Ольга Никитюк - Кордова, Гранада, Севилья – древние центры Андалусии

• Название: Кордова, Гранада, Севилья – древние центры Андалусии
• Автор: Ольга Никитюк
• Издательство: Искусство
• Жанр: Гиды, путеводители
• Год: 1972

О, жители Андалусии, как вы блаженны!

Вода и тень, ручьи и деревья!

Рай вечности только в вашей стране.

Если бы мне предложили выбор, я бы выбрал ее.

(Ибн Хафаджи, XII в.)

---

Франсиско Сурбаран. Бельтрам

Франсиско Сурбаран. Чудо св. Гуго Гренобльского в трапезной монастыря

В отдельной комнате музея экспонирована единственная картина Эль Греко (1541–1614) — портрет сына художника, Хорхе Мануэля Теотокопули. Картина подписана полным именем мастера, грека по происхождению, учившегося в Италии, затем переехавшего в Испанию, где он прожил до конца жизни. Эль Греко недолгое время работал в Мадриде, а затем поселился в Толедо, где и хранятся его основные полотна.

Известно, что у Эль Греко были постоянные заказчики в Севилье, где с конца XVI века существовал оживленный художественный рынок. Картинами торговали очень широко, так как бесконечное количество самых различных людей всех званий и сословий охотно приобретали полотна перед отъездом в Америку. Картины Эль Греко пользовались здесь настолько большим успехом, что художник поручил своему ближайшему помощнику специально следить за отправкой полотен в Севилью. Не все исследователи разделяют точку зрения, что на портрете изображен сын Греко, обычно картину называют «Портрет художника». Хорхе Мануэль был живописцем и архитектором, учеником и верным последователем своего отца, подражая его оригинальной живописной манере. Но большую известность он получил как архитектор, с 1625 года возглавляя строительные работы в соборе в Толедо.

«Портрет художника» написан, видимо, в первые годы XVII века, если судить по форме воротника, только что вошедшего в моду. В это время Хорхе Мануэлю должно было быть двадцать шесть — двадцать семь лет. По своему характеру портрет отличается от большинства работ Эль Греко. Изящный и даже изысканный облик молодого человека, грациозный жест руки, красота черт лица, чуть заметное кокетство отличают его от трепетности и одухотворенности, какой-то особой внутренней озаренности лучших портретов Эль Греко. В то же время это образ индивидуализированный, он прекрасен как портретное произведение. Возможно, что ученые, не соглашающиеся видеть в нем сына Греко, считали, что портрет лишен наиболее привлекательных для художника качеств — тонкой и сложной внутренней жизни. Однако судить об этом достаточно трудно, Хорхе Мануэль мог быть именно таким, каким он предстает в портрете. Но если портрет Эль Греко — единственная картина художника в музее, то творчество Сурбарана, вся жизнь которого, как известно, была связана с Севильей, представлено здесь выдающимися полотнами. Если художник и уезжал в Мадрид, то созданные им там картины о подвигах Геркулеса вряд ли могут быть причислены к его лучшим произведениям. Говоря о Севилье XVII века, невозможно не назвать имена двух живописцев — Сурбарана и Мурильо. Вряд ли кто-либо мог соперничать с ними по известности и популярности в родном городе. «Апофеоз Фомы Аквинского» (1631) — подлинный шедевр живописи и лучшая картина Сурбарана в музее.

Эль Греко. Портрет художника

Художник получил заказ на эту большую картину от коллегии св. Фомы. Композиционно она делится на три части. Вряд ли можно считать оригинальной эту композиционную схему, так как подобное деление уже встречалось в работах Роэласа и Эрреры. Картина Сурбарана поражает необычайной мощью, величием и монументальным размахом, звучностью и силой цвета. Вверху изображены слева в нежных голубовато-розовых одеждах Христос и Мария и справа — св. Петр и св. Доминик. Они кажутся почти видением среди легких, серебристых, тающих облаков по обе стороны от излучающего свет голубя — святого духа. Средняя часть картины отличается необычайной пластической мощью. В центре стоит Фома Аквинский, а по бокам сидят отцы церкви. Характерное лицо Фомы Аквинского делает вполне справедливым предположение, что оно написано с эконома Коллегии св. Фомы — Нуньеса де Эскобар. Черно-белые одежды монаха доминиканского ордена, в которые облачен св. Фома, прекрасно гармонируют с насыщенными красными и голубыми с золотым узором одеяниями отцов церкви. В нижней части картины изображена сцена учреждения коллегии в 1517 году. В центре ее — стол, на котором лежат грамота с королевской печатью, книга и епископская митра Диего де Деса, основателя коллегии. Он стоит слева на коленях со сложенными руками, одетый в светлые, голубовато серые с белым одежды, в окружении своих приближенных- монахов-доминиканцев, членов коллегии. Справа у стола, также на коленях, изображен император Карл V, фигура которого выделена ярко-оранжевым цветом мантии. Лицо императора мало индивидуализировано. Сурбаран, видимо, пользовался гравюрой или портретом императора, выполненными каким-нибудь малоизвестным художником. Зато подлинно портретными выглядят лица трех помещенных за Карлом V мужчин.

