Сергей Цветков - Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого

• Название: Эпоха единства Древней Руси. От Владимира Святого до Ярослава Мудрого
• Автор: Сергей Цветков
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03449-6

Известный писатель, автор многочисленных научно-популярных книг и статей, историк С.Э. Цветков подробно рассматривает один из самых драматических периодов древней русской истории — со второй половины 70-х годов X века до 1054 года. Это время кровавых династических распрей, коренного преображения духовных основ древнерусской жизни, блестящего взлета древнерусской государственности и культуры, напряженного поиска Русью своего места в мировом историческом процессе, время великих людей, великих событий, великих идей.

---

Еще более прозрачный намек на то, что столкновение Владимира с болгарами произошло на волжской земле, содержится в летописном тексте. Весьма показательно то сильное впечатление, какое произвели на Добрыню болгарские пленники, поголовно обутые в сапоги. Между тем от арабских писателей мы знаем, что волжские булгары были превосходными мастерами сапожного дела, и поставлявшиеся ими на экспорт сапоги из юфти на Востоке так и назывались — «булгари».

Но если летопись и позволяет узнать место действия — Волжскую Булгарию, — то исторические реалии самого похода оказываются безнадежно искажены фольклорными наслоениями и привнесением в историческую действительность конца X в. примет современной летописцу жизни. Составитель, или, может быть, позднейший редактор Повести временных лет, несомненно воспользовался здесь какой-то былью о Добрыне, который, как легко заметить, собственно, и выступает в летописи главным героем похода на волжских булгар. О существовании в XI—XII вв. самостоятельного эпического произведения, послужившего источником для болгарского сообщения Повести временных лет, со всей очевидностью свидетельствует вложенная в уста Добрыне ироническая сентенция о лапотниках, не имеющая продолжения в дальнейшем летописном повествовании, где сразу после болгарского похода следует рассказ о крещении Владимира (по Иакову Мниху, победив «сребреных болгар», Владимир отправился воевать с хазарами — тоже отнюдь не «лапотниками»).

Фольклорное (южнорусское) происхождение имеет и образная клятва болгар, которую, конечно, никак нельзя принять за формулу официального ручательства. В старых казачьих песнях казак, прощаясь с семьей, нередко говорит сестре (или матери), что, когда камень будет плавать, а перо или хмель («тонка хмелина») тонуть, тогда он приедет в гости к своим родным{44}. Для датировки возникновения сказания о походе на волжских булгар небезынтересен и такой факт: западноевропейские источники впервые упоминают о хмеле в пиве (немецкого производства) в 1079 г.

Сведения об участии в походе Владимира союзников-торков недостоверны по двум причинам. Во-первых, степнякам было бы чрезвычайно трудно сопровождать русскую флотилию «берегом на коних» из-за топографических условий местности — сплошных лесных массивов, болот и т. д. Последующие сообщения летописи о походах русских дружин на волжских булгар предполагают перемещения русского войска исключительно по воде. Так, в Никоновской летописи под 1205 г. прямо говорится, что великий князь владимирский Всеволод Юрьевич послал на болгар судовую рать. Единственный пример использования кочевников (половцев) для ведения военных операций против волжских булгар приводит под 1220 г. Симеоновская летопись (летописный свод конца XV — начала XVI в.). Но и тогда половцы не шли «берегом на коних», а были посажены в русские ладьи и доставлены под город Ошель, где «изыдоша из лодии половци пеши в поле».

Второе, что вызывает сомнения в достоверности упоминания торков в связи с походом Владимира на волжских булгар, — это явная анахроничность данного известия. В конце X в. степная территория между Днепром и Волгой еще всецело принадлежала печенегам. Гузская (торкская) орда появилась на дальних окраинах южнорусских степей не раньше второй трети XI в., после ухода печенегов в Подунавье, а вплотную подошла к границе Русской земли в середине этого столетия. Первую стычку с торками летопись датирует 1055 г.: «В то же лето иде Всеволод [Ярославич] на торкы… и победи торкы». Сообщения же о совместных военных выступлениях русских князей с торками (против половцев) появляются в наших летописях с 80—90-х гг. XI в. Видимо, тогда-то, волею летописца, перенесшего в прошлое реалии своего времени, торки и попали в союзники князя Владимира.

Правитель волжских булгар был в состоянии выставить в поле грозную по тем временам военную силу — по оценкам арабских писателей, от 10 до 20 тысяч всадников, в кольчугах и полном вооружении[40]. Одолеть это войско было нелегко. Анонимное персоязычное сочинение «Границы мира» (Худуд аль-Алам, начало 80-х гг. X в.) сообщает, что «со всяким войском кафиров [неверных], сколько бы его ни было, они [волжские булгары] сражаются и побеждают». Главные городища булгар были укреплены по всем правилам фортификационного искусства своего времени.

