Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены

• Название: Весь Хайнлайн. Кот, проходящий сквозь стены
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Эксмо, Terra Fantastica
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2007
• ISBN: 5-7921-0737-5 (TF), 978-5-699-21762-5 (Эксмо)

В этот том собрания сочинений одного из отцов-основателей «золотого века» американской фантастики вошли два произведения.

В романе «Кот, проходящий сквозь стены» непредсказуемо развивающийся сюжет насыщен удивительными событиями и приключениями героев, для которых жизнь в космосе стала буднями, а история его освоения — судьбой. Тонкие интриги, тайные агенты, отчаянные авантюры, неиссякаемая мощь юмора и иронии великого мастера…

«Уплыть за закат» — последний роман Роберта Хайнлайна, в котором он увязывает в единый узел сюжетные линии своих многочисленных фантастических произведений. Создаваемая автором Вселенная — не линейный мир, а пучок взаимосвязанных параллелей времени, каждая из которых занимает свое место в той «Истории Будущего», которую Хайнлайн создавал всю свою жизнь.

---

— Отнюдь.

Джастин Фут кивнул.

— Резонно. Когда думающий человек слышит нечто противоречащее обычным понятиям, он не способен в это поверить без твердых доказательств. И вам такие утверждения представляются голословными, даже если они — правда. Что касается меня, то я с этим вырос. Я сорок пятый член «Семейства Говардов», а первый в нашем роду стал попечителем «Семейства» еще в двадцатом веке по григорианскому летоисчислению, когда Лазарус Лонг был младенцем, а Морин — молодой женщиной…

Я отключился. Слушать его я уже не мог. Констатация того, что прелестная леди, так нежно успокоившая меня, мать сыночка, которому от роду двадцать четыре века, притом что ей самой на вид не дашь больше сорока… Черт возьми, «в какие-то дни не следует вообще вставать с постели» — этот трюизм частенько звучал в Айове в годы моей юности, но он оказался справедливым и на Терциусе спустя двадцать четыре века! (но как мне в эти века поверить?) Я же был совершенно счастлив, лежа на одной кровати с Минервой на одном плече, Галахадом — на другом и с Пикселем на груди! И никакого дурацкого «нажима» не было и в помине! Мысль о Морин напомнила еще об одном несоответствии.

— Джастин, меня волнует еще кое-что. Вы упомянули, что эта планета очень далеко от моей родной Земли. Как я уже слышал от других — на расстоянии семи тысяч световых лет в пространстве и двадцати четырех веков во времени!

— Нет, цифр я вам не называл; я не астрофизик. Но это, однако, не противоречит моим представлениям, и я не возражаю.

— Но ведь сегодня здесь говорят на моем родном языке, на моем диалекте английского со всеми присущими ему идиомами! Более того — я безошибочно слышу в нем уродливый акцент американского северо-запада, грубый, как ржавая пила! Разрешите-ка мне эту загадку!

— О, хоть это и кажется странным, но никакой тайны здесь нет. Тут говорят по-английски, во-первых, из любезности по отношению к вам.

— Ко мне?

— Да, Афина могла бы обеспечить синхронный перевод в обе стороны, и все, кроме вас, говорили бы на «галакте». Но, во-вторых, Иштар много лет назад решила, что английский должен стать рабочим языком в клинике и госпитале. Это, возможно, было обусловлено обстоятельствами, сопровождавшими последнее омоложение Сеньора. Что же касается айовского колорита — акцент идет от самого Сеньора, а поговорки — от его матушки. Поэтому и Афина заговорила точно так же и не желает слышать ни о каком другом варианте английского. То же относится и к Минерве: она также училась языку, будучи еще компьютером. Но так говорят не все. Вы ведь знакомы с Тамарой?

— Не так близко, как хотелось бы.

— Она, возможно, наиболее любимая и наиболее любящая душа на нашей планете. Но она, увы, не лингвист. Тамара начала изучать язык всего два столетия назад и с самого начала, полагаю, говорила на том же ломаном английском, что и теперь, несмотря на то, что ей приходится прибегать к нему ежедневно… Ну так сумел ли я хотя бы объяснить, почему здесь говорят на давно уже отмершем диалекте английского, которым пользовались под солнцем старой доброй Айовы? А ведь наша планета вращается вокруг совсем другой звезды!

— Будем считать, что объяснили. Впрочем, меня и это не вполне удовлетворило. Джастин, сдается, что на любой вопрос у вас найдется ответ, и все же вы не убедили меня ни в чем.

— Естественно. Но почему бы вам не потерпеть немножко? Со временем все факты, вызывающие у вас сомнение, прояснятся сами по себе.

Мы переменили тему беседы.

— Милый, — сказала Хэйзел, — я еще не объяснила, почему задержалась и не успела предотвратить попытку Лазаруса. Джастин, вам доводилось пользоваться «телепортирующим потоком»?

— И частенько. Я надеюсь, со временем у нас все же соорудят конкурирующую с ним систему перемещения. Сам бы этим занялся, если бы не был лентяем-сибаритом.

— Сегодня с утра я отправилась за покупками для Ричарда. Туфли, милый, но ты их наденешь не раньше, чем разрешит Галахад! Да еще замену одежде, которую я потеряла в потасовке в «Раффлзе». Тех цветов я не нашла, но выбрала светло-вишневый и желтовато-зеленый.

