Александр Бородыня - Крепы

• Название: Крепы
• Автор: Александр Бородыня
• Издательство: ТЕРРА
• Жанр: Триллер
• Год: 1998
• ISBN: 5-300-01979-8

Авиационная катастрофа надолго свяжет судьбы пассажиров одного рейса. И на земле их поджидают события куда более жуткие и фантастические, чем те, что творятся в грозовом небе над бывшей Российской Империей.

---

«Не трогай это руками, — повторила я про себя. — Это — руками!…»

Сквозь жаркий туман я видела, как черная острая лопаточка кроит женское лицо, отрезая лишние части, и на их месте появляются гнойные коричневые пятна. Пятна таяли, тут же нарастала розовая кожа и моментально грубела. Женское тело била лихорадка, длинные пальцы дробью подскакивали на поручне и, ломая ногти, вцеплялись в подлокотник. Распоротое каким-то неуловимым движением красное платье слетело на пол. Над телом женщины трудились уже не два узких ножа, а целая дюжина. С невероятной скоростью ножи эти кроили обнаженное тело. Сильно запахло гноем, потом, нашатырем… Я старалась не отступать назад, но и приблизиться тоже не могла. Все это продолжалось не более минуты. Подобно складным лезвиям, ножи сами убрались в тело, на мгновение оставив на нем следы вроде заживающих шрамов. Когда все было кончено, мальчик накинул на обнаженную женщину какое-то красное пончо. Воздух будто просеялся и сделался легче.

— Олег! — повторил уже потверже мужчина с саквояжем.

Я повернулась к нему.

— Что это было? — спросила я.

Он дернул плечом и попытался отвернуться.

— Что с ней? — настаивала я так, будто на этот вопрос можно было получить вразумительный ответ.

— С ней? — Рот мужчины перекосило в сухой гримасе. — С ней какой? С той, что была, или с той, что теперь? — Он выбрался из своего кресла и, взяв мальчика за руку, заставил его сесть. — Вы что, не видите — это не человек.

— А похоже на человека.

— Значит, вы ничего не видите… Лучше всего выбросить это, — он кивнул в сторону страшного кресла. — Выбросить с самолета… Впрочем, вряд ли это поможет.

В темном воздухе салона над головами спящих пассажиров что-то двигалось. Что-то почти невидимое. Маленькие сгустки мрака. Они привлекли мое внимание. От этих сгустков кружилась голова. Один такой сгусток, трансформируясь в воздухе из неправильного шара в ленту, приблизился к саквояжу, все так же стоящему на коленях мужчины. Раздалось еле слышное шипение.

— Пить…

Подтягивая на грудь спадающую шерстяную тряпку, женщина подняла голову. У нее были красивые черные глаза — они глядели на меня.

— Где я? — спросила она неуверенно и попыталась осмотреться. — Дайте, пожалуйста, воды. Сушит горло.

Было такое ощущение, что я проснулась. За круглым стеклом иллюминатора кувыркались коричнево-серые облака. Самолет вышел из ночной зоны. Пассажиры зашевелились. Стюардесса села на полу и потерла кулачком закрытые глаза. В шуме двигателя явно произошли какие-то изменения. Зашелестел динамик, и мужской голос объявил:

— Граждане пассажиры. Наш самолет, совершающий рейс…

Все-таки человек привыкает ко всему. Привыкнув к будням онкологического стационара, очень трудно чему-то удивиться. И потом, в эти минуты меня больше интересовало содержимое собственной сумочки. Ведь если меня по какой-то причине остановят, обыщут, то это конец — как мой, так и Егора. И доказывать нечего, что подобная партия героина была куплена исключительно с целью облегчить страдания ракового больного, снять боль. Скажут: есть морфий, есть официально выписанный рецепт! А если морфий ему уже все равно что слону дробина? А если он еще целый год может прожить, но умрет, не выдержав боли? Кому это интересно? По радио объявили, что самолет идет-таки на посадку, и предложили пристегнуть ремни. Все происшедшее в первом салоне я отнесла к разряду галлюцинаций. Бывает такое от напряжения, когда не спишь по двое суток кряду.

«Что бы это ни было, меня это не касается. Меня Егор ждет… — думала я, возвращаясь на свое место во втором салоне и зачем-то вынимая из-под кресла зонтик. — Не нужно мне это, — сказала я себе твердо. — Не мое это дело».

III

Только что прошел дождь, и фары подлетевшей к трапу машины «скорой помощи» отражались в мокром бетоне. Спускающиеся пассажиры суеверно старались на этот отсвет не наступать.

— Да погоди ты, Максимовна! — окликнул меня знакомый врач. — Погоди!..

Я остановилась и инстинктивно спрятала сумочку за спину.

— Привет!

Врач щурился в резком свете прожекторов. Он посмотрел на меня, потом глянул вверх на трап.

— Что у вас тут случилось?

— Да ничего тут… Все в порядке.

