Ян Козак - Адам и Ева

• Название: Адам и Ева
• Автор: Ян Козак
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1986

Действие романа известного чешского писателя Яна Козака происходит в местечке у исторической горы Ржип, где, по преданию, легендарный родоначальник чешского народа — Чех — завещал своим потомкам превратить чешскую землю в страну изобилия. Герои романа — садоводы Адам и Ева — стремятся воплотить в жизнь этот завет. Во взаимоотношениях супругов, в их увлеченности трудом, творческим и самоотверженным, в их служении людям проявляются черты человека нового, социалистического общества.

---

В этот момент по утрамбованной дороге, вздымая облака пыли, прогрохотал трактор с прицепом, груженным на удивление зеленой, все еще сочной травяной сечкой.

Ошеломленный, я взглянул на Шамала, который молча соскочил с трактора, подошел к водопроводному крану, набрал полное ведро и, наклонившись, припал к нему. Потом окатил себя водой и как был, в грязной мокрой рубахе, подошел к нам с широкой улыбкой.

— Где косил? — подозрительно спросил директор. — У нас скот кормить нечем…

— Это не наше. Да на корм скоту и не годится. Они этого и жрать не станут, — медленно проговорил довольный Шамал.

— Слушай, Шамал… где ты это взял? — Я машинально повторил вопрос директора.

— Теперь наше. А где взял — неважно. — Взгляд Шамала сиял самодовольством. — На болоте у Добржиньской рощи. Случайно наткнулся.

— А там еще что-нибудь осталось?

— Может, копешка наберется. Но за той лучше утречком пораньше съездить.

— Вряд ли она уже пригодится, — вздохнул директор. — Земля сухая, как трут.

Шамал, не говоря ни слова, окинул его презрительным взглядом.

— Мы землю водой поим, а потом сечкой прикрываем, — объяснил я.

— Накидаю еще ту копешку, а потом уже за водой прикачу. — Шамал повернулся к амбару, куда вразвалочку направлялись и Гонзик с Гоудеком.

— Готовьте водовозную бочку! — прогудел Шамал.

— В полдень наполнили обе, — с тоской ответил Гонзик.

Они с Гоудеком двинулись к водопроводному крану.

— Под какие кусты раскидать? — спросил Шамал.

— Я покажу, — вызвалась Ева, внезапно появившись среди нас. Она была в легкой, спортивного покроя блузке песочного цвета и в шортах — переоделась, собираясь на реку. — Поезжай наверх, к абрикосовым деревьям. — Голос у нее был расстроенный, сердитый.

— Насколько я понимаю, от пана инженера (она сказала «пан», а не «товарищ») зависит, будет ли у нас поливальная установка, а пока придется выдумывать разные хитрости. Просто тошнит от всего этого.

Рука инженера, зажигавшего сигарету, словно онемела. Неподвижное, бесстрастное лицо заиграло. Внешность и поведение Евы явно ему импонировали.

— Черт возьми! Да неужто вы и впрямь оттуда? — На какое-то мгновенье Шамал оторопел от мысли, что Штадлер приехал по поводу долгожданной установки. Ничем другим его присутствие здесь он не мог себе объяснить. — Где она? Давно бы пора ей на месте быть! — Он сплюнул. — Забастовка у вас, что ли?

— Пока лишь на валюту поставляем, — почти не раскрывая рта, процедил инженер. — Трудности у нас.

— Нет, держите меня, а то упаду! Вы слышали? — побагровев, вскричал Шамал. — Хотелось бы мне знать, сколько мы с них за наши поливалки получили и сколько сами отвалим валюты, когда придется у них те самые фрукты покупать, что они с помощью наших установок вырастят? Нет, где-нибудь еще вы такой сумасшедший дом видели? — Шамал посмотрел на меня. — Черт возьми, мы его отсюда просто так, подобру-поздорову, не выпустим.

— Ничем тут делу не поможешь, — сухо отозвался директор, — никакими коврижками. — Он чувствовал себя задетым и обиженным за гостя.

Инженер затянулся сигаретой и прищурился. Отвечать Шамалу он считал необязательным. «Пан» инженер не сводил глаз с Евы, и взгляд его словно бы вопрошал: «Ради всех святых, кто она?»

Директор, во всяком случае, оценил этот взгляд именно так, потому что вдруг спохватился:

— Позвольте представить — жена Адама. Инженера, как мне кажется, представлять уже нет надобности.

— Да, я все слышала, — ответила Ева.

Подойдя к Еве, инженер пожал ей руку. Потом вдруг, повернувшись к машине с травой, набрал горсть зеленой, слегка пожухлой сечки и вдохнул ее аромат.

— Так вы говорите, никакими коврижками? — ядовито рассмеялся Шамал. — Любопытствую поглядеть. Спорю: эти коврижки можно так расписать, что они им дорого встанут. — Шамал поскреб свою голую грудь — пуговиц у ворота не было.

Инженер не обращал на него никакого внимания. С горстью травы в руке подошел к Еве.