— Прекрасный выбор!

— Да, костюмы тебе подойдут, надеюсь. Я покончила с покупками и должна была оказаться дома еще до твоего пробуждения, но на «телепорте» выстроилась очередь, и ничего не оставалось, как, вздохнув, встать в нее. Но тут какой-то вонючий прыгун-турист с Секундуса прошмыгнул вперед, опередив меня на шесть человек.

— Вот негодяй!

— Да уж, доброго слова не скажешь! Нахала убили.

Я посмотрел на нее:

— Хэйзел!

— Думаешь, я? Нет-нет, милый, не я! Согласна, у меня появилось такое искушение. Но, на мой взгляд, наказание за нарушение очереди не должно быть сильнее, чем перелом руки. Но мне и этого не пришлось делать. Сразу же собралась куча свидетелей, и меня заставили изобразить присяжную. Единственным способом избежать большей потери времени (иначе меня терзали бы как свидетеля!) было согласиться. Судилище заняло около получаса.

— Они его вздернули? — поинтересовался Джастин.

— Нет. Вердикт гласил: «Достоин смертной казни в интересах общества», потом его отпустили, а я вернулась домой. К сожалению, опоздала: Лазарус, черт бы его взял, уже «достал» Ричарда, расстроил его вдрызг и поломал мои собственные планы. Поэтому я постаралась расстроить самого Лазаруса, как вы уже знаете.

— Как знаем мы все. А что, «умерщвленный» турист имел спутников?

— Не знаю. Но думаю, что приговор «о смертной казни» был слишком крут. Я всегда склонна проявлять терпимость, позволяя нарушителям отделываться небольшими увечьями. Тем не менее ловкачество в очередях никоим образом не должно игнорироваться, иначе это сильно вдохновит деревенщин-провинциалов… Ричард, я купила туфли исходя из того, что правый ботинок, составная часть протеза, вряд ли подойдет к новой живой ноге.

— Ты права.

— Я купила туфли не в магазине, а на фабрике, где есть пантограф, зеркально скопировавший твой*левый ботинок. Правильно я сделала?

— Наверное. Спасибо!

— Надеюсь, все будет в порядке. Если бы не пришлось самолично приговаривать того вонючего прыгуна, я бы не опоздала.

Я недоуменно уставился на нее.

— Скажи-ка мне, что за порядки здесь царят? Анархия, что ли?

Хэйзел пожала плечами, а Джастин Фут задумчиво произнес:

— Нет, не думаю. Мы еще не настолько великолепно организованы!

Сразу же после ужина предстояло погрузиться в уже знакомый мне «четырехместный» космолет: Хэйзел и мне, молодому великану по имени Зеб, Хильде (красавице-крошке), Лазарусу, доктору Джекобу Бэрроузу, доктору Джубалу Хэршоу, еще одной рыжеголовой женщине (можно, пожалуй, было бы ее назвать «земляничной блондинкой») по имени Дийти и второй, похожей на нее, как близнец (но не являвшейся близнецом), прелестной девушке по имени Элизабет или Либби. Я всмотрелся в этих двух и шепотом спросил у Хэйзел:

— Они что, потомки Лазаруса? Или твои?

— Нет. Насчет Лазаруса не думаю, насчет себя — уверена. Иначе их рождение не прошло бы мимо меня. Одна из них — из другой вселенной, вторая более чем на тысячу лет старше меня. Так что переложим ответственность на Гильгамеша[45]! Да… а за ужином ты не приметил маленькую девчушку, тоже с морковной головкой, ту, что плескалась в фонтане?

— Приметил. Очаровашечка.

— Она… — сказала Хэйзел, но перебила себя. — Спроси меня о ней попозже.

Началась погрузка, жена взошла на борт первой. Я было последовал за ней, но тут молодой великан, крепко взяв меня за локоть, задержал (весил он минимум на сорок килограммов больше).

— Мы еще не знакомы? Я — Зеб Картер.

— А я — Ричард Эймс Кэмпбелл. Рад познакомиться.

— А это моя мамулечка, Хильда Мэйе, — показал он на «китайскую куколку».

Некогда было осмысливать это утверждение. Хильда произнесла:

— Он еще именует меня «сводной мачехой», иногда тещей, иногда миссис. Учтите, Ричард, Зебби никогда не бывает в точном фокусе, хотя очень мил. А вы принадлежите Хэйзел, что и дает вам ключи от нашего города, — она положила руки мне на плечи, приподнялась на цыпочки и поцеловала быстро, но весьма тепло и уж вовсе не сухо. Это озадачивало. — Если вам что-нибудь понадобится, только скажите. Зебби все доставит.

Насколько я мог уразуметь, здесь собралось пять членов одной семьи (или ее ответвлений), все они принадлежали к клану Лонга, но их соотношений я еще не вычислил. Зеб и его жена Дийти («земляничная блондинка»), ее отец Джейк Бэрроуз, чьей женой состояла Хильда (которая, впрочем, не являлась матерью Дийти), а пятой была Гэй. Зеб объяснил:

— Конечно, и Гэй. Вы же знаете, кого я имею в виду?

— Но кто же это «Гэй»? Или Гея? — спросил я.

— Это не я придумал. Такая шутка. Наш кораблик и есть Гэй[46].