Юрий Лаптев - Следствие не закончено

• Название: Следствие не закончено
• Автор: Юрий Лаптев
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1984

В книгу Юрия Лаптева вошли роман, повести и рассказы.

В романе много действующих лиц, но главные из них — Михаил, избалованный сын генерала, и Митька, вчерашний вор. Благодаря усилиям коллектива оба они становятся настоящими людьми.

Полна юмора повесть «Старички районного значения» — о пенсионерах районного городка. «Следствие не закончено» — повесть о том, как следователь-коммунист спасает шестнадцатилетнюю девушку, попавшую в воровскую шайку.

«Вот так-с…» — рассказ о короткой, но глубоко значительной беседе студента с В. И. Лениным. В «Напутствии» возникает образ А. М. Горького.

Вошедшие в книгу произведения различны по жанру, но их объединяет серьезное внимание автора к современным нравственным проблемам. Герои их — люди чистые и душевно щедрые. Они активно отстаивают в жизни свои убеждения.

---

— Понятно, куда нацелен камешек! — подал язвительную реплику Коростин. Сказал, но уже через несколько минут сообразил, что лучше бы ему промолчать.

— Простите, уважаемый Федор Федорович, — строго постукивая по столу карандашиком, обратился уже непосредственно к нему Костричкин. — Но я действительно полагаю, что в первую очередь вам, молодому еще работнику районного комитета партии, — именно вам полезно задуматься над моими словами.

— Что это значит? — обеспокоенно озираясь, словно ожидая поддержки от окружающих, спросил Коростин.

Учитель ответил не сразу. Он еще несколько раз стукнул карандашом по столу и заговорил негромко, тщательно подбирая слова:

— Не мое дело осуждать, но… видимо, я обязан это высказать. Простите, Федор Федорович, но я на вашем месте предпочел бы купить ягоды на базаре, а не посылать свою машину за вишней в тот же совхоз «Нагорный». Есть в этом, знаете ли, некоторый… душок.

— Что такое?.. Когда?.. — Коростин порывисто вскочил с места. — Да как вам не стыдно!

— А мне стыдно.

— Товарищи… — Лицо Коростина сначала побелело, потом стало бурым от прихлынувшей крови. — Товарищи, это клевета! Я даю честное слово коммуниста, что… Кстати, здесь присутствует директор совхоза. Товарищ Раскатов, я прошу вас подтвердить…

— Пожалуйста, — не глядя на Коростина, пробурчал Раскатов. — Конечно, сами вы, товарищ Коростин, ко мне не обращались, но… Поскольку завод Калинина не сумел забрать у нас всю вишню — страшенный был нынче урожай на эту ягоду! — нам разрешили… в общем, четыре машины мы отправили в область, а какую-то часть реализовали здесь. За наличный расчет, само собой разумеется. Между прочим, вы, товарищ Костричкин, можете это проверить по корешкам накладных.

— Понятно! Иначе и быть не могло, — увесистым басом поддержал справку директора совхоза Антон Петрович Шарабанников. — А вам, дорогой Петр Ананьевич, я рекомендовал бы, прежде чем выступать с голословными обвинениями, действительно… почаще заглядывать в корешки!

Громогласная шутка председателя райсовета несколько разрядила напряженность. Но ненадолго.

— Простите, дорогой Антон Петрович, — с вежливой улыбкой обратился учитель теперь уже непосредственно к Шарабанникову. — Ведь вы, кажется, тоже рыбак?

— Что значит — тоже?

— Ну, как я, как Трушин, как Скворцов…

— Какой там рыбак! Так, иногда, баловства ради… — смущенно загудел было Шарабанников, почувствовавший в вопросе Костричкина подвох. Но тут же озлился на себя: — Только давайте без демагогии, товарищ Костричкин! Хватит!

— Антон Петрович! — укоризненно воскликнула Максимова и, так как в кабинете стало шумно, постучала карандашом о графин.

Учитель терпеливо выждал, когда утих говор, затем обвел, как всем показалось, повеселевшим взором обращенные к нему лица присутствовавших на бюро коммунистов и закончил свое выступление такими словами:

— Все мы, товарищи, живем, как говорится, на людях. А наш народ — зоркий хозяин. И строгий!.. Так что можно быть уверенным, что люди, которые нас окружают, все видят, все слышат и отлично во всем разбираются!.. И когда, к примеру, вы, товарищ Шарабанников, и ваш гость из области закинули позавчера удочки не в реку Прихоть, а в Надеждинский колхозный водоем, где сазанчики берут, можно сказать, на голый крючок, другим, не столь уважаемым рыбакам смотреть на это ваше «баловство» было обидно. Не обессудьте — так!.. Вот почему я пришел к твердому убеждению — да, вижу, не один я! — что сегодня на нашем бюро мы должны не только сурово осудить рядового члена партии Петра Скворцова, но и сделать — каждый для себя — принципиальный вывод. Партия не случайно начала большой разговор о ленинских нормах поведения каждого коммуниста…

…И снова, как и месяц тому назад, под левым берегом реки Прихоти жаркий, как зарево, отблеск утренней зари застилает предутреннюю пустоту неба.

