Энн Бэрбор - Удача леди Лайзы

• Название: Удача леди Лайзы
• Автор: Энн Бэрбор
• Издательство: Олма-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-87322-665-2

После смерти отца юная Лайза весьма успешно возглавляет семейный бизнес. Однако за обликом удачливой, деловой леди скрывается страдающая женщина, которая безуспешно пытается забыть...

---

Вечер шел своим чередом, и когда она наконец приехала домой, то быстро пожелала Джайлзу доброй ночи и поднялась наверх в свою спальню, чувствуя себя совершенно измотанной. Отпустив горничную, Лайза встала и подошла к длинному окну, выходившему на хорошенький садик, окружавший особняк.

Март готовился уступить место апрелю, и ночь была необычно тихой, теплой и полной обещания скорой благоухающей весны. Луна освещала бледным светом едва распустившиеся бутоны цветов, и их тонкий аромат разливался в прозрачном воздухе, и, поддавшись порыву, Лайза тихонько вышла из комнаты. Она побежала вниз по лестнице и выскользнула через дверь кабинета, открывавшуюся в сад. В задумчивости она брела по усыпанной гравием дорожке, пока не села на каменную скамейку под большой вишней. Лайза откинулась на спинку и, глубоко вдыхая сладковатый аромат, погрузилась в тишину и красоту, окружившие ее. Но уже через несколько минут она поняла, что волшебство этой чудесной ночи не смогло развеять ее невеселые мысли. Она протянула руки, как будто черпая ладонями разливавшийся повсюду пьянящий свежестью и благоуханием нежный запах — словно это был магический нектар, дающий забвение. Но вместо покоя на нее сошла вдруг почти непереносимая скорбь, тоска по тому, чего она не смогла бы даже назвать одним словом. И ей так захотелось выплакать слезы, которые, казалось, навечно поселились внутри нее, и только горький комок в горле сдерживал их натиск, не давая им излиться наружу.

Господи, ну какой же нелепой она создана! Она позволила себе опять потерять голову — и из-за кого? Из-за мужчины, который не чувствует к ней ничего, кроме небрежного снисхождения, и который готов гоняться за любой подвернувшейся юбкой. И теперь леди Элизабет Рашлейк, любимица высшего света и одна из самых желанных невест в Англии, сидит в своем саду среди ночи, горюя, как девчонка с разбитым сердцем.

— А вы забыли о коварстве ночного воздуха?

При звуке голоса, донесшегося до нее откуда-то поблизости, Лайза вздрогнула и, вскочив, ударилась головой о низко свисавшую вишневую ветку.

Она порывисто обернулась и увидела очертания фигуры в слабо освещенном окне третьего этажа соседнего дома.

— Чад!

— А между нашими садами есть калитка?

— Нет, — быстро начала Лайза, но потом, к своему ужасу, она услышала, как ее голос продолжил: — То есть да… но она заросла.

Господи Боже, что же на нее нашло, раз она так говорит? Может, россказни о сумасшествии во время полной луны — это правда? Когда она решилась взглянуть опять на окно, он уже исчез. Через несколько минут раздался сильный треск у стены между садами, и в следующую секунду в образовавшемся в зарослях плюща проеме появился Чад.

— Это… это… это страшно предосудительно.

Господи, что за бред я несу!

— Раньше вы не были так озабочены соблюдением приличий.

Лайза услышала, как он засмеялся, и почувствовала огромное облегчение, что темнота скрыла краску, густо заливавшую ее щеки. Она так остро ощущала его близость, что даже резко отшатнулась назад, едва не потеряв равновесие. Она опустилась на скамейку, с которой вскочила, когда он приближался к ней.

Лайза была уверена, что он слышит биение ее сердца, и стала лихорадочно искать какую-нибудь нейтральную тему для разговора.

— Вы слышали новости — о Бонапарте? — спросила она, с трудом шевеля пересохшими губами, когда он подошел к ней.

— Да. Интересно, как ему это удалось?

— Не знаю. Я даже не знала, что он сбежал.

— Как я понял, он просто собрал компанию из своих сторонников, а потом взял и уплыл. Наверно, его охрана оставляла желать много лучшего.

— Надеюсь, они снова позовут Веллингтона.

— Я тоже надеюсь, что все будет именно так. А вы знаете, что в лунном свете ваши волосы начинают отливать серебром?

У Лайзы перехватило дыхание.

— Мы говорим о Наполеоне.

— Согласен и думаю, мы уже исчерпали эту тему. Я с гораздо большим удовольствием поговорю о нас.

Он подошел к ней совсем близко, и она вдруг почувствовала тепло его дыхания на своей щеке. Она быстро отодвинулась на краешек скамейки.

— Эта тема будет исчерпана еще быстрее — потому что «мы» больше не существует.

— Уверен, услышь это Джайлз Дэвентри, он бы себе все руки отбил, аплодируя вашим словам.

— Джайлз? — ответила она холодно. — Какое он имеет к этому отношение?

