Геннадий Трошев - Чеченский излом. Дневники и воспоминания

• Название: Чеченский излом. Дневники и воспоминания
• Автор: Геннадий Трошев
• Издательство: Время
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9691-0471-6

Генерал Геннадий Трошев трагически погиб в авиакатастрофе в Перми в августе 2008 года. Годом раньше бывший командующий группировки войск на Северном Кавказе взялся за перо, чтобы, как он сам пишет, «предостеречь всех от повторения допущенных в 90-е серьезных ошибок — и политических, и военных. Мы должны усвоить горькие уроки Чечни. А это невозможно без трезвого, спокойного и глубокого анализа всех событий, произошедших в этой республике в последние годы». Основой книги стали дневники, которые генерал Трошев старался вести регулярно. И потому книга наполнена подробностями боевых операций, точными деталями воинской жизни, глубоко выстраданными личными оценками людей и событий.

«Как бы грамотно и красиво командир ни нарисовал на карте стрелу, тащить ее на плечах придется рядовому бойцу», — пишет генерал Трошев. О том, ценой каких потерь и какими усилиями достигнута победа, рассказ одного из самых уважаемых и любимых солдатами боевых командиров.

---

Между тем к 13 августа федеральным войскам удалось выправить положение — разблокировать несколько КПП и блокпостов (за исключением пяти). К тому же некоторые отряды боевиков понесли значительные потери и оказались в трудном, даже безвыходном положении.

В течение недели после начала боев к городу стягивались войска, блокируя Грозный с внешней стороны. Все дороги из города (а их более 130) минировались.

Генерал К. Пуликовский обратился к жителям с предложением покинуть город в течение 48 часов по специально предоставленному «коридору» через Старую Сунжу. В беседе с журналистами командующий изложил свое видение решения чеченского конфликта: «Мы не намерены дальше мириться с наглыми и варварскими действиями бандформирований, продолжающими сбивать наши вертолеты, совершать дерзкие диверсии, блокировать российских военнослужащих. Из сложившейся сегодня ситуации я вижу выход только в силовом методе».

Он подтвердил, что по истечении срока ультиматума и выхода гражданского населения «федеральное командование намерено применить против бандитов все имеющиеся в его распоряжении огневые средства, в том числе авиацию и тяжелую артиллерию». И резюмировал: «Мне больше не о чем говорить с начальником штаба НВФ А. Масхадовым, который выдвигает неприемлемые для нас условия и считает Россию врагом Чечни».

Как рассказывал мне позже Константин Борисович Пуликовский, официальное заявление, с которым он выступил по телевидению и которое вызвало столь бурную реакцию в стране и за рубежом, предполагало следующее: федеральное командование вовсе не собиралось стереть с лица земли город, приносить новые страдания мирным жителям. Это было жесткое требование к боевикам: «покинуть город с поднятыми вверх руками».

В решимости генерала бандиты не сомневались, его слова по-настоящему напугали многих полевых командиров, которые тут же прибыли на переговоры, просили предоставить «коридор» для выхода в горы. «Не для того я вас окружал, чтобы выпускать. Или сдавайтесь, или будете уничтожены!» — ответил командующий.

Не мог скрыть смятение и А. Масхадов. В те дни он особенно охотно и много общался с журналистами: «Реализация угроз генерала Пуликовского не принесет славы российскому оружию, а лишь еще больше усугубит ситуацию, загнав ее в тупик».

20 августа вечером из краткосрочного отпуска возвратился генерал-лейтенант В. Тихомиров, который готов был вновь возглавить Объединенную группировку войск. Он заявил представителям прессы, что главную свою задачу на этом посту видит в полном освобождении города от боевиков: «Для этого мы готовы использовать все средства: как политические, так и силовые». Он также подчеркнул: «Ультиматума Пуликовского я пока не отменял, но могу сказать однозначно — против сепаратистов будут применены самые серьезные меры, если они не покинут Грозный».

И здесь на военно-политической арене появился новоиспеченный секретарь Совета безопасности России А. Лебедь, наделенный к тому же полномочиями представителя Президента РФ в Чеченской Республике. Александр Иванович прибыл в тот момент, когда, по сути, решалась судьба всей чеченской кампании.

Он критически отнесся к ультиматуму, заявив журналистам, что не имеет к этому никакого отношения, и вообще дистанцировался от всего, что говорит и делает генерал. Стало понятно, что после подобного заявления Пуликовскому уже не на что рассчитывать.

