Альберт Шпеер - Шпандау: Тайный дневник

• Название: Шпандау: Тайный дневник
• Автор: Альберт Шпеер
• Издательство: Захаров
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-8159-1266-3

Альберт Шпеер (1906–1981) был личным архитектором Гитлера, его доверенным лицом, рейхсминистром вооружений и военной промышленности и к концу войны стал вторым наиболее влиятельным человеком в нацистской Германии. Шпеер — единственный из обвиняемых на Нюрнбергском процессе — признал свою вину за преступления рейха. Был приговорен к двадцати годам тюремного заключения.

Все эти годы Шпеер записывал свои воспоминания микроскопическим почерком на туалетной бумаге, обертках от табака, листках календаря, а сочувствующие охранники тайком переправляли их на свободу. Таким образом из 25 000 разрозненных листов получилось две книги — «Воспоминания» (вышли в «Захаров» в 2010 году) и «Шпандау: тайный дневник» (публикуется впервые).

---

Он всегда был прямым и честным, иногда причиняя при этом боль — но мы всегда знали, что от него ждать. Как я недавно узнал, он награжден крестом «За выдающиеся заслуги» — это вторая по значимости награда времен Первой мировой войны, приблизительно соответствует нашему ордену «За заслуги». Я попросил Пиза передать ему мои пожелания скорейшего выздоровления. Он поблагодарил меня в ответ.

Год двенадцатый

Первый спутник и мои тревоги — Редер сочиняет сказки — Санитара вербует НКВД, и он вынужден уйти — Самовосхваление в дубовой роще Нюрнберга — Страшные истории Функа в немецкой прессе — Размышления о пере ястреба — Посол Дэвид Брюс с визитом в Шпандау, передает привет от Макклоя

5 октября 1957 года. Огромный заголовок в сегодняшней газете — запустили первый спутник вокруг земли. Несколько минут лежу на кровати с бьющимся сердцем. Некоторые новости тяжело действуют на меня. Первые сорок лет жизни я восхищался техникой. Когда Вернер фон Браун рассказывал мне о своих будущих проектах, например о полете на Луну, я заворожено слушал. Но Гитлер с его основанной на технологиях диктатурой и конвейером по истреблению евреев нанес мне такой сильный удар, что я больше никогда не смогу восторгаться технологиями. Сегодня меня пугает каждое достижение техники. Новости, подобные этому сообщению о первом спутнике, заставляют меня думать о появлении новых возможностей для уничтожения людей и вызывают страх. Если завтра они полетят на Луну, мне будет еще страшнее.

12 октября 1957 года. Сегодня пришло письмо от Хильды, которое меня встревожило: словно его написал чужой человек. Я долго не мог вызвать в памяти ее образ. Ни один член семьи не знает, каково жить в заключении. Они не представляют, каких усилий стоит мне каждое свидание, каждое письмо, как мне трудно держать себя в руках и не огорчать их.

Мне в руки случайно попал элегический рисунок, который я сделал лет восемь назад. Он точно передает, что я чувствовал в то время. Один на вершине горы высотой три тысячи метров, и полная тишина вокруг.

15 октября 1957 года. Функ тайком передал сообщение Шираху, что в октябре четыре державы встретятся в Берлине, чтобы подготовится к роспуску Шпандау. Ширах уверен, что Шпандау прекратит свое существование после 31 декабря; совсем недавно он утверждал, что все будет кончено к августу. Гесс изображает пессимизм:

— Пустая болтовня. Шпандау останется.

Некоторые охранники пытаются задушить наши надежды в зародыше. Сегодня Ростлам спросил меня, надо ли заказывать к весне семена сахарной кукурузы. Неизвестно, будем ли мы еще здесь следующей весной, ответил я. На что он равнодушно сказал:

— Вы будете здесь. И через девять лет тоже. Можете не сомневаться.

31 октября 1957 года. Сегодня Летхэм направил на дежурство в комнате для свиданий дружелюбного Бокова, который почти не знает немецкого. Русский был доволен:

— Я увижу вашу жену!

Мы с женой впервые встретились без русского переводчика, записывающего наш разговор; и директоров тоже не было. Наш первый нормальный разговор за много лет. Я понял, что дело не столько в отчуждении, сколько в назойливом наблюдении, мешающем нормальному общению. В приподнятом настроении я, вопреки всем правилам, представил Бокова жене.

— Это очень дружелюбный русский охранник. — Смеясь, я добавил: — Когда он дежурит ночью, он часто не дает нам спать своим громким храпом.

Боков добродушно ответил:

— Если вы скоро выйдете на свободу, напишете историю о Шпандау. И о храпящем Бокове.

1 ноября 1957 года. Второе свидание с женой — снова без советского переводчика. С другой стороны, через несколько минут пришел американский директор, сел рядом с моей женой и нагло рассматривал ее лицо.

