Михаил Заборский - Вокруг крючка

• Название: Вокруг крючка
• Автор: Михаил Заборский
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Хобби и ремесла
• Год: 1957

---

— Вона лысина-то. Не плоше твоей. А еще пугать взялся… — Да как захохочет, и ну себя по бокам хлопать…

А нового петуха дед Стулов так пока и не купил. Этого у снохи выменял. На овечью шерсть. «Излечил меня, — говорит, — нечистый дух. Хирург на поверку оказался». И откормил его вареной картошкой на совесть. Гладкий ходит теперь петух. Точно масленый.

Комиссия

Желаете летом отдохнуть хорошенько? Приятно отпуск провести? Тогда милости просим в Акатово. Не пожалеете. Наша деревенька другому курорту не уступит. На горе стоит, рядом бор сосновый. По окрестным старицам уток, как воробьев под застрехой; в лесу — тетеревья. Дождики перепадут — гриба белого хоть косой коси. А ягоды сколько! А щуки в речке какие! А караси в лесных озерах! Словно бы из червонного золота, и каждый по килограмму! Уродятся же на белом свете такие караси!

Приезжайте, друзья, погостить. Кто в деревне свежему человеку не рад? Но только с чистым сердцем приезжайте. Без задних намерений. А то ведь, хотя мы и простые колхозники, но в людях тоже разбираемся. На то и поговорка старинная сложена: гость гостю рознь, а иного хоть брось!

Вот, к примеру, за последние годы навалились на наш колхоз разные ревизоры да обследователи. От комиссий этих, от ревизий, от инспекторов прямо житья не стало. Пачками ездили. Одни уезжали, другие приезжали. И каждому что-нибудь обязательно да подавай! Материалы какие, либо сведения. Закажет такой товарищ, что ему требуется, словно селянку в чайной, а сам ходу в лес или на речку. И там отдыху предается. А того не поймет, что через это в колхозе урон. Заниматься с человеком надо, внимание оказать, а у нас народа не так уж много и каждый на счету.

Правда, сейчас с этим делом чуть отпустило. Пожалуй, случай один помог. Да вы послушайте.

В те дни горячка подошла особенная. Весенний сев в самом разгаре. И так получилось: еще бы чуть — и колхоз на первое место в районе вышел. И по льну и по пшенице. Так председателю и сказали: дескать, колхоз ваш, уважаемый Петр Михайлович, кандидат на почетную доску. Поняли? А дальше дело ваше!

Вот и собрал Петя в то утро весь народ. На площади, около клуба. Объяснил положение. Ну, поговорили сначала, пошумели — не без этого; а потом и решение приняли: в грязь лицом не ударить. А постановили так: пока вёдро, чтобы ни единой живой души в деревне не оставлять. Всех в поле! И бухгалтерию! И завфермами! И кладовщиков! И почтальона! Учитель — и тот вышел с ребятами.

Славное было то утро, и день обещал выстоять замечательный. И уже расходиться было начали по бригадам, как вышел тут у председателя с дедом Стуловым разговор. С жалобой дед к нему обратился, насчет трудодней. Выходило их, по дедову счету, за прошлый месяц двадцать семь. Бригадир же, Ербаков Миша, признавал только двадцать шесть. Пачку нарядов вытащил бригадир и все махал ею перед дедовым носом. «не в церкви, — кричал, — не обманут!» А дед в ответ разное вопил: и что может вполне свободно Мишка дедовым кровавым потом захлебнуться — на то он и бригадир! И что — амба! — не будет больше до скончания века колхозу от деда Стулова никакой помощи. И что провались он, этот самый акатовский колхоз, сквозь землю с его шаромыжным правлением!.. Многое вопил — разве все вспомнишь? А Петя, как шут его дернул, возьми да тоже что-то на деда рявкни. И уж тогда дед Стулов раскипелся, как чайник на керогазе. Плюнул, Петю волкодавом обозвал и пошел восвояси.

Народу, конечно, вокруг шума собралось порядочно. И за криком никто не заметил, как выкатила на деревню машина. Легковая, «Победа», и вся в грязи. Здорово, видно, ей досталось. И вылезли из нее сначала двое мужчин. В сапогах высоких и пиджаках кожаных. Один плотный, коренастый, ружье в чехле держит. Другой худощавый, в очках, с небольшими темными усиками. И виду очень ядовитого, с улыбочкой. А за ними гражданка. Эта тут же зеркало вынула и краской стала губы тереть.

После всех водитель вылез. Обошел машину и головой покачал. А потом багажник отпер, вытащил оттуда бредешок порядочный да две корзинки пустых.

«Ну, — думает Петя, — попал. Вчера только одних насилу спровадил, и опять комиссия, не иначе. За карасями, дьяволы, прибыли. Теперь ау! — доска почетная. Вишь ты, даже с секретаршей припожаловали!..»