Тем не менее Константин Борисович попытался отстоять свою позицию. Его поддержал Тихомиров. Увы, их упорство было сломлено А. Лебедем и приехавшим с ним Б. Березовским, пользовавшимся, как известно, особым расположением президентской администрации. Два столичных чиновника установили в Ханкале свои порядки, как бы утверждая на практике принцип: «Война слишком серьезное дело, чтобы доверять его военным». Впрочем, государственная власть негласно, но с завидной последовательностью проводила его с первого дня первой чеченской кампании, отстраняя под различными предлогами генералов от кардинального решения военно-политических проблем. Попытался что-то самостоятельно сделать генерал-полковник Куликов (июнь 95-го) — дали по рукам; поднял голову генерал-лейтенант Пуликовский — так хлопнули по шапке, что чуть шею не свернули… Пожалуй, никогда еще в России генералы не были так бесправны и беспомощны на войне из-за давления гражданских лиц — полных дилетантов в военных вопросах. Профанация чеченской кампании достигла своего апогея. Боевиков и на этот раз не удалось добить. Уже через несколько дней после приезда Лебедь подписал с Масхадовым в Хасавюрте соглашение «О неотложных мерах по прекращению огня и боевых действий в Грозном и на территории Чеченской Республики», которое по сути своей было не более чем пропагандистским блефом и которое сразу же стала грубо нарушать чеченская сторона.

Войска, поспешно погрузившись в эшелоны, покидали пределы Чечни. В декабрьские дни 1996 года последние части федеральной группировки были выведены из республики. Самопровозглашенная Ичкерия приступила к созданию своих регулярных вооруженных сил. «Независимость» де-факто закрепили состоявшиеся в Чечне с согласия Москвы президентские выборы 27 января 1997 года, на которых один из лидеров чеченских боевиков А. Масхадов получил большинство голосов избирателей…

Константин Пуликовский. Штрихи к портрету

Направляясь в Чечню, Борис Березовский (в тот момент официальный представитель федерального центра) сначала поехал к Масхадову, а только потом прилетел в Ханкалу, в штаб ОГВ.

Выслушав облеченного высокой властью Березовского, Пуликовский побледнел, но тут же, собравшись, начал чеканить слова:

— Я как командующий группировкой не согласен с такой позицией и считаю, что вы должны были прежде всего встретиться с руководством Объединенной группировки войск. Мы здесь давно собрались и ждем вас. Нам есть что сказать. Неужели перед встречей с Масхадовым вас не интересовало наше мнение, наша оценка ситуации?

— Ты, генерал, можешь считать все, что угодно, — сверкнул глазами столичный визитер. — Твоя задача: молчать, слушать и выполнять то, что тебе мы с Лебедем говорим. Понял?

— Вы говорите, не думая о тех людях, которые сейчас в Грозном в полном окружении кровью харкают, — закипал Пуликовский. — Они ждут моей помощи. Я обещал…

— Я тебя, генерал, вместе с твоими людьми, вместе со всей вашей дохлой группировкой сейчас куплю и перепродам! Понял, чего стоят твои обещания и ультиматумы?..

Офицеры, невольные свидетели разговора, опустили головы. Пуликовский с трудом сдержал себя. Стиснул кулаки, круто развернулся и пошел прочь, чувствуя спиной «расстрельный» взгляд Бориса Абрамовича…

В тот же день в Москву, Верховному, было доложено, что жесткая позиция командующего объясняется не военной необходимостью, а личными мотивами: дескать, в Чечне у генерала погиб сын-офицер, и теперь им движет жажда мести, ради удовлетворения амбиций он готов весь город стереть с лица земли. По коридорам власти в Москве поползли слухи о генерале, заразившемся чеченской «бациллой кровной мести». Пуликовского, мягко говоря, отодвинули от руководства группировкой войск. Все это происходило за несколько дней до подписания в Хасавюрте соглашения «об окончании войны».

После случившегося Константин Борисович продержался в армии чуть больше полугода. Последний раз в военной форме я его видел в марте 97-го на своем 50-летии. А в апреле, будучи уже заместителем командующего войсками СКВО по чрезвычайным ситуациям, он написал рапорт об увольнении из рядов Вооруженных Сил. Его непосредственный начальник генерал-полковник А. Квашнин дал согласие. Константин Борисович стал гражданским человеком и уехал в Краснодар, но дома не сиделось. Пошел работать в администрацию края. С военным руководством практически не поддерживал никаких контактов. Однако со мной иногда созванивался, мы даже встречались семьями, но о Чечне старался не говорить.

«Сломали мужика», — сочувственно отмечали в штабах при упоминании его имени. Злые языки даже утверждали, что отставной генерал стал пить. Я знал, что это неправда…

Мы познакомились зимой 85-го в Москве, на курсах усовершенствования командного состава при Академии бронетанковых войск. Стажировались в должностях командира и начальника штаба дивизии. За короткий срок успели подружиться. Даже разъехавшись, старались поддерживать связь, изредка созванивались.

Вновь судьба свела нас в феврале 95-го, после взятия Грозного. Пуликовский командовал Восточной группировкой, я — «Югом». Вместе с Квашниным мы приехали в Ханкалу, чтобы на месте посмотреть базу под штаб ОГВ, состояние аэродрома — насколько пригоден для использования нашей авиацией. Там и свиделись с Костей. Крепко обнялись, расцеловались. Кругом непролазная грязища, пронизывающий ветер. Мы сами — чумазые, продрогшие, а на душе тепло, радостно, как бывает при встрече с родным человеком.