Х.Байрамукова - ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ

• Название: ВЕЧНЫЕ ВСАДНИКИ
• Автор: Х.Байрамукова
• Жанр: Исторические приключения

---

– Дядя немец, я надену уздечку, только не бейте его!

– Такой… мальчик? – удивленно сказал комендант, подбирая слова. – Карашо, отшен карашо!

Сушеный бок подобострастно подхватил:

– Он сможет! Конь понимает этого босяка!

Комендант подтолкнул Солтана. Мысль Солтана работала лихорадочно. Вот настал момент, когда можно увести Тугана! Ну, смелее!

Он надел уздечку на коня, отшвырнув цепь. Снял путы. И сказал:

– Под таким седлом Туган будет скакать неохотно. А его седло у нас дома. Объясните же дяде коменданту! Я сейчас, очень, очень скоро буду здесь…

Он вскочил на коня. Комендант приказал ему вернуться побыстрее и хлестнул плетью коня, а заодно и ногу Солтана. Туган метнулся прочь молнией: он в первый раз в своей жизни получил такой удар плетью.

Вмиг промчавшись по Главной улице Аламата, конь сам круто остановился у дома своего друга. Солтан быстро соскочил, ввел коня во двор и спешился, чтобы успеть сказать матери, куда он сейчас хочет податься, и попрощаться с ней. Но мать еще не спустилась с крыльца, как во двор влетел верхом новоиспеченный староста Сушеный бок. Помахивая плетью и трусливо озираясь по сторонам, он прикрикнул:

– Скорей переседлывай, паршивец! Ждут.

Увидев под навесом седло, к которому направился Солтан, он насторожился:

– Сукин сын, это разве седло Тугана? Я всегда видел его на коне твоего отца.

– Я лучше знаю! – ответил Солтан и понес седло к коню.

– Брось! Это седло твоего красного отца! – соскочил Сушеный бок с коня.

– Объяснил бы тебе кое-что мой отец, но его нет: он бьет твоих фашистов!

– Змееныш, да я вздерну тебя на виселице вместе с твоим другом Шайтаном! Зачем обманываешь благородных людей?

Марзий сошла с крыльца и кинулась к предателю:

– Это ты обманываешь благородных людей всего аула, лебезишь перед зелеными змеями! Ты! Зачем ты напал на мальчика, как будто он тебе ровня? Я сумею защитить своего единственного сына, тебя не побоюсь!

– Ты бы лучше помалкивала… трусливо отступил Сушеный бок. – Забываешь, что твой муж воюет против фюрера!

– Чтоб этого фюрера-мюрера с тобой вместе я видела в саванах! Сказала я тебе: отстань от мальчика…

Но мальчик тем временем уже переседлал коня и сидел верхом.

– Прочь с дороги! – крикнул он, наезжая на предателя. – Мама, за меня не беспокойся!

Конь выскочил за ворота, и, пока староста взбирался, охая, на свою лошадь, Солтана след простыл. Да и какой конь мог бы догнать Тугана!

Марзий до вечера не особенно волновалась за сына. Она наглухо заперла ворота, чтобы эти «проклятые фюреры» не ворвались во двор. Они уже один раз наведывались, отбирая в домах яйца, кур, гусей, индюков.

С наступлением темноты тревога в душе Марзий усилилась. Куда же ускакал сын? Как он оказался с Туганом? Марзий до боли в ушах с крыльца прислушивалась, не раздастся ли цокот копыт.

Скачет чей-то конь… Нет, это не Туган. Это примчался Сушеный бок. Его глазки поблескивали в темноте, когда он, склонясь с седла, спросил через забор:

– Где твой сын?

– Как где? Не ты ли сам за ним приезжал и говорил: «Ждут»?

– Где твой сын, проклятая женщина? опять спросил Сушеный бок, хлестнув плетью по забору.

– Эх, ну и мужчина! Уже и обычаи наши забыл? Кто из горцев разговаривает с женщиной вот так? Да что с тебя взять… Когда человек продается, то продается, видно, со всеми потрохами. А ходил ведь раньше тихонький, с улыбочкой, кланялся каждому, чуть ли не ломая свой сушеный бок. Теперь же вот каким стал! Если тебя «фюреры» сделали тамадой, не думай, что Аламат примет это!

– Тебя не спросили!

– Сгинь с моих глаз! Я открою против тебя женскую войну, проклятый! Это ты виноват, что моего мальчика до сих пор нет дома! Куда он делся? Что ты с ним сделал? – вскричала разъяренная Марзий и подняла над головой пузатый глиняный жбан, готовясь запустить им в старосту.

– Опомнись, змея! – пришпорил коня и отскочил от забора Сушеный бок.

Он получил дерзкий отпор при исполнении своих служебных обязанностей. Пришлось отступить перед этой ведьмой, готовой поднять «женскую войну», которая позорна для такого паршивого горца, как Сушеный бок.

