Отто Штайгер - Портрет уважаемого человека

• Название: Портрет уважаемого человека
• Автор: Отто Штайгер
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современная проза
• Год: 1985

---

Если признаться честно, она была не так уж неправа. Не находя женской ласки дома, я начал с некоторых пор искать замену на стороне. Когда мне было двадцать лет, я никак не мог найти себе подругу и готов был подарить сердце, полное любви и преданности, первой встречной. Теперь, когда мне исполнилось сорок, женщины сами искали меня и мне оставалось лишь протянуть к ним руку. Это началось вскоре после рождения Клементины. Первой была дочь моей уборщицы, по субботам помогавшая матери убирать мою контору. Миловидное, жизнерадостное создание, не полных двадцати лет. Я смотрел, как она в блузе — настолько открытой, что видны были ее груди, — в пестром платке на голове и в юбке, подоткнутой намного выше колен, посыпала опилками полы. Заметив, что я смотрю на нее, она иногда задорно улыбалась, не прерывая работы.

Раза два я по субботам нарочно дольше обычного задерживался в конторе. Если никого вокруг не было, я, проходя мимо, обнимал свеженькую девчонку за плечи и на миг удерживал ее. Она ничего не имела против и только смеялась; однажды я поцеловал ее, и вскоре она стала моей подругой, первой со времени женитьбы. Эрика была не в счет.

Узнав об этом, ее мать сначала возмутилась. Я повысил ей часовую плату, после чего она уже не была так строга. Время от времени она все же говорила: «Нехорошо это, конечно. Ведь вы женаты!»

Вскоре она и совсем примирилась с таким положением, особенно когда заметила, как щедро вознаграждаются маленькие любовные услуги дочки. А я не скупился и покупал девушке то пару туфель, то шляпу или колечко. Эти подарки я обычно по субботам предварительно показывал матери. Она делала вид, будто вне себя от радости: «Ах, какая великолепная вещь! Нет, прелесть, просто прелесть! Вы совсем избалуете мне дочь. Нет, подумать только!» После чего звала Лизбет и с такой гордостью показывала ей подарок, словно купила его сама. Лизбет целовала меня, и мать говорила: «Теперь я оставлю вас. Придешь к ужину домой, Лизбет?» «Нет, — отвечал я. — Лизбет придет позже, не правда ли, милая?»

В течение двух-трех месяцев Лизбет своими поцелуями помогала мне коротать многие вечера. Но потом пришлось с ней расстаться. Эта дурочка так влюбилась в меня, что, если ей случалось видеть меня с другими женщинами, она устраивала мне сцены ревности. Когда я объявил ей, что все кончено, Лизбет расплакалась. Мать тоже обронила искренние слезинки, так как должность потеряла и она. Потом появились другие женщины. Бетти не упрекала меня. Но когда я отказывал ей в деньгах, она злилась.

Десятый день рождения Тедди выпал на воскресенье. В честь этого события мы решили устроить маленький праздник. Пригласили Гассера и Мелани, Бетти приготовила любимые кушанья мальчика: пирожки, зеленый горошек, на десерт — взбитые сливки. После обеда мы собирались покататься в машине Гассера.

Гости явились точно в назначенный час. Мелани привезла Тедди подарки: книжки и часы. Мальчик был в восторге и вежливо поблагодарил, он даже робко подал Мелани руку. Но когда она попыталась погладить его, он нахмурился и убежал. Шустрый мальчик не терпел безжизненную старую деву.

За обедом Гассер сказал мне:

— Я еду на несколько дней в Санкт-Мориц. Не составите ли мне компанию?

— Нет, — возразил я. — Не могу себе этого позволить. Но почему же так вдруг, среди года? Вы больны?

Он рассмеялся своим мрачным смехом.

— Болен? Ничего подобного. Но у меня назревает забастовка. «Повысьте ставки, иначе мы прекращаем работу» — вот что они мне вчера заявили. Хорошо! Будет так, как они хотят, можете мне поверить! — крикнул он и угрожающе поднял нож. — Я выдержу дольше, чем они. Могу я устроить себе отдых или кет?.. Забастовка! Чушь какая! Слыхано ли подобное! Пусть подождут, они еще узнают старого Гассера!

Я поддержал его:

— Есть люди, которым всегда всего мало. Чел «больше им даешь, тем больше они хотят. Вы совершенно правы. Только будьте тверды, и они скоро сбавят тон. Вряд ли им понравится хлебать одну воду!

Мы побеседовали еще некоторое время, согласились на том, что дерзость рабочих все растет. Гассер рассказывал, сколько часов в день он работал в молодости.

— А теперь? — закончил он свою речь. — Теперь они стоят за станком восемь часов и зевают. «Больше получать, меньше работать!» — другой песенки они не знают.

