Георг Штоль - Мифы классической древности

• Название: Мифы классической древности
• Автор: Георг Штоль
• Издательство: Директ-Медиа
• Жанр: Мифы. Легенды. Эпос
• Год: 2004

Боги Олимпа, как известно, ведут себя как люди: любят, ревнуют, участвуют в походах и войнах. А люди занимаются тем же, с той лишь разницей, что они смертны, а еще тем, что уже более двух тысяч лет притягивают, восхищают, и воспитывают целые поколения. И Геракл, и Тезей, и Мелеагр, совершающие великие подвиги, и Орфей, спускающийся в царство Аида, и Икар, поднимающийся к солнцу, — вечные примеры высот мужества, любви и духа, которых может достичь человек. Даже если все они заложники богов.

Перевод B. И. Покровского, П. А. Медведева 

---

Мучимая тоской, Деянира сообщила все свои опасения старшему сыну своему Гиллу и внушила ему мысль самому отправиться на розыски отца. В то время как Гилл был уже готов отправиться в путь, к дому Геракла поспешно подошел один из его рабов и сообщил Деянире, что муж ее жив и скоро возвратится домой, увенчанный победой. Раб слышал это за городом из уст Лихаса, посланного Гераклом, чтоб сообщить Деянире радостную весть о его возвращении. Что вестник еще до сих пор не предстал пред Деянирой, причиной тому — радость и любопытство народа, обступившего его тесными толпами и требовавшего от него самых точных и подробных сведений о всех приключениях, бывших с Гераклом.

Наконец приходит и сам Лихас с радостной вестью. Геракл разрушил вражеские твердыни и предал смерти кичливого царя со всеми детьми его; так покарал герой Эврита за оскорбление, которое нанес он некогда своему гостю. Геракл прислал с Лихасом Деянире лучших из пленниц, взятых в последней войне; сам же остался на берегу Эвбеи, у горы Кенейской — здесь намеревался он принести, по обету, торжественную жертву Зевсу в благодарность за дарованную победу. С грустью и состраданием смотрит Деянира на пленниц, на этих несчастных дев, не имеющих более ни рода, ни отчизны, обреченных на вечное рабство в чужой земле. Из всей толпы пленниц одна особенно привлекает внимание Деяниры своей дивной красой и царственным видом. «Несчастная, — сказала, обратясь к ней Деянира, — как жаль мне тебя, как тяжела твоя горькая участь! Скажи мне, кто ты и кто твои родители? Вид твой показывает, что ты происходишь из знатного рода. Кто она, Лихас? Скажи мне; несчастная может только плакать, и не хочу я расспросами растравлять печали ее сердца. Она не от крови Эврита?» — «Как мне это знать, — отвечал Лихас с лукавым видом, — я не знаю ни имени, ни происхождения ее; должно быть, она из какого-нибудь знаменитого рода». Деянира не расспрашивала более и приказала отвести пленниц в дом и обходиться с ними человеколюбиво.

Едва успел удалиться Лихас с приведенными пленницами — к Деянире подошел тот раб, который первый принес ей весть о прибытии гонца от Геракла, и стал говорить такие речи: «Не верь вестнику, присланному к тебе от мужа: он скрывает от тебя правду. Я сам, из его же уст, в присутствии многих свидетелей слышал, что муж твой из-за этой девы и пошел войной на Эврита, из-за нее он убил его и разрушил его город. Пленница эта — Иола, дочь Эврита; Геракл искал некогда ее руки и до сего времени питает любовь к ней. Он прислал ее сюда не за тем, чтобы сделать рабыней: она будет наложницей твоего мужа». Речи раба поразили Деяниру: не скоро пришла она в себя. Призвала она Лихаса, собиравшегося уже в обратный путь на Эвбею, и стала расспрашивать его снова. «Ты солгал мне, когда я спрашивала тебя о происхождении и судьбе приведенной тобою пленницы; скажи мне теперь всю правду, без утайки. Я знаю — это Иола, Геракл ее любит. Заклинаю тебя великим Зевсом, не скрывай от меня истины. Или ты думаешь, что я могу гневаться на мужа за то, что любовь, властная над всем живущим, победила и его сердце? Или считаешь меня способной ненавидеть эту несчастную деву, которая не сделала мне никогда ничего дурного? С грустью и состраданием смотрела я на нее; краса ее сгубила ее счастье и повергла в рабство ее отчизну!» Лихас открыл наконец истину и прибавил, что до сих пор он не говорил правды потому, что боялся смутить царицу. Спокойная внешне Деянира отослала от себя Лихаса и велела ему повременить с отъездом на Эвбею: в благодарность за присланных ей пленниц она хотела послать Гераклу подарок своей работы.

