Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Угроза с Земли (сборник)

• Название: Весь Хайнлайн. Угроза с Земли (сборник)
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Эксмо, Terra Fantastica
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-22831-7 (Эксмо), 5-7921-0738-3 (TF)

В данный том собрания сочинений великого американского фантаста вошли его рассказы и повести, составившие первые тома легендарной «Истории будущего». Это произведения о драматическом покорении Луны и ближнего космоса, о героизме простых людей, которые сталкиваются с невероятными сложностями и порой попадают в безвыходные ситуации, но становятся победителями благодаря силе духа и логическому мышлению.

_{Составитель и автор комментариев А. Ермолаев}

---

Стивенса внезапно осенило.

— Минутку, шеф. Вы правы, но если вам без разницы, лучше бы показали ему это вы, а не я.

— С какой стати, Джимми? Вы же ему дадите пояснения.

— По поводу этой чертовщины я все равно не скажу больше, чем уже сказал вам. И на ближайшие часы буду чрезвычайно занят.

Глисон глянул на Стивенса, пожал плечами и кротко произнес:

— Раз по-вашему так будет лучше, Джим, я не возражаю.

Уолдо целиком ушел в работу и поэтому чувствовал себя счастливым. Он никогда бы не признался — даже себе не признавался бы, — что его отдалению от мира по собственной воле присущи некоторые недостатки, причем прежде всего — скука. У него никогда не было возможностей вволю предаваться удовольствиям общения, за которыми незаметно бежит время; он искренне был убежден, что безволосым обезьянам нечего предложить ему во взаимном сближении. А удовольствия, доступные одинокому интеллектуалу, обладают свойством приедаться.

Да, он то и дело подступал к дяде Гэсу с предложением переселиться во «Фригольд» на постоянное жительство, но говорил себе, что руководит им желание позаботиться о старике. Да, споры с Граймсом доставляли удовольствие, но он не сознавал, как много они значат в его жизни. Истина заключалась в том, что Граймс был единственным представителем человеческой породы, безоговорочно относившимся к нему как к равному, как просто к такому же человеку. И Уолдо наслаждался этим общением, совершенно не отдавая себе отчета в том, что удовольствие, которое черпает в обществе старика — это самое обычное, но и самое драгоценное из человеческих удовольствий.

Однако сейчас он был счастлив единственным доступным ему счастьем — он работал.

Перед ним были две задачи: поставленная Стивенсом и поставленная Граймсом. Требовалось найти единое решение для обеих. Подход к каждой был трехэтапным. Во-первых, необходимо было убедиться, что они действительно существуют, что положение и впрямь таково, как об этом заявлено на словах. Во-вторых, предстояли исследования в направлениях, указываемых предварительными данными, с целью прояснения картины. И в-третьих, когда картина полностью прояснится, надо было изобрести решение.

Именно «изобрести», а не «найти». Это доктор Рэмбо мог бы сказать «найти» или «вывести». Рэмбо рассматривал Вселенную как жестко упорядоченную и подчиненную неизменным законам. Для Уолдо Вселенная была противником, которому он всячески стремился навязать свою волю. Он и Рэмбо могли говорить об одном и том же, но с разных исходных позиций.

Дел было невпроворот. Стивенс доставил множество сведений, причем одни из них касались основ теории полевой энергосистемы, другие — приемников де-Кальба, ключевых аппаратов этой системы, а третьи — всевозможных аварийных ситуаций, вызванных отказами этих аппаратов. До настоящего времени Уолдо не уделял серьезного внимания полевой энергетике просто потому, что не нуждался в этом. Он находил ее интересной, но сравнительно простой. В голову сразу же пришли самоочевидные усовершенствования. Ну, например, касательно стоячей волны, той основы, на которой строится коаксиальный луч: КПД приема можно было бы значительно повысить путем посылки обратного сигнала, с помощью которого автоматически корректировалась бы наводка луча. В этом случае КПД энергоснабжения движущегося объекта можно было бы поднять до значения КПД стационарного приемника.

В настоящий момент эта идейка могла подождать. Попозже, когда будет решена непосредственно поставленная задача, можно будет содрать с НАПЭ бешеные деньги за эту подсказку; а наверное, еще забавнее будет вступить с ней в конкуренцию. Есть, конечно, вопрос: когда кончается срок действия их основных патентов? Надо будет глянуть.

Но пусть и с пониженным КПД, а приемники де-Кальба должны работать всякий раз непрерывно и безотказно. И Уолдо со счастливым пылом ринулся выяснять, почему же это не так.

Сама напрашивалась — это для него сама напрашивалась — проблема дефектов изготовления. Но вышедшие из строя декальбы, доставленные Стивенсом, на этот счет помалкивали. Уолдо просветил их рентгеновскими лучами, измерил микрометром и интерферометром, подверг сперва всем обычным испытаниям, а потом особым, которые придумал сам. Декальбы не работали.