Марзий не радовалась своей победе. Она опустилась на ступеньку крыльца и заплакала. Куда девался сын? Несдобровать ему теперь. Натворит он беды…

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Шайтан проснулся, вышел во двор и огляделся. Мать доила корову; не выпущенные куры беспокойно выглядывали из-за решетчатой дверцы, ишак дремал стоя, собака лениво зевала, потягивалась.

Солнца еще не было даже на верхушках гор. «И наверное, не будет», – огорчился Шайтан. В воздухе висела какая-то серая хмарь.

Нигде ни звука, как будто в Аламате нет ни одной живой души.

«Надо, чтобы сестренка и братец сходили на кукурузное поле, – решил Шайтан, теперь самый ответственный за семью. – Если не разгонят, как вчера, то они принесут хоть полмешка початков. Полицай Дугу вчера разогнал всех, сам хочет поживиться, а заодно и выслужиться перед фрицами…»

Лейла встала с подойником из-под коровы, а теленок тут же уткнулся в пах матери, весело играя черным кончиком хвоста.

Выгонять коров на луг боялись, да и пастух боялся водить аульное стадо. Лейла бросила перед коровой собранную с огорода траву и запечалилась:

– Аллах, зачем допускаешь такую несправедливость? Кругом благодать, щедрое августовское лето, трава на выпасах по пояс, а бедные животные голодают! Урожай, выхоженный нашими руками, теперь собирают для себя несколько продавшихся подонков… Зачем ты это допускаешь, боже?

Шайтан спустился в просторный подвал-плотницкую. Он все никак не удосуживался доделать стулья, которые начал мастерить отец. Не то что не удосуживался, а не умел, хотя и не признавался себе в этом. Только теперь он понял, каким все же мастером был отец. Жаль, что Шайтан плохо учился у него ремеслу. Ничего, при желании можно освоить все. Вернется отец – порадуется за сына.

Так думал Шайтан, работая то стамеской, то рубанком, то пуская в ход кисть, макнув ее в жестянку со столярным клеем.

Надо было покрасить уже готовый стул. Шайтан начал шарить в поисках краски. Он заглядывал в жестяные банки, в которых остались только следы засохшей краски, искал и в деревянных ведерках. В одном из них он нашел завернутую в тряпку подкову, долго смотрел на нее. Отец нашел ее где-то на дороге, а такая находка – добрая примета. Шайтан бережно завернул подкову и положил ее на место.

Наконец он нашел на дне старого ведра какую-то не то бордовую, не то красную краску. Начал красить, но как он ни старался дотянуть, краски не хватило, часть стула осталась белой. «Ничего, можно сидеть и на недокрашенном», решил он, хотел вынести стул во двор, чтобы на солнце высохла краска. Но в эту минуту в подвал поспешно спустилась озабоченная мать.

– Сынок, соседка сказала, что полицаи собирают кур для зеленых и что…

– Кто ей сказал, мама?

– Ей сказала ее соседка, а той соседке – ее соседка, а этой – та, к которой полицаи уже ворвались во двор и начали ловить кур!

– Что же делать, мама? – спросил Шайтан, вытирая краску с рук шерстяной тряпкой.

– Все спешат резать своих кур, сынок!

– Объедимся, мать!

– Пусть лучше фрицы и полицаи объедаются? Конечно, не успеем мы насушить курятины, зато куры не достанутся змеям зеленым!

– А кто же будет резать кур, мама?

– Как кто, сынок? Это мужское занятие. Надо, сынок, надо. Ах, семнадцать моих курочек… Как они хорошо неслись! Разорение всем и всему принесли зеленые!

И в других дворах, где успевали, резали кур-кормилиц. Полицаи, чертыхаясь, шарили по курятникам и уходили ни с чем. Они растерянно докладывали разгневанным фрицам: «В Аламате вдруг на кур напала страшная эпидемия».

Это была «женская война» Аламата против ненавистных пришельцев, но она их только озлобила еще больше.

…Шайтан взял подсохший стул и отправился с ним к заказчику. Хороший стул! Ничего, что краски не хватило, люди поймут, что сейчас не до красоты. Главное то, что он, Шайтан, не оставляет на полпути отцовскую работу.

По Главной улице промчался в сторону школы фашист на мотоцикле.

– У-у, зеленый… Как гадюка! – прошептал Шайтан и, глядя фашисту вслед, подумал, что Туган запросто мог бы обогнать этого паршивого мотоциклиста.

Шайтан вошел во двор заказчика. Там на завалинке сидел старик с внучкой и уже в который раз заставлял ее перечитывать письмо своего сына. Та, второклассница, уже давно наизусть знавшая содержание отцовского письма, выпалила скороговоркой, не глядя на бумагу:

– «Дорогой отец, дорогая мать, жена моя и доченька! Я жив и здоров. Мы временно оставляем город, но отберем его назад обязательно. Писать некогда, спешу. Передайте привет…» – И девочка протараторила длинный список родичей.