сумму в золото? Нет, я могу перевести выплаты в деньги, но дело в том, что мне платят золотом.

— Золотом?

Анита была несколько обескуражена. Она порылась в сумочке для рукоделия и вытащила оттуда маленький калькулятор, связанный дистанционно с домашним компьютером.

— Если говорить о золоте, то сделка для тебя будет более выгодной.

Она какое-то время задумчиво смотрела на дисплей, потом довольно кивнула.

— Намного более выгодной. Правда, я не так хорошо разбираюсь в курсе золота. Но думаю, мы договоримся.

— Я же сказала — я могу переводить в деньги. Пересчет с граммов — три к девяти — производится с моего счета в Луна-Сити. Но можно перевести в новозеландские деньги — автоматическим переводом, когда меня нет на Земле. Новозеландский банк, Крайстчерчский филиал?

— Нет, Кентерберийский земельный банк. Я там директор.

— Только, пожалуйста, Анита, постарайся, чтобы все попадало в семью и чтобы больше никто об этом не знал.

На следующий день мы подписали контракт, а чуть позже, на той же неделе, я вышла замуж — все легально, честь по чести, в притворе Кафедрального собора, и я была в белом — господи помилуй!

А еще через неделю я вернулась на работу, одновременно грустная и счастливая. Следующие семнадцать лет я должна была перечислять в мое семейство восемьсот пятьдесят восемь тысяч тринадцать новозеландских долларов ежемесячно, а по возможности — больше. За что? Я не могла позволить себе бывать дома, пока не будет выплачена определенная сумма. За что же тогда? Не за секс. Я же сказала капитану Торми, что секс можно найти везде, стоит только захотеть, и платить за него глупо. Наверное, за радость окунать руки в мыльную воду для мытья посуды, за счастье валяться на полу, где тебя могут обдуть малыши, котята и щенята, за приятное, теплое сознание того, что где бы я ни была, на этой земле есть место, где я имела это все по праву, потому что это было мое.

Мне это казалось честной сделкой.

Сегодня, как только шаттл поднялся в воздух, я позвонила домой. Мне ответила Вики, и, как только она перестала щебетать, я сообщила ей время своего прибытия. Я вообще-то хотела позвонить раньше, из аэропорта в Окленде, но мой кудрявый кавалер, капитан Ян, отнял все мое время. Но это ерунда. Шаттл летит со сверхзвуковой скоростью, да еще садится в Веллингтоне и Нельсоне — так что времени было вполне достаточно, чтобы кто-то успел меня встретить.

Встретили меня все. Ну, то есть не совсем все. У нас есть лицензия на право пользования собственным транспортным средством, поскольку мы выращиваем овец, но у нас нет права пользоваться машиной в городе. Брайен, однако, нарушил правила, и вот теперь большинство членов нашего семейства выпрыгивало из дверей нашего фермерского фургончика-багги.

Я не была дома почти год — почти вдвое дольше, чем когда-либо раньше. За такое время дети тебя могут и забыть. Я постаралась по мере их появления из машины вспомнить их имена и вроде бы вспомнила всех. Здесь были все, кроме Эллен, которую теперь можно было считать ребенком с большой натяжкой. Ей было одиннадцать, когда я вышла замуж. Теперь она была молодой девицей, студенткой университета. Анита и Лиспет остались дома — наверняка второпях готовят праздничный обед… и как всегда, будут ласково журить меня за то, что не предупредила заранее о своем приезде, и снова мне, как обычно, придется объяснять, что мне гораздо проще прыгнуть в первый попавшийся корабль и шаттл, чем звонить заранее. И потом — зачем мне заранее сообщать, что я возвращаюсь в свой собственный дом?

Очень скоро я уже валялась на полу, окруженная кучей детей. Кошка Подножка тоже была тут — а как же? Из крохотного котенка, которым она была, когда я впервые появилась тут, она успела превратиться в главную кошку в доме — жирную и важную. Она внимательно обнюхала меня, потерлась о мои ноги и замурлыкала. Я была дома.

Через какое-то время я спросила:

— А где Эллен? Все еще в Окленде? Я думала, в университете сейчас каникулы.

Задавая вопрос, я смотрела на Аниту, но она сделала вид, что не слышит меня. Стала хуже слышать? Вряд ли.

— Марджи, — выразительно выговорил Брайен.

И я обернулась. Он молча только смотрел на меня и качал головой из стороны в сторону.

