Бернгард Гржимек - От кобры до медведя гризли

• Название: От кобры до медведя гризли
• Автор: Бернгард Гржимек
• Издательство: "Мысль"
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1984

Новая книга всемирно известного ученого и писателя, активного борца за охрану животных Б. Гржимека посвящена его путешествиям по Японии, Индонезии, Индии, Непалу, странам Южной и Северной Америки, богатому животному миру этих стран.

Для широкого круга читателей.

---

Волки на Камчатке испокон веков водились в изобилии. По своей окраске и размерам они ничем не отличаются от европейских. Правда, известны случаи, когда на Камчатке встречали и совершенно белоснежных волков. Если женщина рожала двойню, то у камчадалов считалось, что причиной тому является волк, что именно он тайный отец второго ребенка. Поэтому рожать близнецов считалось большим грехом.

Домашние ездовые собаки на Камчатке питаются в основном рыбой. С весны и до поздней осени никто о них не заботится, и собаки целыми днями караулят возле рек, вылавливая рыбу, притом очень ловко и сноровисто. Но зимой их запрягают в нарты, потому что они способны бежать по снегу даже там, где любая лошадь наверняка провалится. Упряжка всего лишь из четырех собак с легкостью везет трех взрослых людей и 30 килограммов поклажи. С их помощью человек на не слишком нагруженных санях может проделать за день по глубокому снегу и бездорожью от 30 до 40 километров, а при благоприятных условиях даже от 80 до 140 километров!

Что касается Георга Стеллера, то он на собачьей упряжке добрался до мыса Лопатки — южной оконечности полуострова Камчатка. А затем в огромном марш-броске пересек полуостров и за десять дней добрался до Петропавловска, где находились корабли экспедиции.

Зимой собаки питаются тем же, что и люди: вонючей рыбой, которая заквашивается в больших ямах. И люди и собаки поглощают такое блюдо с завидным аппетитом, хотя от него и «разит, как от самой настоящей падали ипи другой гадости, от которой европейцу может сделаться дурно, или он наверняка способен заработать хоперу». По утрам, перед отъездом, собакам дают твердый сухой корм, а именно вяленую рыбу.

«А поскольку такая вяленая рыба состоит в основном из костей и зубов, то у жадно хватающих еду собак часто можно увидеть окровавленные пасти. Впрочем, они не всегда ждут, когда их угостят, а сами добывают себе пропитание форменным разбоем, пожирая ремни и продовольственные запасы своего хозяина всюду, где им только удается до них добраться. Они умеют влезать по лестницам не хуже людей, забираются по ним в продовольственные склады и утаскивают все, что в состоянии унести. Но что смехотворно в их поведении — это то, что они никому не дают спокойно сходить по своей нужде в кусты. Приходится брать с собой палку и размахивать ею во все стороны, потому что собаки подбегают и начинают драться за экскременты. И в то же время камчатская собака никогда не дотронется до хлеба даже в состоянии крайнего голода».

Со старых или погибших собак сдирают шкуру. Чем длиннее шерсть, тем ценнее собака. Одежда из собачьих шкур не только очень теплая, но и необыкновенно ноская. Ее можно носить по меньшей мере четыре года, в то время как шкуры ездового оленя хватает не больше чем на одну зиму, к тому же она страшно линяет.

Там же, на Камчатке, Стеллеру удалось выяснить, почему местные жители не болеют цингой. Весной они выкапывают особые луковицы широко распространенного в тех местах растения — лилии сараны, шинкуют их и засаливают в кадушках. Зимой это изделие добавляется к обычному рыбному питанию. Стеллер захватил с собой на время своего морского путешествия порядочный запас такой квашеной сараны. И запасенный таким образом витамин «С» наверняка спас его от смерти, во всяком случае сохранил ему здоровье и работоспособность, так что он сумел сделать и описать все свои открытия и наблюдения.

Итак, в мае 1741 года два вновь построенных корабля «Святой Петр» и «Святой Павел» вышли наконец в море. Но уже 20 июня они потеряли друг друга. Стеллер, не отрываясь, обшаривал подзорной трубой горизонт в поисках суши, и, по-видимому, первый увидел при ясной погоде Кордильеры Аляски. Ему не терпелось продолжить свои биологические исследования. Однако капитан корабля Витус Беринг имел другие намерения и вскоре приказал сняться с якоря и возвращаться назад. Стеллер был до крайности возмущен таким решением и в конце концов настоял на том, чтобы командир корабля дал ему хотя бы десять часов на обследование острова Каяк, где кораблю все равно надо было пристать, чтобы пополнить запасы пресной воды. Всего десять часов — после приготовлений, продлившихся десять лет! Но Стеллер за это время обнаружил на острове 160 новых видов растений, собрал сведения о местных жителях, которые в страхе от него убегали, записал множество наблюдений и только после этого вернулся на корабль.

