Людвиг Тик - Виттория Аккоромбона

• Название: Виттория Аккоромбона
• Автор: Людвиг Тик
• Издательство: Наука
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-032701-8

Первый полный русский перевод романа немецкого писателя-романтика Людвига Тика (1773—1853) «Виттория Аккоромбона» (1840) открывает до сих пор неизвестного в России позднего Тика, создавшего многие повести и новеллы на исторические темы. В центре романа события итальянской истории конца XVI в. Судьба поэтессы Виттории Аккоромбоны, ее жизнь и трагическая гибель показаны автором на фоне панорамы итальянской действительности, той анархии, которая царила в карликовых итальянских государствах. Участниками событий выступают как папа Сикст V, глубоко несчастный великий поэт Торквато Тассо, так и скромные горожане и наемные убийцы.

---

                                     В и т т о р и я

В свои же сети. Я задула пламя,

Уже готовое меня сгубить.

                                     Ф л а м и н ь о

Уж не хотите ль изменить клятве? Какой святой была клятва Стикса!{244} Даже боги не смели клясться ею, чтобы не изменить. О, будь у нас такая клятва, чтобы присягать в судах!

                                     В и т т о р и я

Куда идешь, подумай.

                                     Ц а н х е

Да припомни

Все сделанные подлости свои.

                                     В и т т о р и я

И эта смерть твоя

Мне придает звезды сиянье грозной.

Взгляни и трепещи!

                                     Ф л а м и н ь о

О, я в силках!

                                     В и т т о р и я

Лисице, видишь, не житье без норки.

Вот доказательство — попался ты!

                                     Ф л а м и н ь о

Затравлен парой сук.

                                     В и т т о р и я

Нет лучше жертвы для исчадий ада,

Чем тот, кто жил в повиновенье им.

                                     Ф л а м и н ь о

О, темень, страшен путь. И знать мне не дано —

С попутчиком ли погружусь на дно?

                                     В и т т о р и я

Твои грехи вперед тебя

Умчатся за огнем к воротам ада,

Чтоб путь твой осветить.

                                     Ф л а м и н ь о

Я чувствую угар. Угар зловонный!

Из труб пылает жар.

Сварилась печень, как шотландский хлеб,

В кишки суют свинцовой трубкой. Жжется!

(К Цанхе.) Так ты решила пережить меня?

                                     Ц а н х е

Конечно, только кол вгоню в тебя.

Желательно изобразить, что на себя

Сам руки наложил ты.

                                     Ф л а м и н ь о

О, черти хитрые! Любовью испытав,

Открыл коварство ваше!

(Фламиньо встает.)

Не ранен я!

Пуль не было. То был лишь трюк —

Проверить вашу верность. Я живу,

Чтоб наказать неблагодарность. Я ведь знаю,

Что рано или поздно для меня

Нашли бы яд. О люди!

На смертном ложе вы окружены рыданьем жен.

Не верьте! Замуж выйдут вновь,

Еще и червь ваш саван не проточит

И паутину не сплетет паук

На эпитафии могильной.

А хорошо вы стреляете! Не упражнялись ли на артиллерийском стрельбище?{245} Верить женщине? Никогда! Никогда! Браччьяно был моим предшественником. Мы за маленькое удовольствие закладываем душу дьяволу, а женщина готовит опись на ваши торги. Как это только может мужчина жениться! На одну Гиперменестру{246}, спасшую своего владыку и мужа, — сорок девять ее сестер, перерезавших горло супругам в одну ночь. Какая уйма была там искуснейших конских пиявок! А вот еще пара инструментов.

(Входят Людовиго, Гаспаро в одежде капуцина, Педро и Карло.)

                                     В и т т о р и я

На помощь! На помощь!

                                     Ф л а м и н ь о

Откуда шум? Ха! Отмычка во дворце?

                                     Л ю д о в и г о

Мы принесли вам маску.

                                     Ф л а м и н ь о

Шутовскую,

Смотрю, плясать задумали с мечом.

Уже священник одолел вора!

                                     К а р л о

Изабелла! Изабелла!

                                     Л ю д о в и г о

Узнал нас?

(Срывают свои одежды.)

                                     Ф л а м и н ь о

Да, и тот арап на жалованьи князя

Был герцогом Флоренции.

                                     В и т т о р и я

О, мы погибли!

                                     Ф л а м и н ь о

Теперь возмездие свершит иных рука.

Но дайте мне убить ее оружьем вашим.

Я им скрою́ себе покой и безопасность.

Судьба — левретка, не отвязаться!

Но что осталось? Пусть же

Злодеи покорятся без борьбы!

Дано прозреть нам, но не избежать судьбы.

Одна лишь аксиома сохранится:

Счастливцем бы — не мудрецом родиться!

                                     Г а с п а р о

Привязывай его к колонне.

(Педро и Карло привязывают Фламиньо.)

                                     В и т т о р и я

О милосердье!

Бывает, знаю, дрозд предпочитает

Искать спасенье на груди ловца,

Чем в когти ястреба жестокого попасться.

                                     Г а с п а р о

Надежда ваша лжет.

                                     В и т т о р и я

Ваш герцог, будь он здесь, меня убил бы?

                                     Г а с п а р о

О дура! Награждает лично князь,

Но смерть и казнь вершит чужой рукой.

                                     Л ю д о в и г о

Чёрт! Ты меня ударил как-то,

За это в сердце будет мой удар.

                                     Ф л а м и н ь о

И, как палач подлейший, казнь свершишь,

А не как равный, ибо, видишь,

Дать сдачи не могу.

                                     Л ю д о в и г о

Смеешься ты?

                                     Ф л а м и н ь о

Неужто умирать, как и родился — плача?

                                     Г а с п а р о

Себя ты лучше небу поручи.

                                     Ф л а м и н ь о

Нет, лично передам я порученье.

                                     Л ю д о в и г о

Хоть сотню раз тебя б я в день казнил,

Без перерыва много лет подряд, — всё было б мало!

Ни капли жалости — насытишь ты едва ли

Всю нашу жажду мщенья. Что теперь?

                                     Ф л а м и н ь о

Ничто. Из ничего. Оставь пустой вопрос.

Приготовляюсь к долгому молчанью.

Болтать теперь — как неуместно! Не помню ничего.

И ничего мучительнее нет,

Чем собственные злые мысли.

                                     Л ю д о в и г о (к Виттории)

О ты, тщеславная блудница,

Дыханьем оскверняющая жизнь настолько,

Что дыханье это я бы всё собрал,

Когда оно твое покинет тело,

И выдохнул в навозное дерьмо.

                                     В и т т о р и я

Похоже, мой палач

Не больно-то свиреп.

В лице твоем не вижу я убийцы.

Но если это ты, то делай дело!

Стань на колени, попроси прощенья.

                                     Л ю д о в и г о

О, ты была редчайшей из комет.

Но хвост я твой обрежу{247}.

Убьем сперва арапку!

                                     В и т т о р и я

Не раньше, чем меня!

Ведь мне должны служить до смерти!

Быть впереди прислуге не пристало!

                                     Г а с п а р о

Ты так смела?

                                     В и т т о р и я

Да. «Милости прошу», — скажу я смерти,

Как говорят цари большим послам.

Я встречу твой кинжал на полдороге.

                                     Л ю д о в и г о

Но ты дрожишь.

И думаю, что страх тебя рассеет в дым.

                                     В и т т о р и я