Марк Липовецкий - Паралогии

• Название: Паралогии
• Автор: Марк Липовецкий
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Культурология
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-86793-588-7

Новая книга М. Липовецкого представляет собой «пунктирную» историю трансформаций модернизма в постмодернизм и дальнейших мутаций последнего в постсоветской культуре. Стабильным основанием данного дискурса, по мнению исследователя, являются «паралогии» — иначе говоря, мышление за пределами норм и границ общепринятых культурных логик. Эвристические и эстетические возможности «паралогий» русского (пост)модернизма раскрываются в книге прежде всего путем подробного анализа широкого спектра культурных феноменов: от К. Вагинова, О. Мандельштама, Д. Хармса, В. Набокова до Вен. Ерофеева, Л. Рубинштейна, Т. Толстой, Л. Гиршовича, от В. Пелевина, В. Сорокина, Б. Акунина до Г. Брускина и группы «Синие носы», а также ряда фильмов и пьес последнего времени. Одновременно автор разрабатывает динамическую теорию русского постмодернизма, позволяющую вписать это направление в контекст русской культуры и определить значение постмодернистской эстетики как необходимой фазы в историческом развитии модернизма.

---

284

Борхес был ровесником Вагинова (оба родились в 1899 году) и начал писать рассказы в конце 1920-х годов.

285

Wolfflin H. Renaissance and Baroque / Transl. by Kathrin Simon. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press, 1966. P. iv.

286

См. об этом: Bencic Z. Барокко и авангард // Russian literature. 1986. Vol. XX. № I. P. 17–20; Смирнов И. П. Барокко и опыт поэтической культуры начала XX века // Славянское барокко: Историко-культурные проблемы эпохи. М.: Наука, 1979. С. 337.

287

См. об этом, например: Иванов Д. А. Проблема «нового человека» в «Потерянном Рае» Джона Мильтона // Барокко и классицизм в истории мировой культуры: Материалы международной научной конференции. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

288

«Смерть фигурирует как интегральный фактор барочной поэтики» (Maravall José Antonio. Culture of the Baroque: Analysis of a Historical Structure / Transl. by Terry Cochran. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1986. P. 80). Барокко заворожено смертностью как фактом не только эстетического, но и социального сознания. В этот период переосмысляется даже христианская доктрина спасения души после смерти, поскольку смерть рассматривается не как «приготовление к переходу в царствие небесное, а как сила, противостоящая жизни и тем самым включенная в драму бытия, открывающая себя для всеобщего обозрения, требующая к себе внимания в игре существования» (Maravall J. A. Op. cit. P. 156). Барочные авторы не только поэтизируют, но даже эротизируют смерть (рассматривая, например, оргазм как временную смерть). Смерть предстает как единственное доказательство Божьего Величия. Но смерть в качестве единственной определенности и смыслового центра культурного мира предполагает парадоксальную структуру культурного целого, поскольку смерть наиболее очевидно представляет семантику отсутствия, «смысловую дыру», невыразимую в пределах человеческого опыта. Комментируя концепцию барокко, развернутую В. Беньямином в работе «Происхождение немецкой барочной драмы», Сэмюэл Вебер подчеркивает: «С утратой трансценденции, смерть одновременно подтверждает конечность жизни, ее „секулярный“ аспект и остро ставит вопрос о значении жизни… Смерть теперь не ведет никуда и в особенности исключает представление о каком бы то ни было (трансцендентном) потустороннем» (Weber Samuel. Genealogy of Modernity: History, Myth and Allegory in Benjamin’s Origin of the German Mourning Play // Modern Literature Notes. 1991. April. Vol. 106. № 3. P. 493–494). Вместе с тем для барокко, по мнению Маравалла (Op. cit. Р. 157–163), характерно сочетание глубочайшего пессимизма с праздничностью, при этом праздничность не отменяет меланхолии и пессимизма: она призвана отвлекать от открывшихся бездн, но одновременно с этим — и парадоксально подчеркивает их присутствие. См. также: Ямпольский М. «Я не увижу знаменитой Федры»: Заметки о репрезентации смерти в барочной трагедии // Новое литературное обозрение. 2000. № 44.

289

Показательна в этом отношении и характеристика сошедшего с ума старого профессора: «…все для него было кончено. Для него наступила вечность» (с. 216).

290

Шиндина О. В. К интерпретации романа Вагинова «Козлиная песнь» // Russian Literature. 1993. Vol. 34. № 2. Р. 224, 223.

291

Сандомирская И. Голая жизнь, злой Бахтин и вежливый Вагинов: «Трагедия без хора и автора» // Telling Forms: 30 Essays in Honour of Peter Alberg Jensen / Ed. by Karin Grelz and Susanna Witt. Stockholm: Almquist and Wikseol International, 2004. P. 348.

292

В файле — полужирный — прим. верст.

293

От древнегреч. «χαίνω» — «раскрываться, разверзаться».

294

Ваттимо Дж. Прозрачное общество / Пер. с итал. и послесл. Д. Новикова. М.: Логос, 2002. С. 58.