Мелани залилась краской и раза два поднимала глаза от тарелки, видно было, ей хочется что-то сказать. Теперь она воспользовалась небольшой паузой:

— Эти люди зарабатывают немного. Они бедны, и поэтому можно понять, если…

— Глупости! — с набитым ртом закричал Гассер. — Не болтай глупостей! Может, им больше платят в другом месте, а? Я никого не удерживаю. Кому не нравится, пускай убирается!.. Не хватает еще, чтобы собственная дочь называла меня живодером!

С мужеством, какого она никогда раньше не проявляла, Мелани возразила:

— Нет, отец, этого я вовсе не думаю. Но, если на жизнь не хватает, это же надо понять… Люди в отчаянии. Может, ты все-таки сумел бы… я не знаю…

— Вот именно, не знаешь, в этом вся беда. Сидит день-деньской за своими пяльцами и пытается мне указывать, как я должен вести предприятие. Но я-то хорошо знаю, кто за этим скрывается. Опять проклятая болтовня этого попа! Пусть он поостережется, этот почтенный господин! Не то я нечаянно когда-нибудь наступлю ему на хвост, если он не оставит меня в покое!

— О ком это вы? — спросил я.

Гассер схватил бокал и залпом осушил его. Затем протянул бокал Бетти и, в то время как она наливала ему, сказал со злобой:

— Есть у нас такой пасторишка в Лангдорфе. Настоящий подстрекатель. Лицемер!

— Это неправда! — дрожащим голосом воскликнула Мелани. Она готова была расплакаться. — Он не лицемер!

— Нет? Не лицемер?.. Он всегда чрезвычайно любезно приветствует меня на улице, а за спиной натравливает людей на меня.

— Отец, пастор Марбах никогда ничего не говорил против тебя. Иногда только, в самых общих чертах, о заработках…

— Молчи! — загремел Гассер. — Молчи и ешь!

Бетти вмешалась, стараясь замять спор.

— Итак, вы уезжаете в Санкт-Мориц? — спросила она.

— Да, — ответил Гассер, все еще злясь. — Мы сейчас поедем домой. Для меня все удовольствие испорчено.

Тедди, единственный за столом, на кого выкрики Гассера не произвели впечатления, спокойно спросил:

— А покататься?

— В другой раз. Я сегодня не в настроении!

— В другой раз у меня не будет дня рождения!

Гассер ни в чем не мог отказать мальчику, и мы поехали. В общем, настроение у всех потом исправилось.

В понедельник началась забастовка, продолжавшаяся шесть недель и окончившаяся полным поражением рабочих. Профессиональные союзы — тогда еще не такие сильные, как теперь, — выдвигали все новые предложения, чтобы сохранить хотя бы видимость успеха. Но Гассер оставался твердым и непреклонным, как прусский генерал. И на этот раз он одержал победу. Пришибленные, изголодавшиеся явились рабочие; зачинщики были уволены, и вскоре все, казалось, забыли о той забастовке. Но именно только «казалось»: в последующие годы мне часто приходилось иметь дело с профессиональными союзами и не раз выдерживать с ними ожесточенную борьбу. Люди учились на опыте прошлого. Они не объявляли сразу войну, а вели упорные переговоры по отдельным пунктам, по мелочам, с постоянной невысказанной угрозой забастовки. Работодателям всегда чудилось, что они победили и на этот раз. Кто знает, может, так оно и было. Но потом профсоюзы извлекали из своих поражений великолепные выгоды — я хотел бы, чтобы и на мою долю выпали не меньшие. Их коллективные договоры, оплачиваемый отпуск и все прочее совсем не свидетельствуют о проигранных кампаниях.

Так вот, Гассер поехал в Санкт-Мориц, и я, по его настойчивой просьбе, отправился к нему на субботний вечер и воскресенье. Бетти из-за детей не могла сопровождать меня. Я попросил Гассера извинить ее. Но он сказал:

— Так даже лучше. Мне нужно поговорить с вами наедине.

После ужина он без церемоний выслал Мелани.

— Оставь нас одних! Иди спать или делай что хочешь. Только не мешай, нам нужно обсудить деловые вопросы.

— Я еще немного поработаю. Можно?

— Сколько угодно!

Когда она ушла, он некоторое время смотрел на закрытую дверь.

— Глупости! Вышивание… Да что тут поделаешь!.. Однако займемся делом!

— У вас дело ко мне, господин Гассер? — спросил я смеясь, хотя не без интереса.

Он не ответил, но сам в свою очередь спросил:

— Как, собственно, идет ваша семейная жизнь?

— А что? Как она может идти? Как у всех, — сдержанно ответил я, предполагая, что Бетти рассказывала ему о моих похождениях с женщинами и что он хочет пожурить меня.

Он осторожно стряхнул пепел с сигары.

— Если я спрашиваю, то не из пустого любопытства. Вы и сами понимаете. Кроме того, я знаю вас обоих достаточно хорошо, и мне нетрудно было заметить, что с некоторых пор вы плохо ладите. Верно?