Абдусалам Гусейнов - Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней

• Название: Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней
• Автор: Абдусалам Гусейнов
• Издательство: Вече
• Жанр: Философия
• Год: 2009

Книга известного российского философа, академика Российской академии наук А. А. Гусейнова посвящена этическим учениям великих духовных реформаторов, ставших подлинными учителями человечества — Конфуция, Будды, Моисея, Иисуса Христа, Мухаммеда, а также ряда философов-моралистов: Сократа, Л. Н. Толстого и др. Каждое из них рассматривается в качестве самостоятельной жизненной программы, предлагающей своё решение ключевой проблемы человеческого существования о соединении счастья и добродетели.

Работа начинается и завершается теоретическими очерками о природе морали и ее роли в современном мире. В качестве приложения даны краткие тексты самих мыслителей для широкого круга читателей.

---

Важно подчеркнуть: Мухаммед не рассматривает Коран в качестве единственного откровения, отменяющего другие послания бога. Преимущество Корана — в его первозданной чистоте: только что полученный Мухаммедом непосредственно от бога, он свободен от человеческих споров и наслоений и воспроизводит древнюю не искаженную единую веру. Священные книги других народов — тоже от бога, но только они со временем были искажены. «Скажи: «О люди писания! Вы ни на чем не держитесь, пока не установите прямо Торы и Евангелия и того, что низведено вам от вашего Господа». Но у многих из них низведенное тебе от твоего Господа увеличивает только заблуждение и неверие. Не горюй же о людях неверных!

Поистине, те, которые уверовали и которые исповедуют иудейство, и сабии, и христиане, — кто уверовал в Аллаха и последний день и творил благое, — нет страха над ними, и не будут они печальны!» (5:72–73).

Взгляды Мухаммеда на сущность веры видоизменялись в процессе его проповеднической и политической деятельности. Общая линия эволюции состояла в оформлении ислама как новой религии в ее отличии от иудаизма и христианства. Тем не менее Мухаммед до конца жизни остался верен убеждению, что ислам есть истинная и универсальная религия, религия Ноя, Авраама, Моисея, Иисуса, что Коран есть откровение того единого и единственного бога, который еще раньше и через других посланников дал писания другим народам.

Божественное предопределение и человеческая свобода

Идея единства бога получила продолжение в идее предопределения, согласно которой бог управляет миром не в общем или конечном смысле, а самым полным, непосредственным образом. «У Него — ключи тайного; знает их только Он. Знает Он, что на суше и на море; лист падает только с Его ведома, и нет зерна во мраке земли, нет свежего или сухого, чего не было бы в книге ясной» (6:59). Столь же исчерпывающе и непосредственно участвует бог в человеческих делах: «И Он — тот, который успокаивает вас ночью и знает, что вы добываете днем, потом Он оживляет вас в нем, чтобы завершился назначенный срок. Потом — к Нему ваше возвращение, потом Он сообщит вам, что вы делали» (6:60).

Если все предопределено богом, то это, разумеется, относится и к злой воле человека. Но если допустить предопределение ко злу, то надо отказаться от понятия единого справедливого бога (какая уж там справедливость, когда одни безо всяких на то оснований обрекаются на гибель, а другие столь же произвольно избираются для вечной жизни). Поэтому Мухаммед, как считал Владимир Соловьев, не мог придерживаться столь абсурдного взгляда, хотя и давал повод к нему своим неумением расчленять и точно формулировать отвлеченные идеи. Соловьев предлагает различать две мысли: а) люди упорствуют во зле и неверии, потому что они осуждены богом; б) они осуждены богом из-за того, что избрали зло и неверие. По мнению Соловьева, первая мысль была чужда Мухаммеду. Говоря о божественном предопределении применительно к человеческой судьбе, он мог иметь в виду только второе. Предопределение при таком понимании вытекает из всеведения бога: бог видит и ведает все, в том числе то, что будет. Он умеет читать в сердцах и он осуждает на гибель тех, кто уже до этого в глубине души предпочел зло добру. Богу, для того чтобы вынести свой вердикт, не надо ждать, когда зло будет замыслено или совершено, ибо он заранее знает, кто и когда замыслит и совершит его. «Такова Мухаммедова мысль о предопределении, основанном не на произволе Божием, а на Его всеведении и вседейственности»[31]. Эта интерпретация, при всей философской изощренности, является уязвимой. Она исходит из того, что бог все знает и все судит, но не все создает. Предполагается: бог абсолютен в познании и оценке, но он не абсолютен в бытии. Не все нити причинности доходят до бога, некоторые из них обрываются в человеке. Тем самым ставится под сомнение всемогущество бога — основная и излюбленная мысль Мухаммеда. И вряд ли бы Мухаммед согласился с таким пониманием. Вся его душевная и интеллектуальная страсть была направлена на признание абсолютности бога. В этом вопросе Мухаммед не допускал никаких колебаний, даже если они мотивируются соображениями этики или логики. Когда он говорит, что «к Аллаху вам возврат, и Он над каждой вещью мощен», что «все — в книге ясной» (11:4, 8), то это надо понимать прямо и буквально. Бог абсолютен и в смысле бытия, и в смысле познания, и в смысле суда. Он абсолютно абсолютен. Отсюда следует, что и человеческое упорство в неверии, и поразительная слепота людей перед ясной истиной также предопределены богом.(Это упорство и эта слепота, кстати заметить, были для Мухаммеда одним из аргументов в пользу идеи предопределения.)

