Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Туннель в небе

• Название: Весь Хайнлайн. Туннель в небе
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2007
• ISBN: 5-699-19849-0 (Эксмо), 5-7921-0731-6 (TF)

Очередной том собрания сочинений Роберта Хайнлайна составлен из произведений, действие которых связано с глубоким космосом. Героям романов Грандмастера мировой фантастики предстоит пережить немало испытаний и сложностей, чтобы преодолеть смертельные опасности, таящиеся во Вселенной.

_{Составитель и автор комментариев А. Ермолаев}

---

— Может, у тебя просто пятнышко на шлеме. Я не вижу. Давай работать.

Они увешали велосипедами все ближние к люку скобы и двинулись на корму, но Поллукс сказал:

— Эй, стой-ка! Отец не велел заходить за шестьдесят пятый шпангоут.

— Чего там, за девяностым — и то чисто. Двигатель у нас работал меньше пяти минут.

— Зря ты так уверен. Нейтроны — шустрые ребята. И ты же знаешь, какой отец педант.

— Это точно, — сказал вдруг третий голос.

Близнецы не выпрыгнули из своих башмаков только потому, что те были плотно застегнуты. Они обернулись и увидели отца, который стоял, подбоченившись, возле пассажирского шлюза.

— Привет, папа, — поперхнувшись, сказал Поллукс.

— Ну и напугал ты нас, — пробормотал Кастор.

— Прошу прощения. Да вы не отвлекайтесь — я просто вышел полюбоваться видом. — Он посмотрел на их работу, — Превратили мой корабль в свалку металлолома.

— Надо же нам где-то работать. Да и кто нас видит?

— Здесь вам в затылок смотрит Всевышний. Но не думаю, что он против.

— Слушай, папа, ты, вроде, говорил, что не разрешаешь нам заниматься сваркой в трюме?

— Да, я это, вроде, говорил — не разрешаю. Вспомните, что случилось на «Конунге Кристиане»[8].

— Тогда мы соорудим стенд и будем варить здесь. О’кей?

— О’кей. Но день слишком хорош, чтобы говорить о делах. — Роджер протянул руки к звездам и посмотрел вокруг. — Славное местечко. Полно жизненного пространства. Хорошая декорация.

— Это точно, но, если хочешь на что-нибудь посмотреть, перейди на солнечную сторону.

— И правда. Помогите мне с тросами. — Все трое обогнули корпус и вышли на солнечный свет. Капитан Стоун, уроженец Земли, посмотрел сначала на родную планету. — Похоже, большой шторм на Филиппинах.

Близнецы не ответили. Погода была для них явлением таинственным, и они относились к ней неодобрительно. Отец повернулся к ним и тихо сказал:

— Я рад, что мы отправились путешествовать, ребята. А вы?

— Еще бы! А как же!

Они уже позабыли, какой холодной и неприветливой казалась им еще недавно окружавшая их черная бездна. Теперь это был громадный дом, великолепно обставленный, ну разве что не совсем обжитой. Их дом, в котором можно жить и делать все, что хочешь.

Они долго еще стояли и наслаждались. Наконец капитан Стоун сказал:

— Ну, я уже достаточно нагрелся. Пошли в тень.

Он потряс головой, чтобы стряхнуть каплю пота с кончика носа.

— Нам все равно надо работать.

— Я вам помогу — так дело пойдет быстрее.

«Перекати-Стоун» двигался к Марсу, а его экипаж вошел в ежедневный ритм. Доктор Стоун ловко управлялась с готовкой в невесомости — она здорово поднаторела в этом за год интернатуры в невесомой клинике околоземной космической станции. Мид было до нее далеко, но надо уж очень постараться, чтобы испортить завтрак. Отец наблюдал за ее гидропонными работами, помогая углубить знания, которые она получила в лунной школе. Доктор Стоун делила с бабушкой заботу о младшеньком, а на досуге потихоньку разбирала свои многолетние записи к труду «О кумулятивных эффектах многоканальной гипоксии».

Близнецы обнаружили, что математика может быть еще интереснее, чем они думали, и гораздо труднее — она требовала смекалки даже больше, чем, по мнению близнецов, у них было, а это немало значило. Так что приходилось работать головой. Отец взялся за старые номера «Реактивного мира» и штудировал справочник по управлению кораблем, но всегда находил время, чтобы учить и высмеивать близнецов. Оказалось, что Поллукс не способен представить себе график функции, читая уравнение.

— Не понимаю, — сказал отец. — У тебя же были хорошие отметки по аналитической геометрии.

Поллукс покраснел.

— В чем дело? — спросил отец.

— Дело, папа, в том…

— Ну-ну.

— Ну, у меня были не совсем хорошие отметки.

— То есть как? У вас обоих был высший балл — я прекрасно помню.

— Ну, видишь ли… Мы в том семестре были очень заняты, и нам показалось, что будет логично…

— Давай. Давай, выкладывай!

— Кастор сдавал за двоих геометрию, — сознался Поллукс, — а я сдавал за двоих историю. Но учебник я прочел.

