Роберт Сойер - Пришелец и закон

• Название: Пришелец и закон
• Автор: Роберт Сойер
• Жанр: Научная Фантастика

На Землю впервые прибыли пришельцы, но радость первой встречи с братьями по разуму омрачает преступление, и все улики указывают на одного из инопланетян. В Лос-Анджелесе начинается первый в истории межпланетный судебный процесс.

Любительский перевод.

---

— Погодите — вы сказали «умственно отсталыми»?

Дэйл тяжело кивнул своей массивной головой.

— У этого состояния есть юридическое определение?

— Без сомнения. Я могу попросить секретаря его найти.

— Потому что если там речь идёт об IQ, то IQ очень культурно зависим. Если Хаск покажет реально низкий результат при тестировании на IQ, его могут признать умственно отсталым.

Дэйл покачал головой.

— Вам нужно продать это присяжным, не забыли? Присяжные на такое не купятся. Все видели, как Хаск пилотировал космический челнок, все видели, как быстро он заговорил по-английски. Нет, это не пройдёт. Только помешательство. Но проблема в том, что человека, оправданного по причине его невменяемости, не отпускают на свободу. Вместо этого его автоматически направляют в лечебное учреждение. Помните дело Джефри Дамера? Он тоже пытался объявить себя безумцем. Как и Джон Уэйн Гейси и Хиллсайдский душитель. Им такая защита успеха не принесла, но даже будь она успешна, я гарантирую, что они всю жизнь провели бы в психушке. Видите ли, когда вас юридически признали невменяемым, вы более не невиновны до тех пор, пока вашу вину не установит суд. Наоборот, с этого момента вы считаетесь безумцем, пока не сможете доказать, что это не так.

— А что насчёт временного помешательства?

— Такое тоже возможно, — сказал Дэйл. — Какой-то аспект земной окружающей среды — загрязнение воздуха, цветочная пыльца, «твинки»[56] — на некоторое-то время свёл его с ума. Проблема здесь в том, что сначала Хаску придётся признать себя виновным — а он отказывается это делать.

— Ну, мы точно не можем позволить им упечь Хаска в психушку, — сказал Фрэнк.

— Нет, конечно, нет. Из чего следует, что если мы не докажем временное помешательство, то нам нужно будет доказать не только то, что Хаск — умалишённый, но и то, что человеческая психиатрия не способна ему помочь, что он умалишённый, с которым мы не можем ничего поделать, и в то же время не такая угроза обществу, чтобы его надо бы было держать под замком до конца жизни.

— А мы это сможем сделать?

— Это нам и нужно узнать. Стандартный тест на помешательство состоят в том, что испытуемый должен отличить правильное от неправильного. Стандартная же проблема в том, что если испытуемый пытался уклониться от наказания — скажем, спрятал тело, то это означает, что он понимал, что сделал что-то неправильное и, следовательно, он умственно здоров. — Дэйл задумался. — Конечно, в нашем случае тело осталось лежать на самом виду, так что возможно здесь есть, с чем поработать…

Дэйл и Фрэнк вошли в комнату Хаска в Валкур-Холле; с ними был доктор Ллойд Пенни, психиатр, к услугам которого Дэйл иногда прибегал.

Хаск сидел на краю своей кровати, опираясь о стену задней рукой. В передней руке он держал половинку диска, расколовшегося в вечер его ареста.

— Привет, Хаск, — сказал Фрэнк. — Это доктор Пенни. Он хочет задать вам несколько вопросов.

Пенни был мужчиной под сорок с кудрявыми светло-каштановыми волосами. Он был одет в гавайскую рубашку.

— Здравствуйте, Хаск, — сказал он.

— Здравствуйте, доктор Пенни.

Дэйл тоже присел на край кровати. Кровать подверглась модификации: вдоль неё проходил глубокий жёлоб, в который помещалась задняя рука. Фрэнк прислонился к стене, а Пенни сел перед Хаском на имевшийся в комнате человеческий стул.

Хаск всё ещё держал в руке сломанный диск.

— Что это? — спросил Пенни.

Хаск не смотрел на него.

— Лостартд — форма искусства.

— Вы сами это сделали? — спросил Пенни.

Щупальца на голове Хаска сложились в знак отрицания.

— Нет. Нет, его сделала Селтар — та, что погибла во время полёта к Земле. Я хранил его в память о ней; мы были друзьями.

Пенни протянул к Хаску руку.

— Можно посмотреть?

Хаск протянул ему предмет. Пенни осмотрел его. Нанесённый на диск рисунок был стилизован, но, по-видимому, изображал инопланетный пейзаж. Вторая половинка лежала у Хаска на столе.

Пенни жестом попросил Фрэнка передать её ему, что Фрэнк и сделал. Пенни сложил две половинки вместе. На картинке был мир с большим жёлтым солнцем и меньшим оранжевым.

