Илья Бердников - Вояж Проходимца

• Название: Вояж Проходимца
• Автор: Илья Бердников
• Издательство: АСТ
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-080201-2

Умение проходить из мира в мир — это дар или проклятие?

Забыть о Земле. Колесить по паутине Дороги, перевозя различные грузы. Отбиваться от придорожных грабителей. Спасаться от разнообразнейших чудовищ и разгулявшихся стихий. Приобретать и терять друзей. Влюбляться и расставаться навсегда…

Для Проходимца Алексея Мызина это — призвание.

И рутинная работа.

Барон Братства Контрабандистов предлагает Мызину совершить «легкий вояж за хорошие деньги» — провести непростой транспорт через несколько миров.

Алексей соглашается. И попадает в круговорот событий.

Кишащие хищными тварями джунгли и древние механизмы неизвестной цивилизации, бомбардировки напалмом и узкие пещеры, заговоры спецслужб и идущий по пятам неизвестный преследователь — все это сопровождает вояж, но не может его прекратить.

Ведь рядом — синезубая гивера Маня, под колесами бежит оранжевая лента Дороги, а груз…

Он обязательно будет доставлен.

---

Ками снова удивляла меня. Я мало знал о религии Шебека, капитан Икева Джангат, он же — князь Чаушев Евгений Викторович, немного просветил меня насчет местных верований. По его словам, в социуме Шебека существовала единая религия, вобравшая в себя множество дальневосточных культов. Сам Шебек был заселен разнообразными выходцами из Азии, но главенствовала там, как мне показалось, японская культура. Причем со всеми ее преимуществами и недостатками, превозношением культурного наследия, неприязни к чужакам и собственной вариацией якудзы. Свято чтя традиции, Шебек обогнал многие миры технологически. Ну разве что кроме Вариуса. Огромные многоярусные мегаполисы полностью скрывали острова Шебекского архипелага (планета была практически полностью покрыта водой), а продукты, для выращивания которых необходимы большие поверхности грунта, завозились из соседних миров.

Так вот, в единую религию Шебека входили и буддизм, и конфуцианство, и мистические учения Тибета, и почитание Солнца… даже индуистские отголоски имелись. Но главным объектом поклонения был некий Шамба, мудрец, достигший какого-то там величайшего просветления и приведший в незапамятные времена предков шебекцев в их новый мир. Теперь же современный Шебек, пропитанный духом технократии и цифровых технологий, тем не менее прилежно соблюдал свои странные обряды, и я как-то даже стал жертвой одного из них, наевшись культовой пищи в высотном ресторане «Тангура». Как оказалось, сами шебекцы давно не едят это адски острое блюдо, но неизменно ставят его на стол то ли в память о Шамбе, то ли как дань уважения к духам предков…

А что касается Ками… Ками, насколько я помнил, совсем не отличалась религиозным рвением и ничем не выказывала своих духовных убеждений, кроме, разве что, любви к оружию.

— Было раннее утро, но священник был уже на месте, — продолжала «нерелигиозная девушка». — Он подошел ко мне, когда я рассматривала такую странную машину со множеством труб и педалей, назначение которой мне до сих пор непонятно.

«Ага, — соображал я. — Значит, шебекчанка забрела или к католикам, или к протестантам, раз в церкви был орган. Хотя, принимая во внимание то, что в Новом Свете разнообразные направления христианской веры смешались в какой-то усредненный агломерат конфессий, это могла быть и православная, и греко-католическая церковь».

— Он подошел ко мне со спины, и я его не услышала! — В глазах Ками было неподдельное восхищение. — Бывший наемник, наверное. Он спросил, в чем я нуждаюсь, я ответила, что зашла полюбопытствовать, а затем…

Девушка вздохнула и слегка подняла красивые брови.

— Затем он сел за машину с трубами и заиграл. Это было что-то, Лё-ша. В этой мелодии было что-то такое, что вывернуло мою душу и вытряхнуло из нее все содержимое прямо на ковровую дорожку. Я сидела в кресле первого ряда и плакала, как плакала только в детстве, убежав от проклинающих меня, незаконнорожденную, рыбацких детей. После этого музыка изменилась. Она закружилась, зажгла в моей внутренней пустоте огонек надежды, и я… я так ярко вспомнила о тебе…

Я смущенно заерзал на месте. Подобных слов от девушек я еще не слышал… да и не думал, что услышу. Зная обычные привычки Ками, когда она, будучи такой очаровательной и нежной внешне, за косой взгляд могла сломать конечность не так посмотревшему на нее человеку или попросту засунуть ему куда-нибудь активированную гранату; помня внезапно прорывающуюся из ее милых глаз ярость, когда возникает стойкое желание оказаться где-нибудь подальше (а желательно — за два мира!) от смертельно опасной фурии, и вот теперь — такие признания…

— Священник перестал играть и сказал мне, что эту музыку написал композитор, живший на Земле много лет назад. Живший в твоем мире, Лё-ша. Не знаю, кем был этот человек, но его ноты что-то изменили во мне, словно перекроили.

Ками убрала фляжку в рюкзак, предварительно глотнув из нее. Ее движения были плавными и рациональными, как всегда. Легкая улыбка чуть изгибала полные губы.