Ладно!.. Толстый, видимо, у них за главного. Не спеша прямо к Пете направляется. Сам бритый, пониже затылка складка глубокая, брыластый, щеки висят. Говорит же скрипуче и нараспев.

— Не ошибусь — вы самый и есть председатель?.. А мы из области, комиссия. С очень важным экономическим обследованием… Впрочем, может быть, пройдем в правление?

— Обождите маленько! — раскрыл было Петя рот. А сам по сторонам озирается. И пальцами у пиджака оборку теребит. Потому что окончательно понял, чем дело пахнет: бедою.

А толстый дальше поет:

— Сейчас вы формы отчетности получите. В них все и обозначено. На какие вопросы отвечать обязательно. И на какие только желательно. Ваша забота выделить кадры и обеспечить проверку исполнения.

И дальше стал толковать подробности. А оказалось такое: с первого числа января сего года требовалось все наряды по колхозу, как он выразился, поднять и пересмотреть. И разложить их на два состава. Один состав по чистому сельскому хозяйству. К примеру, пахал ты там, либо навоз возил, либо корову отдоили. Второй же состав — это уж совсем иной. Исключительно насчет индустрии. Например, если крышу дранкой покрыли, или в кузнице чего отковали. И так далее. И по каждому составу еще надо было ответить на семьдесят четыре вопроса обязательных да на сорок семь желательных. Дли этой работы толстый требовал весь колхозный аппарат засадить, хотя бы и до темной ночки. И для контроля агронома придать да двух бригадиров. В общем надо было от живого дела человек семь отбить. Это в посевную-то! И чтобы завтра в шестнадцать ноль-ноль задание выполнить, так как у комиссии срок командировки оканчивался. А материалы подготовить в трех экземплярах.

Минут двадцать толковал бритый. Что и почему и какая польза в хозяйстве от такого подробного учета. Наконец закрыл рот. И все тоже замолчали. А потом раздается вдруг знакомый голос:

— Значит, на посевную прибыли? Для оказания помощи колхозному народу?! Ах ты, нечистый дух!

А это, оказывается, деда Стулова опять прорвало. И как он обратно на площади оказался, никто даже и не приметил.

Дальше же и произошло самое главное. Сел их водитель опять в машину, газ дал, сигналом загудел. И на полном ходу из деревни выкатил.

Как тогда заорет тощий на толстого. При всем народе, даже совестно!

— Он, — кричит, — увез установленные формы отчетности! Как теперь аппарат работать начнет? И кто разрешал машину отпускать? И как вы смели оставить в ней неподлежащие документы и колбасные изделия?

Вот, оказывается, кто у них был за главного.

Только и спасло толстого, что секретарша к этому петуху подкатилась. И что-то шепнула ему на ухо. А потом платочек вынула и обтерла у тощего чуть повыше переносья. И после такой нежности он вскоре утихомирился.

— Прошу, — говорит, — извинения, Александр Семенович, вспылил! Водителя, оказывается, Томочка отослала. До четырнадцати ноль-ноль. Барана она подходящего по дороге присмотрела. Так что, покуда водитель барана оформит, мы можем до обеда за карасями отправиться. Думаю, что нас с вами вполне это удовлетворит. Узнайте-ка толком дорогу к озеру да проверьте бредешок.

А что до Пети Овчинина, так он этого разговора уже не слыхал. Очень расстроился председатель. Зашел к себе домой, на лавку сел и даже голову сносил. Так и сидел до той поры, пока дед Стулов к нему опять не притащился насчет трудодня. До чего же настырный дед!

Как у них разговор протекал, никто не знает. Но только председатель вышел вскоре в поле, к народу. А Стулов за ним проследовал, уже спокойный такой, и опять подошел к приезжим.

— Ну как, — спрашивает, начальство? За рыбкой, что ли, налаживаете? Хорошее дело! А на меня не гневайтесь — в пожилых годах у человека характер, известно, тяжелей становится. И хочу я у нас, образованных людей, поспросить насчет новостей в политике и нашей колхозной жизни. А то у меня, нечистый дух, радио Васька, внучок, поломал. Все ведь механики нынче стали! Вот и живу вторую неделю, как лешман какой, без духовного пропитания. Так что ежели не побрезгуете простым человеком — забирайте в компанию. И я час-другой бредешок в долю могу потаскать. Снасть-то у вас, гляжу, больно качественная. А насчет карасей не сомневайтесь. За этим продуктом к нам не только из области, а из самого центра руководство наезжает. Я вас на такое озерцо поставлю, что останетесь довольны и будете завсегда у нас брать.

Тощий уж очень обрадовался.

— Ах, — говорит, — это тот самый ершистый старожил? Очень приятно! Давай, милый человек, веди, показывай дорогу! Нам, брат, эти караси в городе вторую неделю спать не дают.