Лябиба Ихсанова - Держись, акробат

• Название: Держись, акробат
• Автор: Лябиба Ихсанова
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1987

Повесть старейшей татарской писательницы о школьной жизни, о школьниках. Главный герой её — озорник, лодырь, но человек, который никогда не солжёт, — попадает в разные ситуации, смешные и поучительные, постепенно обретая цельный характер.

---

Но с тех пор как мы переехали в новый дом, я дядю Хамита не встречал. Я знал, что после университета он пошел работать в милицию, что он уже лейтенант и что ему нравится его работа.

А вот о том, что он стал участковым в районе, где находится наш дом, я слышал впервые.

— Значит, еще не попадал к нему? — с улыбкой спросил дядя Ахмет.

Мы посмеялись, и я, вспомнив наказ мамы, начал прощаться. Дядя Ахмет увязал мне кусок войлока, и я уехал.

Всю дорогу я присматривался к милиционерам: не увижу ли дядю Хамита? «Хорошо бы собрать из мальчишек команду, — подумал я. — Вот где пригодились бы ноги, как у Гулливера. Стоишь и смотришь на город, будто из вертолета. Всё перед глазами: улицы, узкие переулки, темные дворы… Увидел хулиганов или других подозрительных личностей — берешь за воротник и ставишь перед дядей Хамитом!

А потом дядя Хамит пришлет в класс письмо, где опишет мои подвиги. Зоя Михайловна пожмет мне руку, а Савия будет смотреть на меня, как на героя! Наиль заткнется со своими пятерками…»

Я так размечтался, что проехал свою остановку и очнулся только на конечной. В пустом вагоне я сидел один.

11

Когда я вернулся домой, отец уже снял дверь и вместо нее повесил ватное одеяло, чтобы не задувал холод. Дверь лежала на двух табуретках, и отец приготовился натягивать дерматин.

Вышла мама, одетая в теплую куртку, в валенках и толстой шали на голове. Она собралась помочь отцу, хотя с утра у нее была температура.

— Мама, иди ложись, я помогу!

Отец повернул голову в мою сторону, но ничего не сказал. Это было хорошим признаком. Но мама не ушла. Она присела в сторонке посмотреть, как мы будем работать.

Отец взялся за один конец дерматина, я — за другой. Мы натянули его и уложили на дверь. Сверху крест-накрест положили тесемки. Через тесемки отец втыкал в мягкий дерматин сразу по несколько гвоздей с медной шляпкой и точными ударами молотка забивал их. Гвозди не отлетали в сторону, не гнулись, а мягко входили в дверь, подчиняясь ударам. Мне казалось, что папа не работает, а играет.

Мой папа может сделать любую работу, у него тысяча специальностей. Сразу после десятилетки его призвали в армию, и он служил на флоте. После службы он решил не расставаться с морем. Стал рыбаком, и в океанах рыбу ловил. Куда они только не заплывали, даже в Новую Зеландию!

Потом он ушел работать в геологический отряд в Сибири. Там он все делал: и землю копал, и грузы перетаскивал, а то уйдет в тайгу, настреляет рябчиков, нажарит и весь отряд угощает.

Мама после института приехала туда работать, и они там познакомились. Она расспрашивала его о приключениях во время плавания по океанам, о всяких случаях на охоте. Отец мой не больно разговорчив, но маме почему-то рассказывал.

Однажды отец из тайги медвежонка принес. Маленький медвежонок, чуть больше кошки, с черным носом. Мех мягкий, ходит вразвалку, а свернется клубком — на мячик похож. Так и назвали медвежонка — Клубок.

Он быстро привык к людям, а от отца не отходил, заберется за пазуху и засыпает. Отец его и кормил: обмакнет палец в молоко и к морде подносит, а Клубок сосет. Сделал для него отец между деревьев турник. Медвежонок заберется и качается.

Случилось раз так, что мама в лагере одна осталась. Геологи на работу ушли, а отец еще с охоты не вернулся. Наступил вечер, тихо кругом, только комары жужжат на разные голоса, как будто соревнуются, кто громче.

Наигралась мама с Клубком, покормила его молоком и сахаром и села работать. Взяла ящик с минералами… И тут открылась дверь, вбежал начальник их партии.

— Зина! — кричит. — За мной медведь гонится! Маму Зейнап зовут, но в отряде ее Зиной звали. Только успела мама засов на двери задвинуть, как увидела в окне огромного медведя. Он обнюхал все кругом, поцарапал лапами землю, где недавно играл Клубок, и стал ходить вокруг дома. Потом заревел так, что задрожали стекла в окнах и в шкафу зазвенела посуда.

— Это медведица! Она ищет своего детеныша, — догадался начальник отряда. — Надо выпустить Клубка!

