Сунь-цзы - Искусство войны

• Название: Искусство войны
• Автор: Сунь-цзы
• Жанр: Древневосточная литература
• Год: 1958

Настоящая книга представляет собой трактат, который лет на 500 старше Библии и за прошедшие две с половиной тысячи лет распространялся общим тиражом, вполне сравнимым с самым гуманистичным произведением человечества. Жестокий парадокс человеческой истории – книги о Божественной любви и человеческой войне пользуются почти одинаковым успехом.

---

Очень выразительно говорит трактат "Сань люэ": "Если у тебя (имеется в виду правитель или полководец. - Н. К.) и у масс будет одна и та же любовь, никогда не будешь иметь неудачи. Если у тебя и у масс будет одна и та же ненависть, все склонится перед тобой. Правят государством, держат в мире свой дом только потому, что обретают людей; губят государство, разрушают свой дом только потому, что утрачивают людей" ("Сань люэ", стр. 2).

В этом же духе высказываются и военные писатели, комментировавшие "Сунь-цзы". Например, Мэн-ши говорит о необходимости "единства между высшими и низшими", т. е. ставит вопрос несколько иначе, требуя единства между управляемыми и управляющими вообще. Он говорит о "единстве устремлений, единстве в любви и ненависти, единстве выгоды и вреда", об отсутствии у людей личных устремлений. В этих условиях "у всей миллионной массы бывает как будто бы одно сердце". Некоторые комментаторы, как, например, Цзя Линь, прилагают это требование к армии. В этом случае место правителя занимает полководец и внутреннее единство армии есть единство полководца со своими солдатами. "Если полководец делает своим сердцем Путь (т. е. правильно управляет войском, правильно относится к солдатам. - Н. К), если у него с остальными людьми одни и те же выгоды, одни и те же действия, тогда офицеры и солдаты повинуются ему и сердца их, естественно, одинаковы с сердцем их начальника". Толкование Цзя Линя, несомненно, суживает то понятие единства, о котором говорит Сунь-цзы. Ограничение единства рамками одной лишь армии отражает, по-видимому, историческую обстановку времен Цзя Линя: если в древности, в эпоху Чуньцю, и могла существовать какая-то близость между правителями и свободным земледельческим населением (но, конечно, не рабами), близость, восходящая в своих истоках к древнему племенному устройству, то в феодальном Китае времен Танской империи антагонизм между основной массой населения - феодальным крестьянством и его эксплуататорами - феодалами был настолько велик, что делал без наличия каких-либо особых условий их единство невозможным. Поэтому Цзя Линь и заговорил лишь о той среде, в которой такое единство было для правителей необходимым и в известных пределах возможным: об армии.

Второй общий элемент войны, по терминологии Сунь-цзы, носит название "Небо". Он коротко определяет, что под этим следует разуметь: "Небо - это свет и мрак, холод и жар: это порядок времени". Короче говоря, это - время, когда происходит война: время года, суток и т. д. Понять значение этого фактора, т. е. уметь учитывать на войне значение момента, условий времени, - вторая задача изучающего законы войны.

В этом месте своего трактата Сунь-цзы употребляет слова "Ян" и "Инь", которые мы передаем русскими словами "свет" и "мрак". Эти понятия играют важнейшую роль в воззрениях на природу, характерных для древних китайцев, и уже в глубокой древности превратились из обозначений чисто реальных явлений света и мрака в некие символы космических сил. В дальнейшем они были распространены и на жизнь вообще, в первую очередь - на жизнь общества. В связи с этим они стали настолько сложными, что первоначальное значение света и мрака отошло на задний план; для этих последних понятий появились новые словесные обозначения, а древние Инь (мрак) и Ян (свет) превратились уже в некие космологические начала.

Естественно, что они вошли краеугольным камнем в состав древней китайской астрономии, которая тогда имела преимущественно форму астрологии. Таким образом создалась обширная "инь-яновская" школа.

Основная предпосылка этой астрологии - распространение на астрономические явления, явления "Неба", как тогда говорили, тех же отношений, которые характеризуют в первую очередь человеческое общество, ближайшим образом - отношения господства и подчинения. Поэтому небесные явления, светила стали называть с этой точки зрения "небесными чиновниками", т.е. руководителями судеб, имеющими, как и земное чиновничество, свою иерархию и свои точно определенные функции. С этой предпосылкой соединялось основное положение астрологии: о влиянии небесных явлений на человеческие судьбы.

Естественно, что при ведении войны, этой "почвы жизни и смерти, пути существования и гибели", китайцы не могли пройти мимо этой астрологии. Как это наблюдалось решительно у всех народов, не только у древних - греков, римлян, древних германцев, галлов и т. д., но и в более поздние времена, у китайцев перед войной, перед сражением "вопрошали светила". Существовала целая сложная система счастливых и несчастливых дней, дней благоприятных для одного действия и неблагоприятных для другого. И полководцев древности нередко удерживал от сражения именно "несчастливый день". Таким образом, и это место "Сунь-цзы" может быть понято как указание на необходимость выбирать для войны, для сражения "счастливый день".