— Он сказал мне, что я хочу пойти неправильным путем. Что мне есть для чего жить. И что мне нужно быть свободной в своих решениях. Музыка все еще звучала внутри меня, так что я сделала то, что совсем не собиралась делать: тогда, год назад, я вернулась в гостиницу и оставила в номере конверт для тебя. Вот с этим самым медальоном.

Девушка подняла к моим глазам кулон из светлого металла, изображавший расцветший бутон сакуры. Видимо, она все же нашла его после крушения вездехода.

— Я носила его с гордостью, Лё-ша. Это отличительный знак элиты наемников из клана «Морские змеи». По его сигналу мы всегда могли найти друг друга, даже если кулон находился на другой стороне планеты. Вот и я тебя отыскала на Тераи, хоть кулон с тебя и сняли партизаны. Надень его снова. Я не хочу, чтобы ты опять потерялся.

Я взял кулон, стал вертеть цепочку в пальцах, пытаясь разобраться в нахлынувших на меня мыслях, чувствах…

— Когда я, разыскивая тебя, вернулась в Новый Свет, — тихо проговорила Ками, — то не удержалась и снова зашла в тот же большой белый храм, но там был совсем другой священник, а когда я стала спрашивать его о Стефане, он сказал, что таких исполнителей у них никогда не было…

— Ты сказала «Стефан»? — быстро переспросил я. — Как он выглядел?

— Такой широкий, светловолосый. У него еще синие-синие глаза, заглянув в которые понимаешь, что этому человеку можно доверять без оглядки и сомнений.

— Если только это человек, — пробормотал я. — Ай да Хранитель…

— Что ты сказал, Лё-ша?

— Да так, ничего. Просто мысли вслух. Так что это был за храм? Говоришь, большой и белый? Но с органом и креслами в несколько рядов?

— И с большими колоннами, — уточнила Ками, улыбаясь.

— Никак не возьму в толк, что же это… Погоди! — Меня вдруг осенило. — Говоришь, этот храм в нескольких кварталах от станции? Какой станции, в какой части города?

— Недалеко от реки.

Я не смог сдержать дурацкую улыбку.

— Милая, это не храм, это концертный зал. По-моему… нет, не помню чьего имени, но не Чайковского, это точно.

Ками покрутила головой, потянулась, словно гибкая, сильная кошка:

— Неважно, что это. Я рада, что послушала тогда Стефана, и рада, что догнала тебя. Надеюсь, ты не против, Лё-ша? Мы можем работать в одной команде — у нас это неплохо получалось и раньше. Ну и я пригляжу за тобой, чтобы какой-нибудь наемник не добрался до твоей головы…

— Да, — рассеянно пробормотал я, — моя голова мне почему-то дорога.

Ками помолчала немного, искоса поглядывая на меня, словно сомневаясь в том, нужно ли ей говорить следующие слова.

— И знаешь, та музыка до сих пор сохранилась в моей душе, — наконец проговорила девушка. — Просто сейчас она звучит громче.

Я без колебаний надел цепочку на шею.

Глава 10

Умереть под комбайном — это скучно.

О. Бендер

До свода тоннеля было далеко. Мне было бы все равно, сколько до него метров, ярдов, саженей, но в стенах тоннеля, на том отрезке, где мы с Ками были заточены, совсем не было тоннелей-«отнорков». А в потолке они были. Целых три. Вот только ни лестницы, ни лебедки с выстреливающейся кошкой, ни самых простых крыльев у меня не было. Да и у Ками тоже.

— Дай мне веревку, — сказала Ками, будто твердо зная, что делает.

Мне бы ее уверенность.

— Ты говорил о том, что Разные не продают оружия, — вдруг вспомнила девушка.

— Это всем известно, — подтвердил я, хотя в голове тут же промелькнула ехидная мыслишка: «Как же, не продают! Видимо, заплатили им побольше, вот и все дела».

— Этот костюм — скафандр для работ в особо агрессивной среде, — прогнала мои циничные размышления Ками. — Я повторюсь, но многие вещи можно использовать для уничтожения себе подобных, Лё-ша. В том числе и этот скафандр, с его силовой защитой, и ту спасательную капсулу, которую я отправила сражаться с танками, и, конечно же, гравитационную бомбу, что так жестко прикрыла наше бегство. А ведь она предназначена для проведения горных работ.

— А клинки в твоих рукавах?

— Они созданы совсем не для того, чтобы отхватывать людям головы, поверь. Это просто одни из многочисленных инструментов, формируемых скафандром. И, скорее всего, Разные и думать не могли, что их будут использовать именно как орудие убийства. Впрочем, как и «ошейники» из материала с памятью. А теперь отойди, пожалуйста, за следующее кольцо.

Я повиновался и, убравшись за полуметровый барьер кольца, наблюдал из-за него, посвечивая фонариком, как «скафандр для работ в особо агрессивной среде» снова потерял свои четкие очертания, задымился черными струями, а затем, оттолкнувшись от пола волной искривленного пространства, взмыл к своду тоннеля. Ками рыбкой нырнула в наполненную тьмой прорубь на каменном потолке, и буквально через минуту оттуда вывалился моток веревки, разворачиваясь в спасительную нить.