Назир Зафаров - Новруз

• Название: Новруз
• Автор: Назир Зафаров
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1984

В основу романа народного писателя Узбекистана Назира Сафарова легли подлинные исторические, события, очевидцем которых он был: Джизакское восстание 1916 года, Февральская и Октябрьская революции, гражданская война, становление Советской власти в Туркестане. Первая книга романа была удостоена Государственной премии Узбекской ССР им. Хамзы.

---

— Окружим себя волосяной веревкой и ни одно злое насекомое не переступит ее. Ну, согласен? — потребовал от меня решительного ответа Сафар.

Колебаться было уже нельзя. И так я слишком долго сопротивлялся. В конце концов перепелов мы будем ловить ночью, а днем собирать янтак.

— Согласен.

Твердости в моем ответе Сафар-чиканак не уловил, но это уже не имело значения, главное, решение принято и можно действовать.

Мы снова вскарабкались на одноухого и погнали его назад, в город.

Почему-то Дорога домой всегда короче дороги из дому. Знакомые места напоминают о скорой встрече с близкими, ты их вроде бы уже видишь и невольно прибавляешь шаг. Прибавлял шаг и наш одноухий. Думал ли он о близких, не знаю, но бежал в город куда веселее.

Через какой-нибудь час мы были в родной махалле. Сафар оставил меня караулить одноухого, а сам пошел за Арсланом.

В одиночестве я принялся размышлять о нашем с Сафаром будущем. Оно представлялось мне почти сказочным. Уже сегодня ночью мы изловим перепелов, а завтра но двор моего друга введем корову. Я уже видел, как собираются во дворе соседи. Вся махалля спешит посмотреть пеструху. Счастливый я закрываю глаза, чтобы чудесная картина не исчезла, не покинула меня. Мысленный взор наделял эту картину яркими живыми красками.

Одно не удавалось мне представить: как мы обмениваем перепелку на корову. Ведь торговцы скотом хитрые. Они не поверят, что перепелка — необыкновенная, что пение ее завораживает сердца. Не дадут коровы. Еще посмеются над нами, прогонят с базара, как прогоняли меня с моими просяными лепешками.

В мыслях я старался до обмена перепелки на корову не доходить, прерывал события и начинал с конца, то есть с того момента, когда пестрая входит во двор.

На таком приятном повороте моего путешествия в будущее меня и застал Сафар-чиканак.

— Чего ты улыбаешься? — сказал он. — У нас нет самого необходимого…

Я не знал, что самое необходимое, поэтому не оценил беспокойства друга. У нас вроде бы было все: одноухий осел, злой пес Арслан, лепешка, горсть изюма, волосяная веревка против змей и скорпионов, старый халат, курпача.

— У нас нет конского волоса, — объявил Сафар.

— А зачем конский волос? — поинтересовался я.

— Из конского волоса делают силки.

Это была почти неразрешимая задача. В нашей махалле перевелись все лошади: одних забили, другие сдохли, третьих продали. Ну, а раз нет лошадей, значит, и нет конских хвостов. А конский волос выдирают из конского хвоста, никакой другой хвост для этого не подходит, потому что он будет тогда называться уже не конским, а коровьим или ослиным.

Да, неразрешимая задача. Прощайте, перепела, прощай, пеструха!

Я уже хотел слезть с одноухого и идти домой, но Сафар-чиканак предупредил мое намерение.

— В караван-сарае, — сказал он, — наверняка стоят лошади дехкан. Выдернем несколько волос и сделаем из них силки.

Мы оставили одноухого у калитки Сафара, а сами отправились добывать конский волос.

Караван-сарай Гаиба Назара стоял на краю дороги, недалеко от базара. Ворота были всегда открыты, но войти в них мог лишь человек с хурджуном на плечах или ведущий лошадь. Мог войти в сарай и караван верблюдов. У нас не было ни хурджуна, ни арбы, ни верблюда, ни тем более лошади. Будь у нас лошадь, мы бы не искали конского хвоста.

— Постереги ворота, а я пройду в конюшню, — шепнул мне Сафар-чиканак.

Он был маленький и ловкий. Не успел я занять наблюдательный пост у ворот, как Сафар исчез в караван-сарае.

Я стал ждать. Выдернуть волос из хвоста лошади дело нехитрое, но все-таки нужно время, чтобы найти хороший хвост и познакомиться с обладателем этого хвоста. Не всякая лошадь разрешит тянуть из себя волосы. Я ждал громкого ржания и грохота копыт. Но ни того, ни другого не услышал.

Сафар-птаха вернулся очень быстро. На лице его была веселая улыбка, в руках — конский волос.

— На десять силков хватит, — сказал он.

Второе путешествие в степь началось на другое утро.

Осел, нагруженный не меньше, чем верблюд, шел впереди, за ним шагал я, за мной — Сафар, замыкал шествие пес Арслан. Из нас четверых он меньше всего выражал желание участвовать в походе на перепелов, поэтому его приходилось вести на аркане. Он то и дело останавливался, глядел на удаляющийся дом и грустно повизгивал.