Можно предположить, что дружина Владимира разграбила пограничные северные области Волжской Булгарии — земли «серебряных» (нухратских) булгар, в бассейне слияния Волги и Камы. Но затем подход основных сил булгарского войска из расположенных южнее Булгара, Сувара, Биляра, по всей видимости, заставил русов прекратить грабежи и искать примирения, чтобы подобру-поздорову уйти восвояси. Во всяком случае, взять с булгар дань не удалось. Мирный договор заключил не победитель с побежденным, а равный с равным, и, кажется, соглашение с булгарами не принесло Русской земле ощутимых выгод.

Разгром Хазарии

Относительный неуспех набега на Волжскую Булгарию был заглажен в походе на Нижнюю Волгу, где Владимир наголову побил хазар. В данном случае, кроме краткого сообщения об этом Иакова Мниха: «и на козары шед, победы их и дань на них положи», у нас, по счастью, есть современные свидетельства арабских писателей, в известной мере позволяющие восстановить ход событий.

В 70—80-х гг. X в. хазарские беженцы, пережившие русский погром Итиля 968/969 г., вновь заселили опустевшие низовья Волги. Вместе со своим народом в родные места вернулся и царь Хазарии. Формально каганат был восстановлен, но это было государство-призрак, нежизнеспособное и едва контролирующее узкую степную полосу между Итилем и Таманью, а также небольшой участок земли на северо-западном побережье Каспийского моря; хазарская столица Итиль, бывшая некогда крупнейшим городом Поволжья и Северного Кавказа, так никогда и не возродилась в былом виде.

Набеги гузов — северных соседей Хазарии — грозили ей полным исчезновением. В поисках защиты хазарский царь обратился к шаху Хорезма, который укротил степняков, но в качестве платы за помощь потребовал, чтобы хазары отказались от иудейства и приняли ислам. Отчаявшись собственными силами отстоять свою государственность, хазары в очередной раз поменяли веру. Однако Аллах остался так же глух к их надеждам, как и Яхве. Приблизительно в середине 980-х гг., как пишет современник, арабский ученый аль-Мукаддаси, «войско, пришедшее из ар-Рума и называемое ар-Рус, напало на них [хазар] и овладело их страной». Поскольку арабское «ар-Рум» буквально означает Византию, в данном случае это, очевидно, соседнее с византийскими владениями в Крыму «русское» побережье Таврики. Стало быть, Владимир напал на Хазарию из Тмуторокани и, вероятно, при поддержке дружин своего брата Сфенга, вождя черноморской руси. Потерпев поражение в первой же стычке, хазары прекратили сопротивление — всем еще слишком памятен был 968/969 г., когда разъяренные русы не оставили в опустошенной стране «ни винограда, ни изюма».

Захват Владимиром Итиля грозил перерасти в вооруженный конфликт с Хорезмом. Однако, согласно несколько темному показанию Ибн Хаукаля, хазары сами умоляли шаха Хорезма, их нового покровителя, не затевать войну и позволить им заключить с русами договор, чтобы «они [хазары] были бы покорны им [русам]». По всей видимости, как следует из слов Иакова Мниха, хазарское население было обложено данью в пользу русского князя. Повесть временных лет (в легенде о «хазарской дани») также замечает: «…володеють бо козары русьскии князи и до днешнего дне». Правда, вряд ли сбор дани осуществлялся со всей территории каганата. В ряде восточных источников говорится об оккупации в 90-х гг. X в. приволжских городов Хазарин войсками хорезмийского шаха. С другой стороны, сомнительно, чтобы русские князья владели поволжскими хазарами «до днешнего дне», когда писалась Повесть временных лет, то есть в конце XI — начале XII в., поскольку тогда в Дикой степи безраздельно господствовали половцы. Поэтому наиболее вероятно, что русы и хорезмийцы разделили сферы влияния в Хазарии, и Владимир (а также последующие русские князья) собирал дань только с западных хазар, живших в Крыму и по соседству с «русской» Таврикой, между Доном и Кубанью.

Зажатый между Русью и Хорезмом Хазарский каганат был низведен на последнюю степень ничтожества. С конца X в. его сильно поредевшее население ютилось в полуразрушенных городах, где еще сохранялось какое-то подобие стабильности. Характерно, что византийские и западноевропейские писатели XI—XII вв., говоря о Хазарии, подразумевают под ней уже только Крым, в котором еще долгое время существовала довольно многочисленная община хазарских иудеев (караимов).

Поставив в данническую зависимость западную часть Хазарии, Владимир присвоил себе титул кагана («великим каганом земли нашей» величает его митрополит Иларион в своем «Слове о законе и благодати»). То был обдуманный политический шаг. Русские князья издавна стремились к международному признанию своего титула «великий князь русский», который, однако, в иерархии правителей Восточной и Западной Европы котировался довольно низко, в одном ряду с племенной титулатурой вождей печенегов и венгров. Поэтому начиная с Игоря, как о том свидетельствует Константин Багрянородный, киевские князья стремились повысить международный престиж своего «княжения», домогаясь «царских венцов» от византийских императоров. Византия со своей стороны проявляла крайнюю неуступчивость в этом вопросе.