И снова вдоль правого берега почти бесшумно скользит рыбачья плоскодонка, обведенная по борту суриком.

Только сейчас среди разнолопушистой листвы молодых дубков, осинок, кленов, врассыпную сбегающих к воде с кручи берега, уже явственно проступают — где золотыми блестками, а где и тусклой ржавчиной — осенние краски увядания.

Лодка с шуршанием раздвинула камыши, тоже начавшие желтеть и подсыхать к осени. И сразу же почти из-под самого носа плоскодонки с недовольным кряканьем взмыл целый выводок молодых уток.

— Эх, ружья на вас нет, хлопуши!

Петр Андреевич Скворцов проводил рассеянным взглядом низко летящих по-над берегом птиц и словно бы нехотя потянулся к связке удилищ.

Странно, как будто все обернулось для Скворцова благоприятно. Конечно, вину ему не простили, но по предложению секретаря райкома — хорошей, душевной женщины Натальи Николаевны Максимовой — бюро райкома заменило ему исключение из партии строгим выговором.

И с работы его не сняли.

И дома полный порядок: овощи нынче уродились — одного луку Анна Васильевна надергала восемь ведер.

И дочка со своим Колюнькой, можно сказать, никак друг на дружку не насмотрятся.

И на речке — эвон какая благодать!

Вот и сейчас размотает Петр Андреевич не спеша леску, червяка насадит, плюнет на него по рыбацкой привычке и — сиди себе да жди поклевки.

Кажется, чего еще мужику надо?

Ан нет!

Ровно месяц прошел с той злосчастной субботы, когда они с Петром Ананьевичем последний раз выезжали вот на это самое место.

Неужели же то был действительно последний раз?

Даже родные ему люди не догадывались, с каким возрастающим нетерпением ожидал Скворцов той минуты, когда на «Петровой латифундии» снова появится такая знакомая сухонькая фигурка человека, без которого, оказывается, Петру Андреевичу и жизнь не в жизнь!

Часами просиживал он у окна насосной, напряженно глядя на слитный табунок молодых елок, из-за которых сбегала вниз тропинка. Даже одно из стекол в закопченной раме протер Петр Андреевич, чтобы лучше было видно.

Но друг не появлялся.

И не придет, пожалуй: уж очень строгий человек Петр Ананьевич Костричкин. Одно слово — учитель!

…Тишина на речке.

И утро занимается по-осеннему прозрачное, раздольное. Легко дышится человеку в такое утро.

Если, конечно, совесть у человека чиста…

ДАНИЛА ДАНИЛОВИЧ

«Старикам везде у нас почет…» — замечательные, истинно песенные слова!

Но жизнь — не песня, и не всегда это поэтическое утверждение совпадает с житейской прозой. Впрочем, и сами старожители, по-видимому, во многом виноваты: не стоило тащить в светлую действительность сегодняшнего дня то, что до сих пор именуется иногда пережитками, а иногда — наследием проклятого прошлого.

Смотря по обстоятельствам.

Да, честно говоря, и в распределении почета не может быть уравниловки: его надо заслужить, это высокое признание.

А вот при встрече с Данилой Даниловичем Недремовым — представительным мужчиной среднего пенсионного возраста — даже сомнений никаких не возникает.

Достоин!

И кто бы из жителей Заовражья ни встретил Данилу Даниловича, неторопливо вышагивающего по улице Дружбы народов к «раешнику», как местные острословы окрестили в Заовражье трехэтажный дом, где сгруппировались почти все районные учреждения, — каждый отвешивал Недремову уважительный поклон. А женщины одаривали улыбкой или словцом приветливым.

И хотя телосложением Данила Данилович задался не в отца — сухопарого и голенастого ветеринара — умеренного росточка был товарищ Недремов, — значительность его внешнему облику придавало то сознание собственного достоинства, которое чаще всего присуще людям, прожившим большую половину жизни не «абы как», а с пользой для общества.

Так оно и было: почти сорок лет Данила Данилович осуществлял прокурорский надзор в районном масштабе. И четыре раза за это время избирался депутатом Заовражского районного Совета.

Легко сказать — сорок лет!

Да и после того, как Недремова с почетом проводили на «персоналку» — даже из области пришло телеграфное приветствие в тридцать четыре слова! — уже на третий день Данила Данилович вырядился, как в президиум, деловито прошествовал в райисполком и заявил:

— Не знаю, как другие-прочие, а товарищ Недремов не привык сидеть без дела на государственных хлебах! Так что… будьте любезны — заданьице.

— Да-а… это, братцы, школа! — растроганно изрек председатель райисполкома.

И тут же было решено, что Данила Данилович возглавит «совет аксакалов», как кто-то шутливо окрестил комиссию содействия «при»…

А разве мало было в том же Заовражье таких пенсионеров, про которых злоязычная тетка, занимавшая в «раешнике» сразу две должности — курьера и уборщицы, — сказала шоферу Васе: «Ты, милочек, не гляди, что ему шестьдесят, на ём еще три молодки висят!»