— Чистый разлом, — сказал Пенни. — Можно склеить.

Фрэнк улыбнулся про себя. Хранение разбитого предмета искусства наверняка было наполнено массой психологических смыслов.

— Конечно, можно, — ответил Хаск. — Но за нужным мне клейким веществом надо лететь на звездолёт, а по условиям залога мне это запрещено.

— У нас тоже есть хорошие клеящие средства, — сказал Фрэнк. — Капли-другой «суперклея» вполне хватило бы.

— «Суперклея»? — повторил Хаск. Его собственный голос без перевода звучал медленно и печально.

— Цианоакрилат, — сказал Фрэнк. — Склеивает почти всё. Я сегодня схожу куплю для вас тюбик.

— Спасибо, — сказал Хаск.

Доктор Пенни положил обе половинки лостартда на стол.

— Дэйл и Фрэнк привели меня, чтобы я задал несколько вопросов, Хаск.

— Если необходимо, — ответила пришелец.

— Хаск, — сказал психиатр, — вы осознаете разницу между правильным и неправильным?

— Это противоположности, — сказал Хаск.

— Что есть правильно? — спросил Пенни.

— То, что соответствует действительности.

— То есть, к примеру, два плюс два равно четыре — это правильно? спросил Пенни.

— Да, во всех системах счисления, кроме троичной и четверичной.

— И — действуя в рамках десятичной системы — два плюс два равно пять — это неправильно, не так ли?

— Да.

— Имеют ли слова «правильный» и «неправильный» иные значения?

— Краткая форма «правый» может обозначать направление на юг, когда вы стоите лицом на восток.

— Да, да. Слово «правый» действительно имеет такое значение, но концепции «правильности» и «неправильности» — могут ли они применяться к чему-то, кроме установления истинности?

— Мне о таких не известно.

Пенни коротко взглянул на Дэйла, затем снова обратился к Хаску:

— Как насчёт терминов «хороший» и «плохой»?

— Про пищевой продукт, имеющий приятный вкус, можно сказать, что он хорош; продукт, который сгнил или иным образом испортился, становится плохим.

— А что можно сказать о понятиях «моральный» и «аморальный»?

— Они, по-видимому, как-то связаны с человеческой религией.

— То есть в религии тосоков они не находят применения?

— Тосоки верят в предопределение — мы исполняем волю Бога.

— Вы верите в единого Бога?

— Мы верим в единственное существо, которое было праматерью нашей расы.

— И этот Бог — она хорошая?

— Ну, она не начинала гнить.

— Вы не делаете ничего, что не было бы по воле вашего Бога?

— Просто Бога.

— Простите? — не понял Пенни.

— Говорить о Боге как о принадлежащем кому-либо неприемлемо.

— Прошу прощения. Вы не делаете ничего, что не является волей Бога?

— Такое по определению невозможно.

— В вашей религии есть дьявол?

Транслятор Хаска пискнул.

— Дьявол? Мне это слово незнакомо.

— Во многих земных религиях, — сказал Фрэнк, снова облокачиваясь на стену, — имеется доброе высшее существо, именуемое Богом, и его противник, пытающийся воспрепятствовать исполнению Божьей воли. Этот противник называется дьяволом.

— Бог всемогущ, — заявил Хаск, коротко взглянув на Фрэнка, и снова оборачиваясь к Пенни. — Ничто не может ей воспрепятствовать.

— То есть не существует континуума поведения? — спросил психиатр.

— Я встречал эту концепцию в работах человеческих мыслителей, — сказал Хаск. — Идея о том, что всё движется от крайней левой точки к крайней правой, или что у любой проблемы есть две равноправные «стороны» — причём слово «сторона» в таком смысле тосоки никогда не употребляют. — Щупальца на голове зашевелились. — Для меня это чуждый образ мышления; я подозреваю, он как-то связан с двусторонней симметрией ваших тел. У вас есть левая рука и есть правая, и хотя каждый из вас отдаёт предпочтение одной из них — Фрэнк, я заметил, предпочитает правую руку, а вы, Дэйл — левую — но в целом вы, по-видимому, считаете их равноправными. Однако у тосоков передняя рука гораздо сильнее задней; у нас нет концепции — если воспользоваться вашим термином, который невозможно точно перевести на наш язык — равно-правия. Одна сторона всегда имеет преимущество перед остальными; переднее всегда имеет преимущество перед задним. Аспект, обладающий перевесом в весе или силе — это сторона Бога, так что она всегда побеждает.

Фрэнк улыбнулся. Клит пришёл бы в восторг от такого рода биологической философии.

— Позвольте задать вам гипотетический вопрос, — сказал Пенни. — Правильно ли будет украсть?

— Бог, несомненно, видела, как я это делаю, и раз она меня не остановила, значит, это было приемлемо.