— Это называется мульчированием, да? — как-то придушенно спросил он. — Верхний слой высохнет, а нижний заплесневеет. Каторжная работа. И притом мало что дает, лишь несколько задерживает высыхание.

— Порой и это очень важно. А иногда решает все, — ответила Ева.

— Хотелось бы взглянуть. Не захватите меня с собою?

Она смерила его холодным взглядом немигающих глаз. Без улыбки кивнула:

— Отчего же не взять? По-моему, вам совсем не повредило бы хоть разок хлебнуть такой работенки. — Прозвучало это как «черт бы вас побрал совсем» или вроде того.

Ева оглянулась. В дверях веранды стояли насупившиеся Луцка и Томек. Луцка готова была зареветь. Томек, с удочками в руках, неприязненно хмурился.

— Подождите меня! — крикнула им Ева. — Я мигом. Только покажу дядям, где траву настилать… Ну, пошли.

Она двинулась вперед, а Шамал, вне себя от ярости, полез на трактор.

— Идиоты! И кто там только работает? — сплюнул он в сердцах.

— Но ведь и в самом деле… безвыходное положение, — расслышал я голос инженера. Пояснение это он адресовал не Шамалу.

Фыркнув, взревел мотор.

Ева со Штадлером поднимались по склону — в залитый солнцем, пышущий жаром сад.

Вернулись они спустя полчаса. Штадлер был сконфужен. На обратном пути он споткнулся о ящик, брошенный у склада, и ободрал о стену правую ладонь. Поскольку он себя очень ценил, неприятность эта, происшедшая к тому же на глазах у Евы, сильно его обескуражила. Ссадину он обмотал носовым платком.

Ева обработала рану перекисью водорода.

— Ну вот, готово, все в порядке.

Инженер с легким стоном замахал рукой, а Ева, едва заметно усмехнувшись, светло поглядела на детей, которые то с неприязнью, то с надеждой посматривали на гостей.

— Ну а теперь, детишки, в путь, — проговорила она. — Надо думать, не вся еще из Лабы вода утекла.

— Позволю себе внести другое предложение, — внезапно вмешался директор. — Что вы скажете, если я приглашу вас в наш погребок? Мы с инженером намеревались заглянуть туда. Все уже подготовлено, Боуша нас ждет.

Мы с Евой растерялись от неожиданности.

— Там приятно и прохладно, — продолжал директор, отирая пот со лба. — Лучше ничего не придумаешь.

Он был прав. «Погребок» — уютный ресторан, устроенный в каменном подвале бывшего лобковицкого замка; вино роудницких виноградников в огромных деревянных бочках выдерживается там уже восемь столетий. Летом в таком подвальчике особенно приятно посидеть.

— Просто не знаю, как и быть, — сказала Ева. — Заманчиво, ничего не скажешь.

— Всего на часок-другой. Кутнем немножко. Я велел приготовить чего-нибудь повкуснее. И отведаем, каков наш «Вавржинец» и «Мюллер-Тюргау». Решено — едем с нами в погребок. А обратно вас мой шофер доставит.

Директор подмигнул мне из-за инженеровой спины, давая понять, что за бокалом вина снова можно попытать счастья насчет этой проклятущей поливальной установки.

— Голова у тебя уже не болит? — спросил я Еву.

— Нет, прошла. — Глаза ее вдруг блеснули. — Но мы ведь обещали детям…

Одной рукой она погладила коротко остриженную головку Луции, а другой сжала плечо Томека.

— Послушайте, — неожиданно проговорил инженер. — Я вот все думаю об этом вашем деле. И надумал попробовать одну штуку, хоть это чертовски трудно, но может и получиться. Наперед я вам ничего, разумеется, не обещаю. Многое зависит не только от меня.

— Наконец-то речь не мальчика, но мужа! — воскликнул директор и приятельски шлепнул инженера по спине. — Это нужно отметить!

Было заметно, что предложение директора произвело на Еву должное впечатление.

— Ну как? Поедем? — спросил я.

Поколебавшись, она повернулась к детям и решительно заявила:

— Дети, купанье откладывается на завтра.

Луция, не пропускавшая ни одного слова из разговора, плаксиво затянула:

— А я хочу купаться…

— Что за манеры, Луция? В девять часов, не позже, мы будем дома. Томек останется с тобой.

Войдя в дом, она увлекла за собой Луцию и Томека, но в дверях еще раз оглянулась:

— Сейчас улажу отношения и вернусь. Заодно и сама марафет наведу.

Какое-то время из окна еще доносились жалобы и хныканье, потом все стихло.

— Ну вот, уговорила, — произнесла Ева, объявившись минут через двадцать. — Все, можем ехать.

Штадлер смотрел на нее в полном изумлении.

Ева переоделась в белое платье с едва приметным оттенком ванильной желти. Смуглое лицо, загорелые руки и плечи, густые черные волосы делали ее похожей чуть ли не на мулатку. Выглядела она свежо, успела подчернить ресницы, а губы подкрасила помадой тускловишневого цвета. На смуглой шее, прямо в глубоком вырезе платья, солнечным светом лучилось янтарное ожерелье.