Виталий Гавряев - Отныне я – странник

• Название: Отныне я – странник
• Автор: Виталий Гавряев
• Жанр: Научная Фантастика

Если ты попал в чужое время, учись жить по его правилам. А по возможности, постарайся принести в него что-то своё: вдруг получится. Но будь осторожен….

---

— К бою! — Что есть силы, прокричал Гаврилов.

Сделано это было как нельзя вовремя — ещё не все бойцы успели упасть на землю, как в воздухе уже «прошуршали» несколько стрел. Ответом им протрещали короткие пулемётные очереди — егеря, заняв круговую оборону, «били» из своего оружия прицельно. А устроившие засаду охотники — не желая дать врагу опомниться, пошли в атаку на залёгших русских. Будь на месте егерей другой противник, то в успехе засады можно было не сомневаться. Здесь же, исход боя решил навык и вооружение.

— Командир, да они вроде как наши коллеги. — Удивлённо констатировал один из бойцов, осматривавший после скоротечного боя тела врагов. — Они тоже одеты в белый камуфляж и у них наши — русские штуцера.

— Ты не ошибаешься? — Юре не хотелось верить в эти слова.

— Юрий Витальевич (с протекции Юрия — вполне официально, только егеря могли так вольно обращаться к своим офицерам), что я, не узнаю наш пехотный штуцер?

— Егоров, ты проверь какие у него пули. — Стараясь не выказать волнения, поинтересовался Гаврилов — которого весьма удивила такая новость.

Боец немного повозился и удивлённо доложил:

— Они тоже наши — пули Питера. — Молодой человек, обернувшись, протянул на раскрытой ладони увесистую удлинённую свинцовую пулю.

— Тщательно обыскать тела: обращать внимание на всякую мелочь: чтобы в дальнейшем для нас не было сюрпризов…

Сюрпризов от «коллег» больше не было. Правда из-за засад было ранено пятеро и погибло трое бойцов. Поэтому с «собратьями» егеря не церемонились — Устраивая контр засады и полностью уничтожая все обнаруженные вражеские группы. Не забывал Гаврилов и о диверсиях: отбив за неделю пару фуражных обозов и «пощипав» одно кавалерийское подразделение — неудачно ставшее на марше недалеко от лагеря егерей, на ночлег.

Во время этой операции, поближе к утру, русские под покровом темноты, подкрались к лагерю. Первыми очередями пулемётчики подожгли обозы с сеном, затем забросав гранатами и расстреляв по мечущимся кавалеристам по два диска, организованно отошли. Группа прикрытия тоже внесла свою лепту в общее дело: когда спешно собранная группа преследователей пошла по следу, её в нужном месте встретил кинжальный, фланговый огонь. Уже было достаточно светло, чтобы егеря прикрывавшие отход своих товарищей, уничтожили всех кто вышел на них. Поэтому, убедившись, что их преследовать больше некому — бойцы стали на лыжи и отправились к точке встречи с основным отрядом.

Прошло ещё две недели: вражеские охотники приутихли. Больше никто не нападал на спецов, даже самострелов на тропинках заметно поубавилось (егеря их демонстративно демонтировали). Как-то раз был нагло перехвачен гонец с депешей: бедняга, скачущий по льду Луги, уже видел крепостные стены, он и его товарищи пришпорили коней, предвкушая тепло очага, — возле которого они скоро будут греться. Но неожиданно кони споткнулись, и невесть откуда взявшиеся люди, туго связали озябшего, и напуганного гонца.

С крепостных стен, тоже сидели это безобразие: все с недоумением смотрели, как связывали трёх курьеров; укладывали их на низкие сани и быстро повезли к противоположному от крепости берегу. Пока шведы опомнились, пока снарядили погоню — диверсантов и след простыл. Никто и не догадывался, что это — был чистой воды экспромт. Всё увиденное, воспринималось как колдовство: а то, что курьеры случайно наскочили на разведчиков — решивших осмотреть крепость поближе, никто не догадывался.

— Командир, возле Ямы построили огромный военный лагерь. Свеи, явно копят силы для мощного удара по нашей армии. — Докладывал Тимофей: протиснувшись в лаз Юриного иглу. — Мы мимоходом — изучая окрестности, прихватили троих языков, но пока мы их сюда везли — они, злыдни, насмерть окоченели. Вот, они какую-то грамоту везли.

«Старый» боевой товарищ Юрия, виновато потупив взор, протянул Гаврилову трофейный конверт.

Юрий, взяв послание и, покрутил его в руках, ненадолго задумался.

— А не буду я его вскрывать. — Хитро улыбнувшись, сказал он. — Пусть эта бумага послужит мне пропуском в лагерь шведов, надо изнутри его посмотреть. Достань мне полный комплект формы — такой же, которая была на ваших пленных…

Когда Витальевич вылез из иглу, то на нём уже было обмундирование шведского мушкетёра: послание покоилось на груди — под рубахой.

