Иван Алиханов - «Дней минувших анекдоты...»

• Название: «Дней минувших анекдоты...»
• Автор: Иван Алиханов
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-7784-0290-2

В книге описывается история жизни многих представителей рода Алихановых, судьба которых стала достоянием отечественной истории или трагически оборвалась. Это пианист и меценат Константин Михайлович Алиханов, стоявший у истоков творческого пути Ф. И. Шаляпина, адмиралы Андрей и Михаил Беренсы — двоюродные братья автора, и многие другие.

Подробно прослеживается поразительная история жизни Александра Яковлевича Эгнаташвили — отчима автора, и, судя по всему, — сводного брата Сталина, который из тифлисского нэпмана-ресторатора стал заместителем генерала Власика по хозяйственной части Главного управления охраны Кремля и обеспечивал проведение Ялтинской конференции.

Книга, написанная живым и ярким языком, иллюстрированная множеством уникальных фотографий и документов, представит несомненный интерес для широкого круга читателей.

---

На наше счастье, это был единственный год, когда для поступления в вуз не требовалось аттестата за полную среднюю школу.

На первом экзамене по русскому языку я единственный из всех абитуриентов выбрал тему «Кадры решают все». Наборщицкая память сохранила статью на эту тему журналиста Заславского, а практика линотиписта позволила мне грамотно ее изложить. Каково же было изумление экзаменатора, когда выяснилось, что абитуриент, получивший пятерку, вовсе не знает грамматики. Мое объяснение его удовлетворило, и общей оценкой осталась пятерка. После поступления в институт я встретил в Москве своего однокашника Акопа. В школе он был изрядный драчун, учился ни шатко, ни валко — на тройки. После окончания семилетки я его потерял из виду, и вот — неожиданная встреча. Акоп спросил меня, не хочу ли я поступить в институт. Оказалось, что Акоп занимался устройством кавказцев в московские институты. Технология этого жульничества была гениально простой. В Москве были институты с большим конкурсом, а были и такие, в которых был недобор. В первых институтах, не прошедшим по конкурсу абитуриентам выдавали справки, а во вторых институтах тех абитуриентов, которые приносили такие справки, зачисляли в число студентов. Акоп каким-то образом доставал незаполненные справки с печатями, в которых оставалось только проставить фамилию и количество набранных баллов, и продавал их. О себе он сообщил, что собирается поступить сразу на второй курс МВТУ им. Баумана, для этого он где-то раздобыл матрикул Грузинского политехнического института с закрытым первым курсом. Я себе ясно представил, каким олухом будет выглядеть Акоп, который не смог освоить в школе четыре действия с простыми дробями, на 2-м курсе этого престижного института. Я горячо его отговаривал: — Поступай, раз уж так тебе хочется, на первый курс, — советовал я ему, — пройди основы высшей математики, начертательной геометрии…

Но Акоп возразил мне, что не желает терять целый год, тем более что есть возможность сразу поступить на второй курс.

Конечно, предприятие Акопа окончилось полным конфузом. Сразу была обнаружена его младенческая неграмотность. На запрос, посланный в Тбилиси, пришел ответ, что такого студента в политехническом институте никогда не было, и Акопа арестовали. Отсидев срок, он вернулся на родину, освоил профессию жестянщика и успешно торговал в войну печурками и трубами к ним. Потом перешел в торговлю, даже разбогател, женился, дождался внуков и недавно, в окружении любящих домочадцев, умер. Мир праху твоему, мой школьный товарищ!

В автодорожном институте я учился без троек. Одновременно регулярно ходил на тренировки по французской борьбе на Красную Пресню в спортивное общество «Коммунальник» к тренеру-чемпиону СССР Николаю Баскакову. Здесь тренировались довольно известные борцы — двукратный чемпион СССР Александр Казанский, часто приходил бывший тбилисец, знаменитый борец Григорий Пыльнов и много других отличных спортсменов. У меня были неплохие успехи — уже в первый же год я стал чемпионом Москвы в первом разряде и получил значок мастера МОСПС.

Видимо, мой стиль борьбы приглянулся Грише Пыльнову, для меня же он был недостигаемым примером, и мы подружились. Как-то он мне посоветовал: «Ваня, ну что это за занятие — строить дороги? Переходи к нам в институт физкультуры». Эта идея мне понравилась. Перед окончанием первого курса я написал заявление в деканат о переходе. Осенью сдал нормативы по физической подготовке и в 1936 году был принят на первый курс Государственного центрального ордена Ленина института физической культуры имени Сталина.

Глава 8 СОГРЕТЫЕ СТАЛИНСКИМ СОЛНЦЕМ…

Недалеко от Кунцево, за речушкой Сетунь, в трех километрах от последней остановки автобуса был небольшой Дом отдыха ЦИК (впоследствии переданный НКГБ, а ныне ставший московской резиденцией «олигарха» Абрамовича), назывался он «Заречье». В основном здании на первом этаже был пищеблок и зал, где показывали кино или танцевали, на втором этаже была гостиница для отдыхающих.