— Надо же! — вздохнул Роджер Стоун. — Ну, сейчас срок давности, пожалуй, уже прошел. Теперь ты на себе ощущаешь, что подобные преступления несут наказание в самих себе. Вот понадобилось, а ты ни бум-бум.

— Да, сэр.

— Придется накинуть тебе еще час в день — пока не сможешь четко представить по уравнению четырехмерную гиперповерхность в неэвклидовом континууме, даже стоя на голове под холодным душем.

— Да, сэр.

— Кастор, а ты какой предмет замотал? Тоже учебник прочел?

— Да, сэр. Историю средневековой Европы, сэр.

— Хм-м… Виноваты вы оба одинаково, но меня не слишком волнует предмет, который не требует логарифмической линейки и таблиц. Будешь помогать брату.

— Есть, сэр.

— Если время будет поджимать, я помогу вам с вашими поломанными велосипедами, хотя и не следовало бы.

Близнецы рьяно взялись за дело. К концу второй недели отец объявил, что доволен познаниями Поллукса в аналитической геометрии. Братья стали подниматься все выше и выше, на вершины с разреженным воздухом: комплексная логика матричной алгебры, блистающая ледяным одеянием… тензорное исчисление, отпирающее врата атому… дикие и чудесные уравнения поля, сделавшие человека царем Вселенной… сокрушительная, уму непостижимая интуиция решения Форсайта, которое открыло двадцать первый век и позволило человечеству сделать еще один великий шаг к звездам. К тому времени, когда Марс стал светиться в небе ярче, чем Земля, они ушли гораздо выше тех областей, где отец мог следовать за ними, и продолжали познавать неизвестное.

Обычно они учились по одной книге, плавая голова к голове по кубрику, и одна пара ног указывала на небесный север, другая — на юг. Близнецы рано приобрели привычку читать одну книгу одновременно, и в результате оба читали текст вверх ногами так же легко, как и в нормальном положении. Однажды читавший именно так Поллукс сказал брату:

— Знаешь, дедуля, вот я читаю и начинаю думать — не пойти ли нам в науку вместо бизнеса. В конце концов, деньги — это еще не все.

— Да, — согласился Кастор, — есть еще акции, боны, патентные права, не говоря уж о движимом и недвижимом имуществе.

— Я серьезно.

— Мы будем заниматься и тем и другим. Я дочитал страницу — щелкни выключателем, когда и ты дочитаешь.

«Бог войны», орбита которого немного отличалась от стоуновской, постепенно нагонял их и уже был виден невооруженным глазом, как звезда — переменчивая звезда. Она мигала и каждые шестнадцать секунд вспыхивала ярким светом. В целостат[9] «Стоуна» было отчетливо видно, почему это происходит: «Бог войны» все время кувыркался, производя полный оборот за тридцать две секунды. Так он создавал, по принципу центрифуги, искусственную тяжесть, оберегая нежные желудки своих земных пассажиров. Через каждые пол-оборота солнечные лучи отражались от его блестящего корпуса как раз под таким углом, чтобы послать ослепительную вспышку в сторону «Стоуна». При взгляде в телескоп блеск просто резал глаза.

Наблюдение, как выяснилось, было обоюдным. Стоуны получили радиограмму. Хейзел отпечатала ее и с непроницаемым лицом вручила сыну. «Бог войны» — «Перекати-Стоуну», лично. Родж, старина, гляжу на тебя в телескоп. Что это на тебе такое? Грибок? Или водоросли? Ты похож на рождественскую елку. П. Ванденберг, капитан».

Капитан Стоун сверкнул глазами.

— Ах ты, толстый голландец! Я тебе покажу «грибок». Ну-ка, мать, передай: «Капитан капитану — личная радиограмма. Как это ты ухитряешься углядеть что-либо в телескоп на своей пьяной карусели? И как тебе нравится быть нянькой при куче «земноводных»? Вдовушки, конечно, дерутся за право сидеть за капитанским столом. Весело, держу пари. Роджер Стоун, капитан».

Вскоре пришел ответ: «Роджер-поджер, я допускаю за свой стол пассажирок исключительно до двадцати лет, чтобы присматривать за ними. Предпочтение отдается блондинкам массой пятьдесят кило. Приходи к обеду. Ван».

Поллукс посмотрел в иллюминатор, где как раз сверкнул «Бог войны».

— А почему бы и нет, папа? Спорим, я могу туда долететь на своем двигателе с одним запасным кислородным баллоном.

— Не дури. У нас не хватит троса даже при самом тесном сближении. Хейзел, передай: «Миллион благодарностей, но мне готовит лучшая девочка во всей Системе».

— Это я, папа? — спросила Мид. — А я думала, тебе не нравится, как я готовлю.

— Можешь не задирать нос, кнопка. Я говорю о твоей маме, разумеется.

— Но я ведь похожа на нее, да?

— Немножко. Передавай, Хейзел.

«Ты прав. Мое почтение Эдит. Серьезно, что это такое? Прислать тебе пестициды или клопомор? Или это просто можно сбить палкой?»