(Разговоры об Эллен — табу? В чем дело, Брайен? Я решила поговорить с ним наедине. Ведь Анита всегда утверждала, что любит всех наших детей одинаково, независимо от того, кровные ли это ее дети или нет. Все правильно.

Но только надо прямо сказать, что о ее особом неравнодушии к Эллен знали все домашние.)

Поздним вечером, когда в доме все успокоились и мы с Берти собирались лечь спать (они бросили какой-то жребий, в результате которого право провести ночь со мной отдавалось проигравшему), в спальню постучал и вошел Брайен.

Берти сказал:

— У нас все в порядке. Можешь не утешать меня. Я готов понести заслуженное наказание за проигрыш.

— Помолчи, Берт. Ты сказал Мардж об Эллен?

— Пока нет.

— Надо сказать. Дорогая, понимаешь, дело в том, что Эллен вышла замуж без благословения Аниты… и Анита совершенно вне себя по этому поводу. Поэтому желательно при Аните об Эллен даже не упоминать. Запретная тема. Ну а теперь я побежал, пока она не начала меня искать.

— Ты что же, и на ночь меня поцеловать не задержишься? А если я попрошу тебя остаться здесь? Разве ты не мой муж тоже?

— Да, конечно, дорогая. Но Анита сейчас в таком состоянии… в общем, лучше ее не раздражать лишний раз.

Брайен чмокнул нас обоих и поспешно удалился. Я спросила:

— Берти, в чем дело? Почему Эллен не могла выйти замуж за кого хотела? Она уже достаточно взрослая, чтобы принимать решения самостоятельно.

— Да, все так. Но Эллен заслуживает осуждения. Она вышла замуж за тонганца и уехала с ним в Нукуалофа.

— А что, Анита хотела, чтобы они жили здесь, в Крайстчерче?

— А? Да нет, нет, конечно. Не в этом дело. Она против самого ее замужества.

— Что-нибудь не в порядке с ее мужем?

— Марджори, я же тебе ясно сказал: он — тонганец. Не расслышала?

— Почему? Прекрасно я расслышала. Если он живет в Нукуалофа, кем же он может быть? Эллен будет там очень жарко после здешнего мягкого климата. Но это ее проблемы. Все равно не понимаю, с чего бы это Аните так огорчаться. Наверное, тут есть что-то, чего я не знаю.

— Да все ты знаешь и понимаешь отлично! А хотя, кто знает, может, и не понимаешь. Тонганцы — не ровня нам. Они не белые люди, они дикари.

— Что? Тоже мне, дикарей нашел!

Я села в кровати, прервав то, что, в общем-то, еще и не начиналось. Секс и споры — две вещи несовместные. По крайней мере, я так считаю.

— Да во всей Полинезии живут одинаково цивилизованные люди! Почему, как тебе кажется, первооткрыватели назвали эти острова Дружелюбными? Да ты был там когда-нибудь, Берти?

— Нет, но…

— А я была! Если не считать жары, это просто божественное место. Съездил бы сам да поглядел. А этот человек, он чем занимается? Если он сидит на берегу и вырезает из красного дерева безделушки для туристов, то я еще готова понять Аниту. Это так?

— Нет. Но я сомневаюсь, что он может позволить себе жениться. А Эллен не могла позволить себе замужество. Она еще не окончила университет. Он вроде… он специалист по морской биологии.

— Понятно. Значит, не богач. А Анита уважает деньги. Но и нищим он не будет — он ведь может стать профессором в Окленде или Сиднее. Знаешь, сегодня и биолог может разбогатеть. Вырастит новое животное или растение и станет богаче нас всех.

— Дорогая, ты все еще не понимаешь.

— Похоже, нет. Так объясни же!

— Ну… Эллен должна была выйти замуж за человека своего круга.

— То есть? За кого-нибудь из Крайстчерча?

— Так было бы лучше.

— За богатого?

— Не обязательно, но желательно — знаешь, всегда проще, когда финансовые дела не слишком односторонни. А полинезийцы, когда женятся на белой девушке, всегда рассчитывают на ее кошелек.

— Ах-ах! Он не имеет ни гроша, а она забрала свой семейный пай, так, что ли?

— Ну, не совсем так… Черт подери, ну что, разве она не могла выйти за белого? Мы ее так хорошо воспитывали!

— Берти, да что же это такое? Ты говоришь так, как с успехом мог бы говорить датчанин о шведах! Я думала, что в Новой Зеландии люди свободны от предрассудков. Я помню, как Брайен говорил мне, что маори во всем равны с англичанами.