На довольно обширной территории, недалеко друг от друга, среди берез и елей стояли маленькие коттеджи для отдыхающих семей.

Особняком, с прилегающим к ней садом, располагалась роскошная, двухэтажная дача наркома водного транспорта Пахомова, с шикарной бильярдной, зимним садом и музыкальным салоном.

При Доме отдыха было небольшое хозяйство, молочная ферма, огороды, птичник.

В общем, очень симпатичный подмосковный Дом отдыха.

Сюда осенью 1935 года был назначен директором мой отчим Александр Яковлевич. Поселился он с мамой в коттедже, на втором этаже которого была их спальня и мансарда, где спали и мы во время своих визитов. Из трех комнат первого этажа отчим с мамой использовали лишь одну столовую, в другой жил комендант, а третья предоставлялась отдыхающим. Это постоянное стремление — довольствоваться лишь необходимым, было характерно для моих родных. Когда в 1937 году Александр Яковлевич стал генералом и ему предложили занять дачу репрессированного к тому времени Пахомова, он категорически отказался. Дача так и стояла пустой, и лишь мы, мальчики, тайком от Александра Яковлевича, вместе с Яшей Джугашвили иной раз ходили туда поиграть в бильярд.

Главной заботой Александра Яковлевича было питание постояльцев, а главным увлечением — хозяйство.

Александр Яковлевич сманил из какого-то ресторана повара-рачинца по фамилии Метревели (горная Рача — это малоземельный район Грузии, откуда в прошлые годы крестьяне уходили на отхожий промысел, большею частью становясь отличными поварами или хлебопеками). Александр Яковлевич положил ему зарплату в два раза превышающую максимальный для шеф-повара оклад, но с одним условием: чтобы он не воровал. Потом Александр Яковлевич объяснил нам, что, как правило, повара воруют продукты. Но если нечист на руку шеф, то за ним потянутся все кухонные работники. Только честный шеф-повар может воспрепятствовать растаскиванию продуктов. Таким образом, стоимость сохранившегося добра значительно превысит сумму второго оклада шеф-повара.

Личная заинтересованность работника в честности своего труда — при любых социальных формациях! — основной двигатель экономики. Но этого все никак не хочет признать наш административно-хозяйственный аппарат. Если работник честен, значит, он дорожит своим рабочим местом. А наши чиновники, дружно грабя государственную казну, пробавляясь взятками и поборами, призывали, да и по сей день призывают обнищавшее население к честности и трудолюбию…

Александр Яковлевич очень любил, чтобы с субботы на воскресенье мы приезжали в Заречье, и ругал того из нас, кто нарушал заведенный порядок. Особенно радовалась нашим субботним наездам мама. После блестящего, интеллигентного тифлисского общества, где была «королевой» салона, мама жила в Заречье как канарейка в клетке. Ее единственной собеседницей была полуграмотная женщина Нюра, помогавшая ей возиться с индюшками и в делах по дому.

По субботам, ожидая нас часам к пяти, мама отбивала филейные бифштексы и резала картофель, а потом садилась на верхней ступеньке лестницы, откуда метров на 400 просматривалась дорога. Увидев кого-либо из сыновей, мама торопилась на кухню, чтобы встретить своего отпрыска кровавым бифштексом со свежепожаренной картошкой. Это было всеми любимое блюдо, которое дополнялось множеством разносолов — маринованными грибочками, огурцами, помидорами, сладко-острым соусом ткемали и, конечно же, отличным вином.

Мама садилась за стол, ничего не ела, внимательно слушала рассказы о наших делах и сообщала новости служебных и хозяйственных успехов Александра Яковлевича или сведения о Германии, услышанные ею по радиоприемнику СИ-235. Такие встречи, конечно, были для мамы и для нас большой радостью.

К субботнему ужину обычно собиралась вся семья, и начиналось грузинское застолье, хотя пили мы немного, но пожелания здоровья в тостах было обязательным ритуалом.

В воскресенье вечером мы уезжали, Александр Яковлевич не разрешал маме давать нам продукты с собой в Москву. Такой щепетильной честности был человек.

Боже мой! Порядочность, обязательность… стали рудиментарными понятиями. Кто сможет остановить сейчас это всеобщее разворовывание? «Где начало того конца, которым оканчивается начало?..» Нет ответа!

Выше я в очередной раз упомянул об увлеченности Александра Яковлевича хозяйством. Конечно же, фермерство было его призванием. За короткий срок он построил парники и уже весной обеспечивал ранними овощами и клубникой не только отдыхающих, но изрядные излишки продавал по договору в гастроном № 1. Он улучшил стадо коров, прикупив породистых «цименталок». Чтобы быть постоянно в курсе дел скотного двора, Александр Яковлевич установил на ферме местный телефон и, проснувшись, еще лежа в постели, осведомлялся о том, как прошли роды у его любимицы Красавки, кого она принесла, и, одевшись, тут же бежал полюбоваться на новорожденного теленка.