295

Ямпольский М. Б. Беспамятство как исток (читая Хармса). М.: Новое литературное обозрение, 1998. С. 195 (курсив мой).

296

В эпоху модерности, пишет Дж. Ваттимо, «происходящее именно в эстетической сфере предвосхищает те трансформации, которые происходят в социальной жизни в целом или, по крайней мере, становятся их символическим выражением» (Указ. соч. С. 93).

297

Anemone Anthony. The Anti-World of Daniil Kharms: On the Significance of the Absurd // Daniil Kharms and the Poetics of the Absurd / Ed. by N. Cornwell. Houndmills, Eng.: Macmillan, 1991. P. 88–89.

298

«End of the Story» — название одного из произведений Беккета. Подробное сопоставление Хармса с Беккетом проведено в кн.: Токарев Д. В. Курс на худшее: Абсурд как категория текста у Даниила Хармса и Самюэля Беккета. М.: Новое литературное обозрение, 2002.

299

Cornwell Neil. Introduction // Daniil Kharms and the Poetics of the Absurd. P. 18–19.

300

Roberts Graham. A Matter of (Dis)course: Metafiction in the Works of Daniil (Charms // New Directions in Soviet Literature / Ed. by Sheelagh Duffy. N.Y.: St. Martin’s Press, 1992. P. 138.

301

Кукулин И. Рождение постмодернистского героя по дороге из Санкт-Петербурга через Ленинград и дальше (Проблемы сюжета и жанра в повести Д. И. Хармса «Старуха») // Вопросы литературы. 1997. № 4. С. 73.

302

Cornwell N. Op. cit. P. 15.

303

Anemone A. Op. cit. P. 75–76.

304

Герасимова А. ОБЭРИУ (Проблема смешного) // Вопросы литературы. 1988. № 4. С. 75.

305

Aizlewood Robin. Towards an Interpretation of Kharms’s Sluchai // Daniil Kharms and the Poetics of the Absurd. P. 97–122.

306

Жаккар Ж.-Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда / Пер. с фр. Ф. А. Перовской. СПб.: Академический проект, 1995. С. 257.

307

Ямпольский М. Беспамятство как исток (читая Хармса). М.: Новое литературное обозрение, 1998. С. 371, 373, 379. Далее ссылки на это издание даются в основном тексте в скобках после цитаты.

308

Дёготь Е. Русское искусство XX века. М.: Трилистник, 2000. С. 38.

309

27 февраля 1939 года на сцене Большого театра в Москве была впервые показана возобновленная постановка оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя» — под названием «Иван Сусанин» и с новым, «идеологически выдержанным» либретто С. М. Городецкого (из которого исчезли, в частности, указания на то, зачем именно Сусанин заводит поляков в лес — чтобы не дать им пленить царя Михаила Романова) (Абрамовский Г., Данько Л., Катонова С., Кенигсберг А. и др. 111 опер. Справочник-путеводитель. СПб.: КультИнформПресс, 1998. С. 367).

310

А. Герасимова выделяет разные типы повествования от первого лица у зрелого Хармса: это «автор-персонаж, провокационно похожий на прочих персонажей-недочеловеков», «лирический герой» и я-«сочинитель», речь которого нередко стилизована под повествовательную манеру Гоголя (Герасимова А. Даниил Хармс как сочинитель (Проблема чуда) // Новое литературное обозрение. 1995. № 16. С. 129.).

311

Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика/ Пер. с фр., сост., общ. ред. и вступ. ст. Г. К. Косикова. М.: Прогресс, 1989. С. 343.

312

Хармс Д. И. Полн. собр. соч.: В 5 т. / Сост. и ред. В. Н. Сажина. СПб.: Академический проект, 2001. Т. 4. С. 30–34. Подчеркивания (в файле — полужирный — прим. верст.) автора. — M.Л.

313

Деррида Ж. Различение // Деррида Ж. Голос и феномен и другие работы по теории знака Гуссерля / Пер. с фр. С. Г. Калинина, Н. В. Суслова. СПб.: Алетейя, 1999. С. 184.

314

Кукулин И. Рождение постмодернистского героя по дороге… С. 74.

315

См.: Борковская Н. В. «Сказочки» Ф. Сологуба и «Случаи» Д. Хармса // http://xarms.lipetsk.ru/texts/barl.html.

316

Жаккар Ж.-Ф. Возвышенное в творчестве Хармса // Хармсиздат представляет: Сборник материалов (Исследования. Эссе. Воспоминания. Каталог выставки. Библиография). СПб., 1995. С. 9.

317

«1933 годом определяется кризис в жизнитворчестве Хармса, начало которого относится, по-видимому, к 1931–32 годам: он понял, что он не чудотворец и не может творить чудеса, и когда он понял это, он и сотворил чудо… Это победа в поражении, избыток в недостатке… Крушение Вавилонской башни увековечило ее» (Друскин Я. Хармс // Хармсиздат представляет: Сборник материалов. С. 48).