Александр Вельтман - Аттила — царь русов

• Название: Аттила — царь русов
• Автор: Александр Вельтман
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-4438-0080-6

Александр Фомич Вельтман — русский писатель, археолог, лингвист, член-корреспондент Петербургской академии наук с 1854 г. Вельтман оставил несколько интереснейших исторических исследований, одно из которых — «Аттила — царь русов» («Аттила. Русь IV и V века»), в котором он продемонстрировал глубокое знание и понимание истории, переданной древними летописями. Эти работы и по сей день вызывают огромный интерес своими выводами. Однако шквал яростной критики со стороны реакционно настроенных ученых, как в прошлом, так и в настоящем, приводит к замалчиванию этих исследований.

---

После долгой битвы, Тодорик с досады первый проговорился. Огнян, в свою очередь, назвал его чортовым сыном. Тогда Тодорик освирепел и из уст его пыхнуло пламя, от котораго раскалилась кольчужная броня Огняна и загорелись палаты.[370]

Между тем как Тодорик хочет спасти совершенно изжареннаго Огняна, срывая с него броню, Гримильда берет головню, подходит к плавающему в крови Гано, и злобно пытает не жив ли еще он; но Гано уже бездушен. Потом она подходит к юному Гейзе. Жизнь еще таилась в нем; но Гримильда засмолила головней уста его, и он испустил дух.

Аттила! — вскричал Тодорик, увидя злодейство Гримильды, — смотри нa жену свою, как она мучит братьев свойх! сколько доблестных витязей погибло от этого демона! она изгубила бы и нас вместе с ними, еслиб только могла!

И с этими словами Тодорик бросился на Гримильду и разнес ее мечем на полы.

— Еслиб ты убил ее за семь дней прежде, живы и здоровы были бы все эти храбрые мужи! — проговорил Аттила.»

Сказание о мщении Гримильды братьям за смерть Сигурда, заключается следующими словами: «В Бремено[371] и в Мастаре[372], разсказывали нам это предание разные люди, и все они, хоть и не знали друг друга, но говорили одно и тоже; все их разсказы согласны с тем, что и древния народныя песни говорят[373] о случившемся великом произшествии в этой стране.»

Таким образом Vilkina saga, которая и по замечанию своих издателей состоит частию йз Славянских сказаний,[374] изобличает северных скальдов в извороте предания, чтоб очистить память о Gudruna Gotnesk kona.

Последний разсказ в сборнике составляет предание о кладе Сигурда и о смерти Атгилы; но это уже позднейший примысл, основанный на Руской сказке, в которую вставлен Аттила в духе cевepных квид.

«После погибели Нивелунгов, король Гунский Аттила, продолжал царствоват в своем государстве. У него воспитывался Альдриан сын Огняна, родившийся после его смерти.[375]

Альдриан воспитывался вместе с сыном Аттилы, который любил его также как сына. Альдриану настало уже 10 или 12 зим, а это, по северному счислению, есть уже возраст великих подвигов. Наследовав от отца тайну, где скрыты сокровища Сигурда, а вместе с тем и необходимость мстить Аттиле за смерть отца, хотя Аттила ни душой, ни телом не виноват в этой смерти, и даже, как видно из Nibelungenlied, горько плакал по Огняне (Hogni).

Однажды Аттила поехал на охоту; Альдриан, бывшш с ним, завел следующий разговор:

— Как думаешь ты, король, велики ли сокровища Сигурда, которыя называются Nibelungen Hort?

— Сокровища, которые называются Nibelungen Hort, отвечал Аттила, заключают, как говорят, столько в себе золота, сколько ни одно государство никогда не имело.

— А кто хранит это сокровище?

— А почему же я знаю, кто его хранит, когда не известно где оно и хранится.

— А чем бы наградил ты того; кто: укажет тебе где это сокровище хранится?

— Я его так бы обогатил, что другаго богача не нашлось бы во всем моем царстве.

— Так я же тебе покажу, где этот клад скрыт. Поедем; но только вдвоем, никто не должен следовать за нами.

Разумеется, что Аттила согласился. Поехали. Долго ли, коротко ли они ехали, но наконец приехали в некую дебрь; посреди дебри гора, в горе двери под замком. Альдриан отпер двери ключем; за этими дверями отпер вторую дверь, потом третью. Открылось сокровище. Тут груды золота, там кучи серебра; в одном углу навалены горой драгоценные камни, в другом оружие кованое золотом. Аттила окаменел от изумления.

А между тем Альдриан вышел, захлопнул двери, запер на замок, и крикнул к Аттиле, что он может удовлетворять теперь сколько угодно неутолимую свою жажду к золоту и серебру.

Завалив камнем вход, Альдриан отправился в Nibelungenland.

Кто взлелеян и взрос под говором Русских сказок, и даже кто знает только те из них, которыя напечатаны по разсказам плохих сказочников, тот поймет, в каких отрепьях ходят оне, с 8-го столетия по настоящее время, посреди чужи.