Тогда он взял пару отказавших декальбов одинаковой конструкции и, пользуясь одним как моделью, а другим как источником металлического сырья, сам у себя в мастерской соорудил декальб. Пришлось применить свои точнейшие сканеры и самые крохотные уолдики — крохотные, как ладошки эльфа, всего в дюйм размером — в особенности на стадии окончательной сборки. Получился декальб почти идентичный модели, идентичный настолько, насколько это было достижимо технологически при высшей квалификации исполнителя.

Декальб работал великолепно.

А его старший близнец по-прежнему отказывался работать. Это ничуть не обескуражило Уолдо. Наоборот, привело в восторг. Ведь удалось доказать, причем со всей определенностью доказать, что отказ декальба вызван не огрехами при изготовлении, а пробелами в теории. Следовательно, поставленная перед ним задача не высосана из пальца.

Стивенс сообщил во всех подробностях о возмутительном поведении декальбов в машине Маклеода, но Уолдо пока что не принял во внимание этот случай. В свое время, когда заведенным порядком дойдет черед, он разберется и с этой историей. А пока что он отложил ее в стол. Безволосые обезьяны склонны впадать в истерику. Вероятно, вся эта байка яйца выеденного не стоит. Извиваются, видите ли, будто кудри Медузы. Тоже мне!

Половина времени уходила на задачу, поставленную Граймсом.

Пришлось признать, что биологические науки — если, конечно, можно назвать их «науками» — гораздо увлекательнее, чем думалось. А ведь он их, прямо скажем, избегал; неспособность дорогих «специалистов» хоть как-то справиться с его болезнью в детские годы внушила ему презрительное отношение к этим дисциплинам. Они предлагали ему порошки старых баб, расцвеченные изящной терминологией. Граймса он любил и даже уважал, но Граймс — это был особый случай.

Материалы Граймса убедили Уолдо, что старик кое-что углядел. Причем всерьез. Выкладки был неполны, но тем не менее убедительны. Кривая третьей производной, не сказать чтобы экстраполированная с потолка, показывала, что примерно лет через двадцать не останется людей достаточно сильных, чтобы заниматься тяжелыми работами. Люди сгодятся только на то, чтобы нажимать кнопки.

Притом он как-то не учел, что сам годится лишь на то, чтобы нажимать кнопки; к телесной слабости безволосых обезьян он отнесся так, как мог бы отнестись старосветский фермер к потере кондиций у своего тяглового скота. Никто не требует, чтобы этот фермер сам тянул плуг, на то есть лошади.

А вот коллеги Граймса по занятиям, должно быть, все подряд были дурачье дурачьем.

Тем не менее он привлек лучших физиологов, неврологов, нейрохирургов и анатомов, каких только смог найти. По списку, как товары по каталогу. Надо было подковаться в этих вопросах.

И был порядком разозлен, когда оказалось, что ни под каким видом не удастся устроиться так, чтобы заняться вивисекцией на людях. К этому моменту он уже убедился, что ультракоротковолновое излучение поражает главным образом нервную систему и что вопрос следует рассматривать в рамках теории электромагнитного поля. И собирался произвести некие тонкие опыты, во время которых люди были бы непосредственно подключены к аппаратуре его собственной конструкции, позволявшей разобраться, чем именно нервный импульс отличается от электрического тока. Нюхом чуял, что имей он возможность частично отключить участки нервной сети человека и заменить их электропроводящими обводами, причем сделать это «непосредственно на объекте исследования», можно было бы совершить блестящие открытия. Правда, после этого объект опытов рисковал оказаться в тягость даже самому себе.

Но власти не вняли; пришлось удовлетвориться опытами на трупах и на животных.

И тем не менее прогресс был очевиден. Мощное коротковолновое излучение оказывало на нервную систему воздействие, причем двояким путем: с одной стороны, вызывало фантомные импульсы в нейронах, недостаточно сильные, чтобы последовала мускульная реакция, но, как он подозревал, все же достаточные для того, чтобы держать тело в состоянии подавленного нервного возбуждения; а с другой стороны, у живого объекта, подвергавшегося воздействию поля, независимо от срока воздействия наблюдалось определенное малое, но измеримое снижение эффективности подлинных нервных импульсов. В эквивалентной электросхеме это второе явление можно было бы описать как ухудшение свойств межпроводной изоляции и соответственный рост токов утечки.

В сумме оба эти процесса вызывали у подвергнутых облучению состояние небольшой усталости, чем-то похожее на недомогание на ранних стадиях туберкулеза легких. Жертва не чувствовала себя заболевшей; просто как-то переставало хватать живости. Большие мускульные усилия не казались невозможными; они просто были неприятны; требовали слишком большого напряжения воли.