— А сообщили, острая сердечная недостаточность, — с полоборота завелся он. — Гнали по лужам — чуть в фонарь не впилились. Скажи, зачем?

— Ерунда! — сказала я. — Скорее уж острый приступ неврастении. Напрасно гнали. Что-то даме приснилось. Устроила истерику.

Нельзя сказать, чтобы меня черт попутал. Я хорошо представляла его реакцию на мои слова. Имелся собственный опыт работы на «скорой». Потому, наверное, я и солгала.

Было прохладно, и в теле даже появилась какая-то бодрость. В общем, я решила поинтересоваться плодами собственной галлюцинации. Вообще не люблю неясности. А с возрастом это усугубилось.

— Сволочи! — сказал он. — Ты уверена, что вызов ложный?

Я кивнула.

Как все-таки легко отправить человека в обратном направлении! Он вскочил в машину — водитель только пожал плечами. Хлопнула дверца. Стоящая наверху трапа стюардесса нелепо замахала руками, но дело было сделано. Скрипнув потертой резиной, машина развернулась и покатила по темно-серому бетонному полю.

Минут десять я стояла у трапа, ожидая. Куталась в плащ. Содержимое сумочки перестало меня занимать. Беспокойство было вытеснено любопытством. Отец с сыном спустились последними. В руках у ребенка был небольшой школьный портфель, мужчина нес коричневый саквояж. Увидев меня, он остановился и сказал:

— Извините, я вам нахамил.

— Нахамили! — охотно согласилась я.

Я не хотела ничего спрашивать и ждала, пока он сам что-нибудь скажет, а он только переминался с ноги на ногу.

Все-таки было холодно. Ветер обжигал мне ноги и слегка задирал плащ. Я молчала. Сложенный зонтик в моей правой руке был до отвращения влажным.

— Помогите Анне! — вдруг сказал мальчик. — Ей очень плохо…

— А что с ней? — спросила я, обращаясь все-таки к мужчине.

— Вы вряд ли поверите! — сказал он. — Кроме того, я даже не могу сказать, что именно произошло. Такого еще ни разу не было… — Он протягивал мне свою визитную карточку. — Может быть, придется позвонить. Извините, но мы должны идти…

— А почему бы вам самому ей не помочь? — спросила я.

— Потому! — он даже задохнулся от приступа раздражения. — Потому что это опасно. Потому что у меня на руках ребенок! — Луч прожектора прыгнул, и мы оказались в круге ослепительного света. — Надеюсь, через несколько дней все это кончится… — взяв себя в руки, подытожил он. — По крайней мере разъяснится… Вот тогда!..

Я уже поднялась по трапу, когда мальчик, вырывая ладошку из жестко ведущей его руки отца, повернулся и крикнул:

— Пожалуйста!.. Доктор!.. Помогите Анне!

Прежде чем сунуть в сумочку визитную карточку, я все-таки глянула на нее. «Алан Маркович Градов…» Рабочий телефон, домашний телефон. Род занятий указан не был.

Не без любопытства я поднялась по трапу и вошла в самолет. В самолете оказалось душно и пусто. Кондиционеры смолкли.

— Хорошо, что вы вернулись… — зачастила бортпроводница. — Хоть кто-нибудь! Командир сказал, разбирайся сама, и ушел… А как я могу разобраться, когда она ничего про себя не помнит. Она даже одеться сама не может… Ну скажите, зачем вы «скорую»-то завернули?..

Свет в первом салоне был притушен, но зато в иллюминатор входил яркий луч прожектора. В холодном белом свете злополучная пассажирка выглядела совсем плохо. Я даже пожалела, что отменила «скорую помощь». Она судорожно подтягивала красную тряпку, пытаясь прикрыться: кажется, это было дорогое пончо. Лицо все в поту. Она пыталась пить, сдавливая в пальцах стакан, и зубы звонко дробили по стеклу.

— Ну вот видите! — сказала стюардесса. В белом свете прожектора золотой самолет на ее лацкане неприятно блестел. — Что я одна могу сделать!..

— Где ее вещи? — спросила я.

Глаза у больной были глуповатые, детские, они смотрели не мигая, пока я, вынув из чемодана белье, осторожно ее одевала.

— Как тебя зовут? — спросила я.

— Анна!

— Идти сможешь?

— Не знаю… Я попробую!

Продевая ее вялые, плохо гнущиеся руки в рукава платья, также вынутого из чемодана, я обнаружила, что это платье, как, впрочем, и белье, и туфли, совсем не ее размера. Одежда явно принадлежала кому-то другому. Владелица гардероба была значительно уже в плечах и выше ростом. Нога у нее была чуть-чуть поменьше, номера на полтора.

— Это ваша? — спросила я, поднимая больную и надевая на нее легкую куртку.

— Я не знаю… — С моей помощью она вполне могла идти. — Не помню… Совсем ничего не помню…