Витусу Берингу в то время было уже шестьдесят лет, чувствовал он себя неважно и был подавлен. На обратном пути он открыл и нанес на карту цепочку Алеутских островов. В сентябре и октябре погода становилась все хуже, начались шторма, даже ураганы. Почти все люди на корабле страдали от цинги — ведь ни капитан, ни команда не верили в целебность месива, которое возил с собой Стеллер. В конце концов сильный вал опрокинул «Святого Петра» и посадил его на мель. Все надеялись, что находятся у берегов Камчатки, но вскоре выяснилось, что они попали на остров, который и по сей день носит имя Беринга.

Выбраться на берег оказалось трудно. Якоря были сорваны, и матросы считали, что все неудачи происходят из-за того, что на корабле оставалось два трупа, которые собирались захоронить на суше. Пришлось привязать к их ногам по ядру и бросить за борт.

И тем не менее прошло еще шесть дней, прежде чем удалось разгрузить корабль и перетащить все необходимое на берег. Стеллер вместе с судовым врачом построил себе шалаш, накрыв его сверху двумя пальто и старым одеялом; отверстия, оставленные для вентиляции на ночь, заткнули убитыми песцами, «которых мы в этот день добыли и которые целыми кучами валялись вокруг. К полуночи разразилась сильная метель, крышу нашу сорвало, и нас самих выгнало из шалаша. Тогда мы принялись собирать плавник, подтащили его к продолговатой яме, напоминавшей могилу, рассчитанную на двух персон, и решили в ней переночевать. Сверху мы перекрыли ее плавником, на который навалили свою одежду, пальто и одеяла, а чтобы хоть немного разогреться, разожгли костер. Затем мы снова улеглись спать, так что и эта ночь, слава тебе господи, закончилась относительно благополучно».

В отличие от белых медведей у песцов летом нарастает темная шерсть. А поскольку летом для них находится больше корма, они в это время бывают отнюдь не такими назойливыми, как зимой

На другой день было сооружено еще несколько подобных «квартир», куда принялись стаскивать многочисленных больных с корабля.

«Некоторые из них, например, канонир, попав на свежий воздух, тут же умирали, другие умирали в лодках, пока их перевозили, или на берегу сразу же по прибытии. Повсюду вокруг можно было увидеть одни лишь жуткие, душераздирающие картины. На трупы, еще до того как их успевали захоронить, набрасывались песцы, отрывая от них куски тела. Да что там: песцы не боялись подбираться вплотную даже к живым, но беспомощным и больным людям, которые лежали на пляже без всякого прикрытия, и обнюхивали их, словно собаки. А эти несчастные кричали — кто от холода, кто от голода и жажды, потому что у многих из-за цинги рот превратился в нечто совершенно ужасное — десны разрушились, почернели и, словно диковинная кровоточащая губка, покрывали все зубы, так что есть было абсолютно невозможно, и к тому же боль становилась с каждым днем все нестерпимей.

Песцы (Lagopus), которые теперь собирались вокруг нас неисчислимыми стаями, при виде людей становились вопреки своим привычкам и натуре все смелее и одновременно нахальнее, а затем настолько обнаглели, что принялись растаскивать всю нашу поклажу в разные стороны; они разгрызали кожаные подметки ботинок, разрывали и рассыпали мешки с провиантом, у одних утаскивали сапоги, у других чулки, брюки, перчатки, сюртуки и прочие вещи. Ведь сторожить наш скарб было некому — здоровых людей было мало. Даже железную и прочую утварь, совершенно непригодную им в пищу, они тем не менее не оставляли без внимания и старались оттащить подальше. Начинало казаться, что эти противные зверюги будут досаждать нам все больше и больше по мере того, как привыкнут к нам. Так оно и случилось. Чем больше мы их убивали, и, желая отомстить за набеги, по-страшному увечили отловленных на глазах у всех остальных, а потом с отрезанными ушами и хвостами, выколотыми глазами, наполовину зажаренных отпускали на волю, чтобы другим неповадно было, тем наглее и навязчивее становились остальные; они стали проникать даже в наши жилища и красть все, до чего им только удавалось добраться.

Камчадалы за высеканием огня. Рисунок из книги Георга Стеллера

И все же порой они заставляли нас и смеяться сквозь слезы, принимая самые умилительные и забавные позы, удивительно напоминая при этом проказливых мартышек.

Несколько здоровых людей отправились на охоту, и им удалось добыть пару каланов. Из их мяса они приготовили различные вкусные блюда и были рады, что смогли таким образом избавиться от необходимости есть вонючих, гадких песцов. Дорогой же каланий мех мь. рассматривали в тот момент как ненужные, не имеющие никакой ценности отходы, а поскольку ни у кого не было охоты просушивать и обрабатывать шкуры, они валялись в течение многих дней по углам, пока не были утащены вездесущими песцами».