Тут мама совсем растерялась, не знает, что делать. И медведицу жалко: потеряла детеныша, и расстаться с Клубком трудно. Медведица так навалилась на дверь, что казалось, дом закачался. Хорошо еще, что дверь наружу открывалась, а то бы не устоять ей. Люди замерли. А медведица со всего размаху ударила лапой в окно. Рама сломалась, а стекла разлетелись на мелкие кусочки. Просунулась медвежья голова с разинутой красной пастью и желтыми клыками. Рев стоял ужасный. Медведица полезла в дом! Мама от страха чуть сознание не потеряла.

В это время раздался выстрел. Зверь отскочил от окна, завыл и бросился в сторону выстрела. В комнату ворвался крик: «А-а-а!» Мама узнала голос отца. Она открыла дверь и выскочила на улицу.

Отец боролся с медведицей. Хоть он и очень сильный человек, но сладить со зверем не так-то легко. Медведица обхватила отца. Начальник отряда хотел выстрелить, но боялся, что может попасть в человека. В это время из дома выбежал Клубок и бросился к медведице.

Медведица почувствовала запах своего детеныша, склонилась к нему — это спасло отца. Он рванулся, выскользнул из медвежьих лап и побежал к дому. Сделав несколько шагов, он упал. Мама и начальник партии подхватили его, внесли в дом.

Медведица не преследовала их, она облизывала Клубка, радовалась, что он жив-здоров. Потом увела его в лес.

У отца было вывернуто плечо, сломано два ребра, в нескольких местах когтями содрана кожа. Его отвезли в больницу, семьдесят километров от базы геологов, мама часто приезжала к нему, привозила подарки от всего отряда.

Мама очень любит рассказывать эту историю. Я ее слышал раз двадцать и поэтому помню наизусть.

Сам отец никогда о себе не рассказывает. Я знаю о его жизни только из рассказов мамы. О том, что он рано потерял родителей, жил у старой тетки; что он совсем молодым пошел работать, а десятилетку заканчивал в вечерней школе; что у него было много трудного в жизни, пока он не поступил на наш завод и приобрел профессию. И поэтому, говорит мама, на него не надо обижаться…

Я и не обижаюсь. Разве можно обижаться на отца с матерью? Только одного я не понимаю. Вот у дяди Джамиля тоже была трудная жизнь, но он совсем другой. Он с Наилем и в кино, и в театр ходит, и каждое воскресенье в лес или на речку выезжают.

Раньше, до болезни, и со мной мама часто в кино ходила. А вот отца попросил один раз в цирк со мной сходить, когда дрессированные медведи приехали, а он не пошел. Сказал, что он их в тайге насмотрелся, на всю жизнь метки остались.

Теперь я никого не прошу, ни отца, ни мать. Есть в кармане двадцать — тридцать копеек — сам развлекаюсь. Но иногда, если честно сказать, я все-таки завидую Наилю. Наверное, это очень здорово поехать с отцом за город или послушать, как он рассказывает о своем детстве?..

Отец уже заканчивал обивать одну сторону двери. Получалось очень красиво, и мне тоже захотелось попробовать. Я подумал, что если у меня будет так же получаться, то отец увидит, что его сын тоже кое-что умеет.

— Папа, дай-ка я немного поработаю! — сказал я и, не дожидаясь его разрешения, схватил молоток.

Я замахнулся, как это делал отец, нацелился на блестящую шляпку гвоздя… Но попал по отцовскому пальцу!

Отец вскрикнул, схватился за окровавленный палец и ушел на кухню. Я слышал, как мама открыла шкафчик, как брала из него бинт и бутылочку с йодом, как ворчал отец, когда ему перевязывали палец… Но вот отец закурил. Мама никогда не позволяет курить дома, а тут не сказала ни слова. Я знал, что это означает: сейчас будут говорить обо мне. Мама прикрыла дверь кухни — значит, я прав.

О чем они будут говорить, я тоже знал. Мама ему скажет, что он отталкивает от себя ребенка, что посмотрел бы на своего друга Джамиля, что она меня совсем распустила, что я делаю что хочу, отстаю от Наиля в учебе. Мама рассмеется и скажет, что отец и сын очень похожи. Это она намекает на то, что сколько она ни упрашивала отца поступить в институт и учиться на инженера, он не поддался. Отец сделает вид, что сердится, и спросит: неужели мама стесняется жить с рабочим человеком, и что будет, если все станут учеными? Кто будет у станка работать? Или все заводы закроют?

Иногда они из-за меня и по-настоящему ссорятся. Это бывает вечерами, когда они думают, что я уже сплю. А я наслушаюсь их разговоров и долго не могу заснуть. Просто лежу с закрытыми глазами…

— Можно к вам? — услышал я чей-то голос.

— Пожалуйста, заходите! — вышла из кухни мама.

Отведя в сторону одеяло, вошли двое. Один был лейтенант милиции, а с ним человек в пальто с каракулевым воротником.

— О, бывшие соседи, здравствуйте! Я и не знал, что вы здесь живете, — сказал лейтенант.

Это был дядя Хамит. Он совсем не изменился за четыре года, только отпустил усы, черные-пречерные. Человека с каракулевым воротником я никогда не видел и решил, что это приятель дяди Хамита.