— Никакого — кроме того, что шансы на выигрыш тех, кто уверен, что вы примете его предложение, и тех, кто считает — не примете, давно уже уравнялись и для некоторых даже поползли вверх. Ставки повышаются.

Лайза застыла от ярости.

— А сколько вы поставили на эту перспективу? Сколько получите вы? — она коротко рассмеялась. — Как я понимаю, именно таким образом вы полагаете выиграть наше с вами пари?

— Нет, — спокойно ответил он. — Я на этом не выиграю ничего. Как я уже сказал, для других шансы стали ничтожными. А после вашего сегодняшнего представления они просто перестали существовать.

— Моего представления? — Она резко встала, и ее ярость перешла в бешенство.

Чад тоже встал.

— Вы строили ему глазки, как записная кокетка… и вы позволили ему поглаживать себя, словно вы дорогая вещица, а он — коллекционер, который по-хозяйски вертит в руках то, что почти купил.

Не помня себя, Лайза размахнулась, чтобы влепить ему пощечину, но он быстро схватил ее за запястье. Она молча пристально смотрела на него, задыхаясь от ярости.

— А как насчет вас и Кэролайн Пул? — нанесла ответный удар Лайза. — Вы почти раздевали ее взглядом на виду у всех. Конечно, вам не пришлось бы долго трудиться, потому что ее платье было настоящим позором. Скажите мне, мистер Локридж, что говорят о союзе между вами и мисс Пул?

Какое-то мгновение Чад стоял неподвижно, и даже в темноте Лайза чувствовала, что его взгляд прикован к ее глазам. Она попыталась отстраниться, но он крепко держал ее за руку. Неожиданно он вздохнул.

— Лайза, извините меня. Мне очень жаль. Я пришел сюда не за тем, чтобы ссориться с вами.

— Так зачем же вы пришли сюда?

В ту же секунду, когда эти слова сорвались с ее губ, она бы с радостью откусила себе язык. Чад ничего не ответил, но словно электрический разряд проскочил между ними. У Лайзы перехватило дыхание. И в следующее же мгновение Чад выпустил ее руку только для того, чтоб одной своей рукой обвить ее талию, а другую погрузить в ее беспорядочно сбегавшие на шею локоны. Она издала невнятный возглас протеста, когда он притянул ее к себе. Лайза замолкла, и невольная дрожь счастья пробежала по всему ее телу, когда сильные и ищущие губы прижались к ее губам.

Безотчетно ее руки порхнули вверх, чтобы обнять его, и она всем телом прижалась к нему. Его губы оторвались от ее рта лишь для того, чтобы легче птичьего пера коснуться ее глаз, щек и висков. Лайза едва дышала, и воля ее была сломлена. И когда его рот снова вернулся к ее губам, они с радостью раскрылись ему навстречу.

Опустившись с Лайзой назад на скамейку, он еще теснее прижал ее к себе и прошептал:

— О Господи… — Голос его был почти что стоном. — Ты терзаешь меня, Лайза.

При этих словах Лайза опомнилась — она мгновенно вырвалась из рук Чада. У нее было такое чувство, словно ей дали пощечину. Она вскочила со скамейки и с невнятным возгласом стремглав умчалась домой, оставив Чада смотреть ей вслед.

Глава 11

— А в четверг, — сказал Джем Дженуари, — мистер Дэвентри провел почти весь день в Лиммерсе в обществе Чарльза Саммерсби.

— Саммерсби? — переспросил Чад. — Мне незнакома эта фамилия.

Оба они сидели в кабинете Чада на первом этаже арендованного им дома. Чад в изумлении смотрел на своего лакея, с присущей ему элегантностью расположившегося в кресле напротив письменного стола хозяина. И дело было вовсе не в том, что теперь он был одет в темную ливрею камердинера — просто, глядя на него, можно было подумать, что это гость джентльмена, заглянувший мило и непринужденно поболтать за бокалом вина. Его речь волшебным образом трансформировалась, лишившись жаргонных словечек и акцента простонародного наречия, на котором он говорил в день своего появления на Беркли-сквер. Джем объяснял это своим природным талантом к мимикрии.

— Саммерсби, — пояснил Джем, взглянув в потертую записную книжку, которую держал в руках, — это развратная злобная мелкая бестия, которая шныряет, как хорек, по задворкам высшего света. Он холит себя, словно он дорогой голландский тюльпан, и благодаря своей респектабельной внешности ему иногда удается пролезть в разные престижные щели, но он, несомненно, скверный человек. И опасный. Или, по крайней мере, мог бы быть им, не будь он таким трусом. Его излюбленное лакомство — юнцы с тугими кошельками из провинции, которых он обирает до нитки, но ходит слух, что он готов на что угодно — только заплати. Правда, пока речь не зайдет о насилии. Он закоренелый сплетник, что, безусловно, делает его особенно притягательным для хозяек лондонских домов рангом пониже.