Анатоль Франс - 5. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне

• Название: 5. Театральная история. Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов. Пьесы. На белом камне
• Автор: Анатоль Франс
• Издательство: Государственное издательство ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1958

В пятый том собрания сочинений вошли: роман Театральная история ((Histoires comiques, 1903); сборник новелл «Кренкебиль, Пютуа, Рике и много других полезных рассказов» (L’Affaire Crainquebille, 1901); четыре пьесы — Чем черт не шутит (Au petit bonheur, un acte, 1898), Кренкебиль (Crainquebille, pièce, 1903), Ивовый манекен (Le Mannequin d’osier, comédie, 1908), Комедия о человеке, который женился на немой (La Comédie de celui qui épousa une femme muette, deux actes, 1908) и роман На белом камне (Sur la pierre blanche, 1905).

---

Здесь, за столом, украшенным розами, на котором теснились плетеные бутылки с кьянти, пятеро друзей продолжали свою философскую беседу.

— Многим и вправду недостает мужества, когда взор их погружается в бездну грядущего, — сказал Николь Ланжелье. — Впрочем, это понятно: мы так мало знаем о событиях уже совершившихся и не обладаем необходимыми данными, чтобы точно предугадать события, которым еще предстоит совершиться. Но все же, поскольку прошлое человеческих обществ нам в какой-то мере известно, будущее этих обществ — продолжение и следствие прошедшего — не совсем для нас непознаваемо. Мы можем исследовать некоторые социальные явления и по условиям, в которых они уже происходили, получать представление об условиях, в которых они вновь произойдут. Нам не возбраняется, видя, как возникает новый порядок вещей, сравнивать его с уже минувшим порядком и делать вывод, что в будущем все закончится аналогично тому, как закончилось в прошлом. Например: наблюдая, что формы труда изменяются, что рабство уступило место крепостному строю, а крепостной строй — наемному труду, следует предвидеть новую форму производства; отмечая, что промышленный капитал всего лишь столетие тому назад занял место мелкой собственности ремесленника и крестьянина, неизбежно приходишь к поискам формы собственности, которая должна прийти на смену капиталу; исследуя способ, с помощью которого был осуществлен выкуп феодальных повинностей и тягот, постигаешь, как может в один прекрасный день произойти выкуп средств производства, находящихся ныне в частной собственности. Изучая работу крупных государственных учреждений, существующих в наши дни, можно составить себе некоторое понятие о том, что будут представлять собою грядущие формы социалистического производства; когда таким образом будут прослежены различные стороны настоящей и прошлой промышленной деятельности человечества, станет возможным прийти к заключению — вероятному, если не безусловному, — что в один прекрасный день восторжествуют принципы коллективизма, и не потому, что он справедлив, ибо нет никаких оснований надеяться на победу справедливости, но потому, что коллективизм — необходимое следствие существующего порядка вещей и неизбежный результат развития капитализма.

А вот, если хотите, другой пример: у нас есть некоторый опыт, связанный с возникновением и гибелью религий. В частности, конец римского многобожия нам достаточно хорошо известен. Этот жалкий конец позволяет нам представить себе конец христианства, закат которого происходит на наших глазах.

Таким же путем можно исследовать, будет ли грядущее человечество воинственным или миролюбивым.

— Любопытно бы знать, как приступить к этому исследованию, — сказал Жозефен Леклер.

Господин Губен покачал головой.

— Бесплодное занятие. Нам заранее известен ответ: войны будут происходить до тех пор, пока будет существовать человечество.

— Ничто этого не доказывает, — возразил Ланжелье, — напротив, изучение прошлого позволяет думать, что война не относится к числу необходимых условий жизни общества.

И в ожидании minestra[296], которую долго не приносили, Ланжелье, сохраняя присущую ему сдержанность, развил эту мысль.

— Хотя ранние эпохи человеческой истории, — начал он, — скрыты от нас непроницаемым мраком, нет сомнения, что люди не всегда были воинственны. В них не было ничего воинственного на протяжении тех долгих веков, пастушеской жизни, от которых осталось небольшое число слов, общих для всех индоевропейских языков и свидетельствующих о незлобивости нравов. У нас есть основание предполагать, что эта мирная пастушеская эпоха продолжалась значительно дольше, чем эпохи земледелия, ремесла и торговли, которые наступили затем в результате необходимого прогресса и породили почти непрерывное состояние войны между племенами и народами.

Именно силой оружия люди чаще всего стремились приобрести себе богатства, земли, женщин, рабов, скот. Войны сначала велись между селениями. Затем победители, сливаясь с побежденными, превращались в единый народ, и с тех пор войны велись уже между различными народами. Каждый из них, чтобы сохранить приобретенные богатства или добыть новые, захватывал у соседей выгодные позиции, высоты, господствовавшие над дорогами, горные ущелья, реки, морские побережья. В конце концов народы стали объединяться и заключать союзы. Таким образом, все более и более обширные группы людей вместо того, чтобы бороться друг с другом за блага земли, начали регулярно обмениваться ими. Общность чувств и интересов все ширилась. Рим однажды решил, будто он распространил ее на весь свет. Август предполагал, что при нем начнется эра всеобщего мира.