7 ноября 1957 года. Сегодня — не могу поверить своим ушам — Ширах вдруг снова начал насвистывать «Лили Марлен». Я не слышал ее уже месяцев восемь. Только бы не новый приступ!

17 ноября 1957 года. Во время прогулки Ширах пересказал мне отдельные отрывки из воспоминаний Редера, которые ему удалось прочитать. Редер теперь сочиняет сказки про Шпандау, говорит он. Помимо всего прочего, он рассказывает о своих дружеских отношениях с Дёницем и Нейратом во время заключения. На самом деле, он и Дёниц много лет были заклятыми врагами. Ширах признался, что Редер часто распекал его, когда он беседовал с Дёницем: «Не стоит даже говорить с ним».

Именно Ширах поддерживал Редера, когда тот страдал от депрессии, именно Ширах помогал ему во время болезни. По собственной инициативе Ширах несколько раз направлял комендантам Берлина ходатайство об освобождении Редера, когда адмирал тяжело заболел. Но оглядываясь назад, Редер хочет, чтобы в Шпандау его связывали только с гросс-адмиралом Дёницем и дипломатом Нейратом; все остальные могут повредить его репутации. Министр иностранных дел и главнокомандующий ВМС — люди его круга, так сказать; остальные — всего лишь арестанты. Теперь Ширах с горечью говорит:

— Вот так-то. Как только кто-то выходит на волю, он как можно дальше отстраняется от тех, кто остался.

4 декабря 1957 года. Еще один визит Флекснера. Хотя раньше русские проявляли особенный интерес к визитам адвокатов, на этот раз никто из них не присутствовал. За нашей встречей наблюдали британский и французский охранники. Я спросил Флекснера, когда он приедет и заберет меня отсюда.

— Хотел бы я, чтобы это произошло прямо завтра! — ответил он.

— Очень хорошо, очень хорошо, — вставил Садо, жизнерадостный паренек.

Он довольно часто вмешивался в разговор. Мне удалось выдержать целый час без видимого изнеможения.

После свидания новый начальник русской охраны по Фамилии Ешурин, который свободно говорит по-немецки, спросил:

— Вы довольны встречей? Обсуждали освобождение?

Я сказал «нет».

— Вам следует подать прошение об амнистии. Ведь в конце войны вы были единственным человеком, кто помешал Гитлеру все уничтожить.

Когда я сказал, что уже подавал прошение, он скептически предположил:

— Но оно могло не дойти. В нашей стране такое часто случается.

Вообще обо мне, по-моему, забыли. Сообщения о попытках добиться моего освобождения приходят все реже. Мои немногие друзья смирились. Скоро кончатся мои силы. Как только начнется моральное разложение, мне больше не придется строить планы на будущее.

Сегодня Ширах ломал голову над шестью кусками мыла, которые ему прислала сестра.

— Даже если она считает, что один кусок уходит за две недели, этого хватит до марта.

Качая головой, он вернулся в камеру.

17 декабря 1957 года. Преемником Катхилла назначили полковника Проктера, начальника протокольной службы при британском коменданте Берлина. Человек с хорошими манерами, чего не скажешь о Катхилле. Новый директор продолжает исполнять свои обязанности при коменданте; значит, в Шпандау он будет работать между делом. Необременительная работа, должен сказать.

24 декабря 1957 года. В коридоре суета. Охранники тихонько напевают рождественские гимны, но меня это больше не трогает. Вечером — служба. После освобождения Функа некому аккомпанировать на органе, поэтому мы больше не поем хоралы. Вместо этого в конце службы нам разрешают полчаса послушать пластинки. Но сегодня мы отказались от записей рождественской музыки. Я не боялся впасть в сентиментальность, скорее я потерял ощущение праздника.

25 декабря 1957 года. В виде рождественского подарка один охранник рассказал нам, что у директоров есть доказательства существования незаконных каналов связи с внешним миром. Вскоре после этого Шираха вызвали в администрацию. Баварский суд прислал тюремному начальству документ, подписанный его рукой, и попросил подтвердить подлинность подписи. С ледяным спокойствием Ширах заявил, что это не его подпись. Вернувшись, он лишь сказал:

—  Слава Богу, я был готов.

26 декабря 1957 года. Вчера Тони Влаер поехал к теще в восточный сектор. Двое наших русских попросили подвезти их до Карлсхорста. Когда он их высадил, они недвусмысленно предложили ему пройти с ними. Потом его несколько часов допрашивали офицеры НКВД. В конце концов они объяснили, что им нужно: они ищут агента для работы с ними, а поскольку он всегда хорошо ладил с русскими в Шпандау, они решили завербовать его. Когда он попытался отказаться, они надавили и показали подготовленное письмо, в котором он дает согласие на сотрудничество и соблюдение тайны. От страха Влаер его подписал. Теперь, рассказывал он мне, пятнадцатого января он должен выполнить свое первое задание. Он в ужасе и отчаянии.