Сердце Деяниры было подавлено тяжкой скорбью. С этой поры она уже не обладала безраздельно любовью Геракла, она не была более полной хозяйкой в его доме; у нее явилась соперница — юная, цветущая красавица, а Деянира была уже близка к той поре, когда красота начинает блекнуть и увядать: как же было не опасаться того, что ей придется скоро только по имени быть женой Геракла, любовь же его обратится к другой? Не могла бы перенести этого Деянира. И вот вспомнила она о талисмане, данном ей когда-то Нессом, и с радостью берется она за это средство, которое, как она верила, возвратит ей навсегда любовь мужа. Достает она волшебную мазь, которую держала так долго в тайне, вдали от огня и дневного света, и этой мазью натирает великолепную одежду, назначенную ею в дар супругу. Бережно сложив одежду, уложила она ее в ящик и отдала Лихасу. «Отвези эту одежду моему супругу — это мой дар ему, я сама работала ее. Чтоб никто из смертных не дотрагивался до нее, чтоб не касался ее ни луч солнца, ни блеск огня — до тех пор, пока Геракл, облеченный в нее, не приступит торжественно, пред всем народом, к алтарю богов и не принесет на нем своей жертвы. Такой дала я обет — изготовить ему пышную одежду к тому времени, когда он, по возвращении с войны, предстанет пред жертвенником богов для принесения благодарственной жертвы. И что дар этот от моих рук — в том пусть убедит его вот эта печать, которой запечатаю я отсылаемый ларец». Лихас обещал в точности исполнить приказания госпожи своей и поспешил на Эвбею; беззаботная и полная радостных надежд, стала Деянира дожидаться возвращения супруга.

Только непродолжительно было спокойствие Деяниры, и радость ее скоро сменилась великим горем. Когда Деянира вошла случайно в ту комнату, где приготовляла она одежду супругу — она не нашла шерстяного хлопка, которым натирала ткань волшебной мазью; хлопок этот, как ни к чему более не нужный, бросила она на пол: согретая лучами солнца шерсть истлела и распалась в прах; на месте же, где лежал хлопок, вздувалась и шипела какая-то ядовитая и пенистая влага. Сомнение и боязнь овладели душой Деяниры: не случилось бы с Гераклом от ее дара какого несчастья! И мог ли кентавр дать ей добрый совет — тот самый кентавр, который из-за нее был предан смерти ее мужем? В смущении, с тоской в сердце ждала она вести о своем супруге.

Внезапно является Гилл, который, не будучи в состоянии дожидаться дома прибытия отца, отправился к нему на Эвбею; Гилл принес смущенной Деянире страшную весть.

«О, мать! — воскликнул он, полный гнева и ужаса. — Лучше бы тебе не родиться на свет, лучше бы тебе не быть моей матерью! Ты отняла у меня отца, ты умертвила своего супруга!» — «Что изрек ты, сын мой! — воскликнула Деянира. — Кто внушил тебе, что я виновница несчастья?» — «Я не от других слышал, я видел сам, своими глазами, — продолжал юноша. — Прибыл я к отцу в то время, когда он, воздвигнув Зевсу у подошвы Кенеона множество алтарей, готовился приступить к торжественному жертвоприношению. В то же время прибыл на Эвбею и Лихас с твоим даром, со смертоносной одеждой. Отец радовался дорогому дару и, по желанию твоему, надел на себя присланную одежду и в ней приступил к принесению жертвы. Но в ту минуту, как он, полный гордого упоения одержанной победой, спокойно поднял руки к небесам, тело его внезапно покрылось страшным потом, содрогнулись все его кости: словно поразило его жало ядовитой ехидны. Подозвал он к себе вестника, принесшего ему от тебя в дар одежду, и стал спрашивать: по чьему коварному внушению принес он ему отравленную ядом одежду? Вестник не мог сказать в ответ ничего кроме того, что одежду эту он получил от тебя, и едва успел он представить ответ, как Геракл, терзаемый невыносимой болью и судорогами, схватил несчастного, ни в чем не повинного раба за ногу и в дикой безумной ярости ударил его о прибрежную скалу; волны поглотили обезображенный труп несчастного. Все присутствовавшие при этом ужасном событии испустили крик соболезнования о судьбе погибшего раба, и никто не решался приблизиться к бесновавшемуся Гераклу. Его то пригибало к земле, то подкидывало высоко вверх, причем он издавал страшные крики и стоны: и этим стонам вторило эхо гор. Когда, наконец, обессилев от боли, он упал и, катаясь по земле, стал громко проклинать брак с тобой, брак, принесший ему преждевременную гибель, взор его случайно упал на меня: проливая горькие слезы, я стоял неподалеку от него. «Подойди ко мне, сын мой! — сказал он мне, — не оставляй меня в трудную минуту; унеси меня из этой страны, не дай мне умереть на чужбине!» Тут перенесли мы его на корабль и поплыли с ним к берегам Эллады; труден был путь для страдальца: терзаясь страшными мучениями, дрожал он и беспрерывно издавал стоны и крики. Скоро прибудет корабль и, может быть, вы увидите еще несчастного живым; но скорее всего он испустил уже дух. Мать! Твое это дело; да покарают тебя мстительные эринии[49]: от тебя погиб бесславной смертью лучший из мужей Эллады».

Ни слова не сказала Деянира в ответ на упреки сына. Пораженная скорбью и отчаянием, безмолвно удалилась она во внутренние покои и долго бродила как тень по опустелому дому, наконец, рыдая, бросилась на ложе, расстегнула золотые пряжки на одежде, развязала пояс и обнажила грудь. Одна из служанок, последовавшая за Деянирой во внутренность дома и наблюдавшая за ее поступками, видя, что задумывает госпожа ее, пришла в ужас и бросилась звать к ней сына. Когда Гилл со служанкой вошли в опочивальню Деяниры, они нашли ее уже бездыханной, плавающей в крови: обоюдоострым мечом поразила она себя в грудь и вонзила тот меч до самого сердца. Проливая горькие слезы, бросился сын на труп матери и горько скорбел о том, что так необдуманно обвинил ее в ужасном преступлении; поздно уже узнал он от домочадцев о том, как обманута была Деянира коварным кентавром и как стала она невольной причиной Геракловой смерти.