Мы знаем, как иллюзия эта была хоть и не сразу, но жестоко развеяна, какие несметные полчища варваров наводнили римский мир! Эти варвары, утвердившись в пределах Империи, четырнадцать веков истребляли друг друга на ее развалинах и в результате резни основали кровавые государства. Так жили народы в средние века, так образовались великие европейские монархии.

Тогда состояние войны было единственно возможным, единственно мыслимым. Все силы общества были направлены лишь на то, чтобы поддерживать его.

С эпохой Возрождения человеческая мысль пробудилась, и это позволило некоторым людям выдающегося ума предаться мечтам о более благоразумных отношениях между народами; но в то же время страсть к изобретательству и жажда знаний по-новому стали питать и воинственные инстинкты. Открытие Вест-Индии, исследование Африки, освоение путей через Тихий океан отдали во власть жадным европейцам огромные территории. Монархии, населенные белыми, состязались в истреблении народов с красной, желтой и черной кожей и целых четыре века неистово грабили три великие части света. Это именуется современной цивилизацией.

Грабежи и насилия безостановочно сменяли друг друга; тем временем европейцы научились распознавать размеры и форму Земли. По мере того как они совершенствовались в своих познаниях, они расширяли масштабы своих разрушений. Еще и в наше время белые вступают в общение с черными или желтыми лишь для того, чтобы порабощать или истреблять их. Народы, которые мы именуем варварскими, знакомы с нами пока только по нашим преступлениям.

Однако ж дальние плавания, исследования, вдохновленные жестокой алчностью, открытие путей на суше и на море для завоевателей, для искателей приключений, для охотников за людьми и для торговцев людьми, смертоносные колониальные экспедиции, зверское устремление, которое толкало и все еще толкает одну половину человечества к истреблению другой его половины, — все это суть роковые условия нового прогресса цивилизации, грозные средства, которым дано подготовить для еще неясного будущего всеобщий мир на земле.

На этот раз весь земной шар находится в положении, которое — несмотря на огромные различия — можно сравнить с положением Римской империи при Августе. Римский мир был достигнут путем завоеваний. Разумеется, всеобщий мир не осуществится такими средствами. Никакое государство не может сегодня рассчитывать на безраздельное господство над сушей и морями нашего земного шара, уже наконец исследованного и измеренного. Но узы, начинающие связывать воедино все человечество, а не одну только его часть, хотя и менее заметны, нежели узы политического и военного господства, все же не менее реальны; они одновременно и более гибки и более прочны; они более органичны и бесконечно более разнообразны, ибо зависят не от внешних проявлений жизни общества, а от насущных социальных потребностей.

Все новые и новые формы взаимного общения и торговли, вынужденная солидарность между финансовыми рынками всех столиц мира, а также между торговыми рынками, которые отчаянными средствами безуспешно пытаются возродить былую независимость, быстрый рост международного социализма — все это должно, видимо, рано или поздно привести к объединению народов всех континентов. Если в наши дни империалистический дух великих держав, надменно бряцающих оружием, на первый взгляд противоречит этим предвидениям и опровергает эти надежды, то нельзя не заметить, что современный национализм в действительности выражает смутное стремление ко все более широкому объединению умов и воль и что мечта о великой Англии, о великой Германии, о великой Америке — хотят этого или не хотят, противятся этому или не противятся — приводит к мечте о великом человечестве, к единению народов, независимо от цвета кожи, для совместной эксплуатации богатств земли…

Появление кабатчика, самолично принесшего дымящуюся супницу и тертый сыр, прервало эту речь.

И Николь Ланжелье, окутанный теплыми и благоуханными парами супа, в следующих выражениях закончил свою мысль:

— Разумеется, войны еще будут. Дикие инстинкты и присущие людям вожделения, гордость и голод, которые столько веков возмущали спокойствие мира, будут и дальше возмущать его. Людские массы еще не пришли в равновесие. Единение народов пока еще недостаточно прочно, чтобы свободный и беспрепятственный обмен ценностями мог обеспечить всеобщее благоденствие, человек еще не всюду уважает человека; еще не все народы готовы гармонически слиться, как клетки и органы единого тела человечества. Даже самым молодым среди нас не суждено увидеть окончание эры войн. Но хотя мы и не увидим эти лучшие времена, мы их предчувствуем. Мысленно прослеживая будущее развитие человечества, мы можем предсказать, что между всеми расами и народами возникнут более близкие и совершенные отношения, что на земле воцарится всеобщая солидарность, труд будет организован более разумно и будут созданы Соединенные Штаты Мира.