Франсиско Сурбаран. Апофеоз Фомы Аквинского

Лицо изображенного в середине считают портретом члена коллегии священника Гонсалеса де Абрэ, а слева, в черной одежде, — автопортретом Сурбарана. В глубине картины виден городской пейзаж с сияющими белизной стенами домов. Этот пейзаж-вставка как бы конкретизирует место действия, внося достоверность в торжественную сцену. В картине преобладают два тона — золотистый и красный, создавая величаво-торжественную атмосферу события. Отдельные образы этого полотна кажутся родственными по духу образам Эрреры Старшего своим удивительным сочетанием предельной конкретности и пластической силы с каким-то грандиозным ощущением величия человеческой натуры, сообщающими им героическое начало. Кажется, что в этом полотне Сурбаран достиг единства всех живописно-пластических компонентов, значительности образов, что с такой силой, может быть, не было выражено ни в одной из его картин. Современники признали картину лучшим произведением Сурбарана. Об этом написано в первом словаре испанских живописцев Бермудеса (1801). В экспозиции музея привлекают внимание и несколько других полотен художника. С конца 30-х и до середины 40-х годов XVII века Сурбаран писал серию «святых женщин». По существу, это современницы художника, молодые севильянки, изображенные им под видом различных святых. В них есть особая привлекательность лирического характера, хотя мастер очень сдержан в непосредственном проявлении чувств и эмоций. Сущность этих образов уловил французский поэт XIX века Теофиль Готье:

«Как на картинах тех, где старый Сурбаран
Под именем святой в одежде севильян
Рисует донью нам, изобразя доточно
Перо и мишуру и весь наряд барочный» [47].

Мартинес Монтаньес. Св. Бруно

Грация и естественное благородство, особая горделивая манера отличают наиболее привлекательные образы этой серии Сурбарана. Смелостью и тонкостью красочных сочетаний выделяются изображения св. Инесы, одетой в лиловое платье и желтое покрывало, и особенно св. Доротеи в платье изысканных лиловатых тонов и желтом полосатом шарфе. Это подлинный живописный шедевр. Исследователи считают, что картина «Св. Доротея» относится к серии «сивилл», написанных для госпиталя де ла Сангре в Севилье в период 1640–1650 годов. В течение всей жизни художник писал отдельные, в полный рост фигуры, подобные фигурам из серии «святых женщин». В мужских образах святых и в портретах, используя тот же прием, Сурбаран с большим вниманием относится к выявлению характера и внутреннего состояния изображаемого. К числу таких превосходных картин принадлежит портрет миссионера в Панаме и Колумбии Луиса Бельтрама (1525–1585). Как ни один другой живописец, Сурбаран умел использовать выразительность белого цвета в одеждах, придавая своим полотнам какую-то особую торжественную ясность и величавость. Впечатляет необычная по цвету «Мадонна де лас Куэвас» (мадонна-покровительница картезианцев). Исследователи творчества Сурбарана связывают композицию картины с гравюрой Болсвера (1624), считая, что у него Сурбаран заимствовал свое решение. Возможно, что художник знал эту гравюру, но сходную композицию, еще до гравюры, можно было видеть в керамическом панно художника Аугусты (1577), которое Сурбаран не мог не знать, так как панно находилось в севильском монастыре. Именно с ним бесспорно сходство картины Сурбарана. Изменился только монашеский орден, у Аугусты это были доминиканцы. Такая параллель представляется более достоверной, чем сравнение с гравюрой. Даже голубой цвет картины Сурбарана кажется связанным с севильской керамикой. А как раз цвет, вернее, его сочетания больше всего поражают в картине — красные и голубые тона и какой-то особый сияющий светлый тон одежд коленопреклоненных монахов. Истинно сурбарановской красотой отличается натюрморт — цветы у ног мадонны. В XVII веке картина находилась в сакристии картезианского монастыря в Севилье. Во время французского нашествия в 1810 году вместе с целым рядом других картин она была выставлена в Алькасаре. В 1840 году в инвентаре севильского музея она значилась находящейся в капелле крещения в соборе. Для того же монастыря была написана и картина «Чудо в трапезной монастыря при посещении ее Гуго Гренобльским» (1630). Согласно легенде, монахи, нарушив пост, ели мясо, которое при появлении св. Гуго во время трапезы превратилось в угли. Сила воздействия картины в необычайной пластической выразительности фигур и цвета — сиянии белых тонов в соседстве с голубыми и розовыми.