Бог есть причина всего сущего, того, что было, есть и будет; человеческое поведение не составляет исключения. Но существует эта причина не в единственном числе и действует не сама по себе, а через посредство и соответственно природе тех предметов, которых она касается. «…И не ты бросил, когда бросил, но Аллах бросил» (8:17), — читаем мы в Коране. Эти слова поддаются такой философской интерпретации, когда их можно считать своеобразной формулой предопределения. Первое утверждение: не ты бросил (камень или стрелу, в соответствующем аяте речь идет о боевых действиях). Второе утверждение: ты бросил. Решение этой антиномии состоит в том, что бросил человек, но не сам по себе, а как причастный Аллаху или, что одно и то же, Аллах бросил через него. Здесь выделяются два уровня детерминации: заэкранная, божественная, и непосредственная, эмпирическая. Они замечательным образом совпадают между собой, в результате чего одно и то же действие протекает и по божественным и по земным критериям одновременно. Предопределение определяет вещи и поступки через них же самих, соответственно их особой природе. Неверно думать, будто только те, кого судят, зависят от того, кто судит. Судья также зависит от тех, кого он судит. Идея двойной детерминации — божественного предопределения и причинности в собственном (эмпирическом) смысле слова — была замечательной интуицией Мухаммеда.

Существует мнение, будто сознание божественной предопределенности всего происходящего парализует человеческую активность. Оно исходит из предположения, согласно которому человек активен тогда, когда он отстаивает свое. Даже согласившись с этим далеко не очевидным тезисом, следует сказать: идея божественного предопределения вовсе не исключает того, что человек преследует свое благо. Оно только добавляет, что, борясь за собственное благо, человек сверх того выполняет еще волю бога. Активность индивидов в достижении практических целей зависит не столько от сознания того, что он борется за свои цели, сколько от убежденности в том, что это — истинные цели. Апелляция к воле бога есть признание высшей степени истинности. Рассматриваемое суждение, неверное теоретически, опровергается также практическим опытом, в частности опытом первых мусульман, великое религиозное вдохновение и беспримерная историческая энергия которых питались убежденностью в том, что они выполняли волю Аллаха.

Идея предопределения не только не сковывает активность индивидов, она стимулирует ее. Божественное провидение действует через посредство вещей и событий земного (эмпирического, опытного) мира. Отсюда можно сделать вывод — для того чтобы угодить богу, надо действовать соответственно объективной мере вещей, наилучшим образом делать свое дело. Бог предопределяет, но не определяет!

Конечно, Аллах есть Аллах. Он может всё, может даже мир сотворить заново. Аллах абсолютен, но именно поэтому в мире все относительно, причинно обусловлено. Моисей, как считается, мог творить чудеса. Иисус тоже. Мухаммед не может творить чудеса. Он и не хочет этого, полагая, что нет большего чуда, чем Коран. Сведение чуда к исчезающему минимуму, отсутствие со стороны Аллаха произвольных действий, нарушающих объективный ход событий, на манер приостановления заката солнца или манны небесной, — характерная черта, особенность мусульманской религии. Бог — везде и всегда, но везде и всегда он остается по ту сторону, за кадром. Его воля параллельна причинности мира и реализуется через нее. Или, говоря по-другому, сама причинность мира предстает как выражение (отражение, следствие) божественного предопределения. «Не возлагает Аллах на душу ничего, кроме возможного для нее» (2:286). Зато о возможном будет спрошено в полной мере.

Если понимать под свободой свободное (нестесненное, нескованное внешними препятствиями) обнаружение природы какого-либо явления, процесса, существа (свободное течение реки, свободный бег лошади, свободные руки и т. п.), то предопределение вполне совместимо с такой свободой. Оно предполагает ее. Учитывая, что под предопределением имеется в виду предопределение бога (абсолютной личности, абсолютной в своем совершенстве и могуществе), концепцию предопределения следует признать чрезвычайно продуктивной с точки зрения обоснования мироустроительной деятельности человека. Она, с одной стороны, позволяет поднять эту деятельность до высоты этической миссии, а с другой стороны, предельно расковывает ее, нацеливая ее на ее собственные, каждый раз вполне конкретные критерии.