Семен Борзунов - Бойцы, товарищи мои

• Название: Бойцы, товарищи мои
• Автор: Семен Борзунов
• Издательство: ДОСААФ СССР
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1975

Художественно-документальная повесть о Герое Советского Союза Чолпонбае Тулебердиеве, повторившем подвиг Александра Матросова, и очерки о героизме и самоотверженности советских бойцов в годы Великой Отечественной войны. Ряд очерков посвящен работе корреспондентов фронтовых газет — боевых друзей автора, ныне известного военного журналиста и писателя, лауреата литературной премии им. Д. Фурманова и премии московских журналистов.

Книга адресуется массовому читателю.

---

«Вся пехота высказывала свое одобрение танкисту Рязанову (эта фамилия, как я уже сказал, была вставлена при мне), когда на своем танке он лихо перемахнул через лощину и с ходу подбил замаскированный танк „тигр“.

И только два бойца были недовольны.

Волоча противотанковое ружье, они сумрачно подошли к улыбающимся танкистам.

— Безобразие! — возмущенно сказал наводчик. — Мы несколько часов поджидали этот „тигр“, а вы, никого не спросясь, выскочили!..

Его помощник, стукнув себя кулаком в грудь, утверждал:

— Ведь он, товарищи, почти был наш… Мы уж не промазали бы…

— Это что за спор? — спросил подошедший офицер.

И тут один из бойцов пояснил: „Налицо не спор, а здоровая, деловая конкуренция“».

Вот и вся новелла. В ней, как видите, не только танкисты отмечены по заслугам, но и пехотинцы… И суть сказана кратко и выразительно. Я тут же признал свое поражение, и заметка Верхолетова вместе с двумя другими материалами была отправлена через ПСД (пункт сбора донесений) в редакцию. И все они, почти без всякой литературной правки, были напечатаны в газете под общим заголовком «Из фронтового блокнота».

Позже мы не раз выступали на страницах нашей газеты в полном содружестве, то есть в соавторстве. А чаще всего мы пользовались коллективным псевдонимом — «Наш корр. Район боев».

И еще об одной корреспонденции мне хочется рассказать.

* * *

Мы были уже в Германии. Шли напряженные бои за крупный узел сопротивления противника, который тогда именовался одной буквой «Н». Теперь эту букву можно расшифровать. Имелся в виду крупный фашистский опорный пункт в районе Бреслау (ныне польский город Вроцлав). Немцы, занимая господствующие позиции, ожесточенно сопротивлялись. Положение наших подразделений, ведущих бой за этот населенный пункт, было крайне невыгодным. Они вынуждены были действовать на открытой местности и непрерывно подвергались артиллерийскому и минометному обстрелу. Казалось, невозможно было подступиться к вражеским позициям.

Вскоре на этот участок пришли танкисты гвардии старшего лейтенанта Машинина. Они наблюдали за действиями врага, засекали огневые точки и запоминали местность, на которой им предстояло действовать.

В распоряжении Машинина были два танка, одна самоходка и больше десяти автоматчиков.

Как только ночные сумерки спустились на землю, советские воины ползком стали подбираться к вражеским позициям. Немцы чувствовали себя здесь настолько уверенно и прочно, что даже не освещали местность ракетами, без которых они обычно жить не могли. Это обстоятельство во многом облегчало продвижение наших автоматчиков.

Когда советские воины были уже у вражеских траншей, вслед за ними тронулись танки и самоходка.

Услышав шум моторов, немцы насторожились. Но было уже поздно. В воздух взвилась красная ракета, и гвардейцы обрушились на врага всей мощью своего огня. Автоматчики то и дело меняли свои позиции, создавая видимость, что их здесь много. Дерзость и находчивость наших воинов ошеломила противника. Фашисты решили, что русские большими силами перешли в наступление, стали оставлять свои позиции.

В этот момент на левом фланге врага появился танк гвардии лейтенанта Чаусянского. Он обогнул кладбище, где только что сидели гитлеровцы, и теперь шел им наперерез. По машине Чаусянского противник открыл сильный огонь. Однако ночная мгла надежно скрывала танк, и немцы стреляли наугад.

Но вот заработала пушка советского танка. Снаряд за снарядом посылали танкисты в стан врага. Усилили стрельбу и гитлеровцы. Теперь они уже более отчетливо видели цель. Вот справа метнулась длинная струя пламени. За ней последовала вторая, третья. Фаустпатроны угодили в башню. Из строя выведено орудие. Погиб артиллерист. Осколком был сражен и командир. Танк охватило пламенем, но он безостановочно несся вперед.