Одноухий нес два кувшина воды, мешочек с сухарями из лепешек, сушеным урюком и жареным просом, ватное одеяло, подушку и клетку с перепелом Ибада-ака. Мой друг считал, что крики Ибады-ака привлекут к себе всех перепелов степи, и нам останется только ловить их и сажать в мешок.

Начало пути было легким и веселым. Сафар рассказывал, как он выдергивал из лошадиных хвостов волосы. Это была смешная история. Буланый, которого он наметил первым, не пожелал расставаться со своим украшением и так ударил копытом, что из стены вылетел кирпич. Хорошо, что Сафар не оказался на месте этого кирпича. Не пришлось бы нам шагать сегодня по степи. Зато повезло моему другу с гнедой кобылицей; она разрешила дергать волосы и даже как будто была довольна. Видно, ей надоело таскать свой длинный хвост, и выдерни его хоть целиком, ухом не повела бы. Волосами этой кобылы мы и станем ловить перепелов.

Покончив с лошадьми, Сафар-чиканак перешел к собакам. Он расхваливал своего пса на все лады. Арслан, оказывается, способен справиться не только с одним волком, но и с целой стаей волков. Правда, ему еще не приходилось расправляться с серыми: те боятся Арслана и не заглядывают в нашу махаллю, но как заглянут, им тут несдобровать.

Мой друг расхваливал Арслана, желая успокоить меня, — ведь нам предстояло провести ночь в степи. Страх перед возможной встречей с серыми должен покинуть всякого, кто намеревается в темноте ловить перепелов.

Рассказ Сафара длился до самого Кушбармака. Друг мой смолк лишь тогда, когда мы остановились и принялись сгружать с одноухого поклажу.

— Давай строить шалаш, — предложил я.

— Шалаш построим завтра, сегодня будем ловить перепелов.

Перепела вскружили голову моему другу. Ом думал только о них и видел только их.

Первое, о чем спросил Сафар, сняв поклажу с осла, было:

— Слышишь, как кричат?

— Слышу.

В самом деле, со всех сторон неслось звонкое: пит-пиль-дык, пит-пиль-дык, пит-пиль-дык! Перепела будто ждали нашего появления, чтобы начать концерт.

— Богатый будет улов.

Сафар повесил клетку с Ибадой-ака на стебель аккурака, пошептал что-то над ней, видно, заклинание, и отошел в сторону шагов на двадцать. Сел, скрестив под собой ноги, и замер. Так замирают у своих норок суслики, — не шелохнувшись, не проявляя никаких признаков жизни.

Я не участвовал прежде в ловле перепелов и поэтому не знал, как надо себя вести. Опуститься ли по примеру друга на землю или уйти далеко и оттуда наблюдать за охотой. Сафар ничего не сказал мне. Не распорядился он и насчет осла и собаки. Одноухий чесал мордой спину. Арслан ловил блох на хвосте. Хвост у него был короткий, поэтому он никак не мог до него дотянуться.

Скучное дело охота, подумал я. И зачем охотиться? Пусть себе птицы живут на воле, пусть летают, пусть поют свои песни. Послушал, порадовался и уходи домой. Не оставляй разоренные гнезда!

Я снял с одноухого седло, потник, стреножил, пустил пастись. Арслана привязал к кусту янтака, самому толстому, чтоб не вырвал и не убежал. Когда я привязывал Арслана, он стал лизать мне руки. Просил, наверное, чтобы я отпустил его домой. Не хотелось бедному псу быть в степи. Я отпустил бы, да кто же нас станет охранять ночью? Страшно все-таки одним в этом диком месте.

Между тем, перепела распелись. Не утерпел и Ибада-ака. Сначала робко вставил свой голос, а потом осмелел — закричал, защелкал. Да гак громко, что забил всех. Может, потому так громко, что находился близко от меня и его крик был слышнее.

Началось состязание пернатых: кто лучше, кто дольше, кто громче прокричит. Невольно я заслушался и стал разбирать голоса, угадывать, кому какой принадлежит. Та, вчерашняя перепелка, что сидела в траве и первой себя открыла, была самая голосистая. Песнь ее, если отрывистое пит-пиль-дык можно назвать песней, разносилась но всей степи и заставляла смолкать остальных перепелов.

В одну из таких запевок когда царила только вчерашняя перепелка, вдруг раздался испуганный крик Сафара:

— Коршун!

Я поднял голову и увидел в небе распластавшую крылья черную птицу. Это не был коршун. Коршун крупнее. Ястреб, наверное. Он медленно плыл над степью, склоняя крылья то в одну, то в другую сторону, словно разглядывал холмы и низины, искал что-то. За первым ястребом появился второй. Теперь они оба стали глазами обшаривать степь.

— Прячьтесь, прячьтесь! — завопил Сафар.

Он просил перепелов скрыться, чтобы ястребы не увидели их. Крик был отчаянным, молящим, нельзя было к нему не прислушаться. Но глупые перепела не поняли Сафара. Они так упоенно пели, так заливались, что ничье предостережение, ничья мольба не способны были их остановить. Они просто ничего и никого не слышали. Они слышали только себя.