Некоторые из комментаторов, как, например, Цзя Линь, так и понимают; другие, как, например, Ду My, объясняя это место, считают необходимым развернуть картину этих представлений о предполагаемой связи небесных явлений с человеческими судьбами, в частности с судьбами войны. Касается этого и упомянутый уже третий знаменитый стратег Древнего Китая - Вэй Ляо-цзы. Его трактат прямо начинается с главы "Небесные чиновники". В ней он коротко излагает некоторые положения древней астрологии. Однако характерно для этой главы, а вместе с тем и для воззрений самого Вэй Ляо-цзы не это, а заключительное место этой главы.

"Чуский полководец Гун Цзы-синь вел войну с цисцами. Как раз в это время появилась комета, рукоятка которой (комета по своей форме уподобляется китайцами метле. - Н. К.) была обращена в сторону Ци. Приближенные полководца сказали ему: "Та сторона, куда обращена рукоятка, побеждает. Нападать на Ци нельзя". Гун Цзы-синь ответил: "Комета... что она понимает? Кто дерется метлой, тот, само собой разумеется, повертывает ее рукояткой и побеждает". На следующий день он сразился с цисцами и разбил их наголову. Хуан-ди сказал:"Прежде чем обращаться к богам, прежде чем обращаться к демонам, прежде всего обратись к своему собственному уму". Этими словами он сказал, что все небесные знамения заключаются только в людях и их делах" ("Вэй Ляо-цзы", гл. I).

Приведение этого эпизода, а еще более - заключительная фраза, вложенная в уста легендарного Хуан-ди, считавшегося отцом стратегической науки, как нельзя лучше рисуют отношение самого Вэй Ляо-цзы к астрологии. И это не случайное явление; это - правило, по крайней мере для всех крупнейших полководцев и военных писателей старого Китая.

В "Диалогах" Ли Вэй-гуна, одном из интереснейших сочинений по военному искусству позднейшего времени, есть такое место: "Тай-цзун сказал: Вы как-то говорили о небесных силах - времени и днях, о том, что просвещенный полководец с ними не считается, а невежественный сам себя ими связывает. Значит, их можно отбросить?"

Ли Вэй-гун ответил: "Чжоу Синь погиб в день "цзяцзы", а У-ван в этот же день получил царство. С точки зрения небесных сил - времени и дня - это был один и тот же день "цзяцзы". Вышло же по-разному: Иньское царство развалилось, Чжоуское установилось, одно погибло, другое поднялось.

Точно также и сунский император У-ди начал войну в день, "когда идущий погибает". Его военачальники говорили ему, что этого делать не следует, но император отвечал: "Я пойду, а противник погибнет". И в конце концов победил. Исходя из этого и можно их отбросить"" ("Ли Вэй-гун вэньдуй", III, 64).

Таким образом, по Ли Вэй-гуну, астрология существует для невежественных людей, просвещенный же полководец с нею не считается. Характерно, что и У-цзы допускает гадания в качестве своеобразного агитационного средства и отвергает их как руководство для полководцев. Говоря в своем трактате о той обстановке, в которой необходимо нападать на противника, он решительно замечает: "Надлежит нападать без всяких гаданий" (II, 2). Точно такой же совет он подает и в обратном случае: когда обстановка показывает, что нападать нельзя, следует воздерживаться от нападения независимо от всяких гаданий (II, 2).

Нечего и говорить, что Сунь-цзы - признанный последующими веками авторитет в вопросах войны - был для его последователей образцом просвещенного полководца, о котором говорит Ли Вэй-гун. Его отношение ко всяким гаданиям легко усматривается из его трактата. Об этом будет речь в соответствующих местах, здесь же только сошлемся на его категорическое запрещение всяких гаданий в войске, на его слова о том, что "знание наперед (о противнике. - Н. К.) нельзя получить от богов и демонов" (XIII, 4). Отрицательное отношение к мистике и суевериям сказывается и в том, что он вообще ничего не говорит о приметах, знамениях, гаданиях, а если и вспоминает о них, то только в двух местах мельком и только для того, чтобы категорически отвергнуть их. Поэтому совершенно правы те комментаторы, которые не видят в словах Инь и Ян, приводимых Сунь-цзы, ничего другого, как свет и мрак, день и ночь и - в более широком смысле слова - вообще явления природы. Так, Ван Чжэ пишет: "Инь-Ян - это общее наименование Небесного Пути - пяти элементов природы, четырех времен года, ветра, облаков, метеорологических явлений". Мэй Яо-чэнь пишет: "Армия обязательно должна следовать за Небесным Путем (т.е. за законами природы - Н. К.), сообразоваться с климатическими условиями и уметь ими своевременно пользоваться". Итак, речь идет о совершенно реальных вещах - о климате и погоде, о метеорологи ческой обстановке о времени года.