Механик-водитель гвардии старший сержант Ульянов не выпускал рычаги из рук. Он знал, что останавливаться нельзя: гитлеровцы могут прийти в себя и восстановить свое положение. Ульянов продолжал вести вперед объятую огнем бронированную машину. Едкий дым резал глаза, становилось нестерпимо горячо. С каждой минутой было все труднее дышать…

В этот момент, казавшийся вечностью, Ульянов вспомнил подвиг советского летчика Гастелло и был готов поступить так же. Но перед ним не было ничего, что бы можно было взорвать вместе с танком. Впереди виднелись лишь разбитые здания, за которыми прятались гитлеровцы. И он направил машину на них.

Языки огня лизали танк уже изнутри. Загорелись комбинезоны механика и радиста. Пушка и пулемет были выведены из строя. Танк каждую секунду мог взорваться.

У механика мелькнула мысль, что даже гибелью своей машина может сокрушить врага.

Ульянов до отказа выжал ручную монетку газа, а на ножную педаль положил тяжелый груз. Включив низшую скорость и направив танк между большими зданиями, Ульянов приказал радисту, на котором уже горела одежда, немедленно покинуть машину. Сам Ульянов также выбрался на лобовую часть и спрыгнул в сторону. Никем не управляемый танк, как огромный факел, продолжал двигаться вперед, издавая страшный рев. Гитлеровцы попытались было произвести еще несколько выстрелов, но горящий танк неудержимо двигался вперед. Вот он уже миновал дома и стал пересекать улицу. Гитлеровцы прижались к стенам зданий.

В это время со стороны кладбища бежали уже наши автоматчики. Их вел гвардии старший лейтенант Машинин. Механик-водитель Ульянов и радист гвардии сержант Гусак присоединились к ним.

Раздался оглушительный взрыв. Куски металла, ударяясь о каменные стены, рикошетом разлетались в стороны.

Гитлеровцы в перепуге припали к земле. Подоспевшие автоматчики ударами прикладов и меткими очередями уничтожали их. Многие фашисты были поражены осколками взорвавшейся советской броневой крепости.

Так в коротком, но напряженном ночном бою, проявляя исключительное геройство, дерзость и находчивость, гвардейцы-танкисты малыми силами одолели превосходящего противника. Они очистили квартал, уничтожив при этом много вражеских солдат и офицеров, захватили 13 ручных пулеметов и склад с фаустпатронами. Все это тут же было обращено против врага. Заняв господствующие позиции, гвардейцы-танкисты стали полными хозяевами положения.

А вскоре подошла наша пехота и прочно закрепила занятый танкистами рубеж.

Все это происходило, что называется, на наших глазах, и мы тут же написали и отправили в газету очерк, который назвали просто «Дерзость».

Таких совместных поездок на передовую линию фронта и совместных корреспонденций было много. Память об этих днях, о походах и боях, в которых рождались победа и наша фронтовая дружба, жива и всегда будет жить в наших сердцах.

* * *

21 апреля 1945 года войска 1-го Украинского фронта ворвались с юга в столицу фашистской Германии Берлин.

Через день на Тельтов-канале я встретил Верхолетова с товарищами-журналистами. Мы по-дружески обнялись, так как долгое время не встречались на фронтовых дорогах, и я вручил Саше телеграмму, обрадовавшую как его самого, так и его спутников.

«Приказом Военного совета фронта майор Верхолетов награжден орденом Красного Знамени, капитан Наумов — орденом Отечественной войны 1 степени, красноармеец Ковтун — орденом Красной Звезды. Поздравляю вас и желаю успехов в работе.

Ответственный редактор газеты „За честь Родины“

полковник С. И. Жуков».

Пришлось признаться, что и я получил телеграфное известие о награждении орденом Красного Знамени.

Когда взаимные поздравления утихли, я подошел к «газику» и увидел в крыле свежую пулевую пробоину.

— С того берега канала немецкий снайпер угодил, — сказал Верхолетов. — Недаром начальник издательства Корунов не хотел давать машину. Словно предчувствие у него было. «Разобьют вам фрицы машину, — говорит, — а мне отчитывайся».

Мы договорились меж собой, что Верхолетов, располагавший на этот раз «газиком», доставит в номер нашу первую совместную информацию о боях в Берлине, а я и другие корреспонденты останемся в войсках и будем пополнять изо дня в день наши бездонные газетные страницы.

Нелегко было пробиться сквозь лавину войск, заполнивших дороги, в редакцию, которая, как и штаб фронта, находилась пока еще за рекой Нейсе, более чем в ста километрах от Берлина. У разрушенных мостов, где по оврагам и бродам наспех прокладывались объездные пути, обычно образовывались «пробки», большие заторы. Порой Верхолетов и его спутники шли на риск и отрывались от шоссе, ехали по бездорожью, полям и кустарникам, встречая зловещие надписи на немецком языке: «Внимание! Мины!»

В те горячие дни военный телеграф работал с предельной нагрузкой, и нашему брату, корреспонденту, трудно было передавать в редакцию газетный материал. Все средства связи обеспечивали бесперебойное управление войсками и передавали лишь боевые распоряжения и оперативные донесения. Наши корреспонденции откладывались.