— Ну-ка братцы, потреплите меня немного — негоже такому доблестному воину как я, из плена таким аккуратным возвращаться. Только смотрите, будьте внимательны, не пришибите меня ненароком.

Приказ был выполнен незамедлительно: егеря с шутками и прибаутками толкали и дёргали своего командира — пока он не стал доволен своим внешним видом.

— Значит так Тима, перед тем как высадить меня возле шведов, свяжешь мне руки спереди обрывком верёвки. — Ещё раз, придирчиво осмотрев свою одежду, добавил. — А перед этим, немного протащишь за санями волоком. Жди меня сутки, не появлюсь в условленном месте, уедешь назад сам.

— Юра, может быть, пойду я?

— Так это ты на их языке говоришь, или я? — Посмотрев в глаза другу, поинтересовался Гаврилов.

— Ты. — Коротко ответил воин, отведя свой взгляд в небо.

— Тогда, нам и говорить не о чем. — Коротко ответил Юрий, давая понять, что разговор окончен — направился к ожидавшим его саням.

Торбьёрн Нильссон устало пересчитывал солёную рыбу, мясо оленины и прочую снедь.

— Матерь божья, сколько всего этого добра ежедневно подвозят к лагерю, а оно, исчезает в этих бездонных утробах — как в бездне. — Прошептал старый воин, поняв, что он снова сбился со счета. — Да пропади оно всё пропадом…

Стоявший рядом с Торбьёрном старый охотник из местных Ямь, отрешённо наблюдавший, как оба его сына разгружали с саней привезённую провизию — никак на эти слова не прореагировал. Его морщинистое лицо осталось бесстрастным, как у древнего истукана — чей покой не нарушить никому из смертных.

— Торбьёрн, ты что, уснул!? Сколько тебе можно кричать!?

С этими окриками, к нему приближались двое старых его знакомых мушкетёра: они вели перед собой неизвестного солдата, который был вдобавок связан. При ближайшем рассмотрении, оказалось, что на нём была изодранная форма красного мушкетёра: одна нога была босой; головной убор отсутствовал; а длинные волосы его причёски, были забиты комьями замёрзшего снега. От увиденного даже стало немного зябко.

— Что натворил этот бедняга? За что это вы его так? … — Поинтересовался Нильссон, когда эта странная процессия поравнялась с ним.

— Да это не мы. — С нескрываемым соболезнованием, ответил один из конвоиров. — Это, он таким уже на нас вышел. Говорит, что бежал из плена и несёт послание нашему коменданту.

— А он не из тех, кого вчера московиты на реке пленили? — Предположил Торбьёрн. — Говорят, они тоже какую-то депешу везли.

— Не знаю. Нам приказали его до лагеря доставить и передать тебе. Ты уж, дай ему, какое либо старьё — это перед тем, как дальше по инстанции передавать будешь.

Вид у гонца был и на самом деле жалок. Разорванная одежда еле держалась на теле, один сапог отсутствовал, и его сильно трясло от холода — удивляло, как он ещё вообще не отдал богу душу.

— Ты кто? Откуда ты? — С неподдельным сопереживанием поинтересовался Нильссон, позабыв про принимаемую им провизию.

— Я… должен передать … депешу… — Сбивчиво, осипшим голосом прошипел неизвестный отрешённо глядя себе под ноги.

— Так давай её мне: я передам.

Торбьёрн протянул руку — но посланник отстранился и немного решительнее, чем прежде, прошептал:

— Я лично в руки должен отдать…

Неожиданно, в мозгах у старого солдата зародились сомнения относительно мужчины, которого он только что жалел. Он не мог сформулировать что: но чего-то было не так. Что-то выпадало из общей картины.

— Но что? — Думал воин, осматривая человека стоявшего перед ним. — Вроде связан, одежда порвана так, как будто его тащили по снегу. Соответственно и в волосах вмёрз снег, но, несмотря на мороз — он жив и даже не обморожен. Стоп! Если его волокли, то на руках и лице должны быть ссадины: да и как он в плену умудрился сохранить при себе депешу? …

В удар была вложена вся сила, на которую был способен Торбьёрн. Его кулак врезался в подбородок чужака, отчего, тот отлетая, сбил с ног одного из своих конвоиров.

— Ты с ума сошёл! Ты что творишь, Нильссон? — Закричал придавленный чужаком охранник.

— Он не тот, за кого себя выдаёт! — Яростно прокричал Нильссон. — Если вы плените московита, то неужели не подпортите ему шкурку?! А у этого, не единой царапинки! За исключением моей отметины — которую я сейчас ему поставил!

Стоявшие рядом любопытствующие воины кинулись к поверженному мужчине — лежащему без сознания и осмотрели руки с лицом.