Обратимся к Истории, к разсказам Приска, к несчастию сокращенным Иорнандом, и без всякаго сомнения переиначенным, как описание столицы и дворца Аттилы.

«Придворные (на другой день после свадьбы) тщетно ожидая выхода Аттилы, решились войдти в опочивальню царя, и застали его уже мертвым, задушенным приливом крови. Подле ложа сидела Ильдица, под покровом, склонив голову, и обливаясь слезами. Тогда, по народному обычаю, они обрезали часть волос своих, и терзали лицо свое, чтоб оплакать величайшаго йз героев не слезами и воздыханиями, подобно женам; но кровью, как следует мужам.»

«Мы должны описать, хотя вкратце каким образом по обычаю страны совершился обрад его погребения. Тело его перенесли торжественно в чистое поле, и положили под шелковым шатром, чтоб все могли его видеть. Потом знаменитые из витязей Гуннских совершали вокруг шатра скачку, как в играх посреди цирка, и воспевали славу и подвиги умершаго»: «Великий[376] царь Гуннов, Аттила Мечеславич[377] (patre genitus Manzuchius), великаго народа Господарь (fortissimarum gentium dominus); с неслыханным до него могуществом, царств Скифии и Германии единодержец (solus possedit); поражая ужасом западный и восточный Рим, многочисленные покоренные грады не предавал на расхищение, но милостиво облагал ежегодной данью. Совершив благополучно царствование в мире внешнем и внутреннем, посреди благоденствия народа отошел с миром от сей жизни. Но умер ли тот, на ком никто не ищет возмездия?»

Настоящий смысл этого canto funebro надо искать в обычном слове при гробе древних Русских царей, которое должно было заключаться приблизительно в следующем:

«Великий государь, царь и великий князь Kиевский, Аттила Мечеславич, всея Великия Руси самодержец, и многих восточных и западных земель отчичь, дедичь, и наследник…. Многая государства и земли мечем и милостию в подданство приведе…. и вся окрестные государства имени его трепеташа, и всю землю Русскую не мятежно устрои и от иноверных крепко соблюдаше, и вся земля Русская при нем, великом Государе всеми благами цветяше и имя его славно бысть во всей вселенной. Свершив же лета жития своего, от земнаго царства отъиде в жизнь вечную.»

«Выразив таким образом свое отчаяние, продолжает Иopнанд, они совершили на могиле его великий пир, называемый у них cmpaвa, предаваясь попеременно противоположным чувствам, и вмешивая разгул в печальный обряд. Во время ночи прах Аттилы был тайно предан земле(?); его положили в три гроба: первый был золотой, второй серебряный, а третий железный. Вместе с ним положили оружие, ожерелья из драгоценных камней, и разныя царския украшения. Чтоб скрыть все эти сокровизща от похищения они, убили всех прислужников бывших при погребении.

Из свода преданий Vilkina Saga с сказанием Иорнанда, становится понятно значение трех дверей, захлопнутых на веки, и значение клада (золота, серебра, оружия и драгоценных камней), оберегаемаго Сивой Xаpuннa[аpuнн неразборчиво][378] (Храном), в обители его, называемой махалайя.

С намерением или без намерения, Иорнанд забыл упомянуть об обычном у Руссов сожжении тел, и вложении праха в горн или урну.[379]

Обычай сожжения у Славян за-Лабских, то есть живших между Рейном и Эльбой,[380] и которых летописцы называли и Вендами и Гуннами, продолжался еще в 8 столетии; в Росcии же до принятия христианства Владимиром Великим.

Чтоб пополнит и пояснить сведения Иорнанда о погребении Аттилы, мы сведем несколько описаний обряда сожжения существовавшаго у древних Руссов.

Упоминая о Белоруссии (Witland, Whiteland) и Славянах при-Висловских (Weonothland, Winothland), Англо-Саксонский король Алфред в исходе IX столетия пишет в своих географических сведениях:

«У этих народов странный обычай. Когда кто нибудь умрет, вся родня и знакомые хранят тело его до сожжения, в продолжении месяца, двух и даже до полгода: если умерший был князь, или какой нибудь знаменитый человек. Тело лежит в доме распростертое на земле (?). Во все это время, родня и приятели покойнаго пьют и веселятся до самаго дня сожжения тела. В этот день несут его на костер; потом делят имущество его на пять или шесть частей, а иногда и больше, смотря по ценности. Все эти доли рамещаются на кон за городом на разных разстояниях; лучшия далее, меньшей ценности ближе. После этого приглашают из окрестных мест всех тех, у кого есть отличныя лошади, для участия в скачке. Кто первый перегонит прочих, получает дальнейшую и лучшую долю. Таким же образом приобретаются по очереди и прочия доли. Этот обычай составляет причину дороговизны в этой стране отличных скаковых лошадей. Когда все имение покойнаго разобрано с кону, тело его выносят из дому для сожжения вместе с его оружием и одеждой.»