Елена Ткач - Седьмой ключ

• Название: Седьмой ключ
• Автор: Елена Ткач
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00787-6

Отправляясь на дачу, будьте готовы к встрече с неизвестным, — предостерегает Елена Ткач. Магия и нечистая сила, убийства и наркотики органично вплетены в сюжет романа. Что окажется сильнее: вера героев романа в единоначалие добра, великую силу любви или страх, боль, отчаяние?

---

А пока…

Мальчишки от ожидания уже извелись. Борька все ногти изгрыз, когда девчонки, смеясь, наконец, подлетели к скамейке.

— Значит так! — с ходу скомандовала Манюня, но не успела договорить, потому что со стороны калитки донесся крик:

— Эй! Эй! — это был срывающийся на хрип мальчишеский голос.

— Идите сюда-а-а-а! — девчачий тонюсенький визг.

— Что там такое? — переглянулись девчонки.

— Пошли посмотрим, — Мишка первым сорвался с места и рванул к калитке, как бы взяв на себя роль лидера в их ребячьей компании.

За калиткой, вцепившись грязными пальцами в деревянные перекладины, стояли деревенские — Петя и Лиза. Миша хозяйским жестом отодвинул щеколду и распахнул калитку, но Петя с Лизой, не обращая на него ровным счетом никакого внимания, направились прямо к девчонкам.

— Это твоя мама тогда… ну, кота спасала? — Петя хмуро глянул на Ветку, переминаясь с ноги на ногу.

— Да, моя, — Ветка смотрела на него с нескрываемым изумлением.

— Если бы не она, меня бы отец… В общем, сама видала…

— Угу, — пискнула Лиза, качнув в знак согласия кудрявой головкой, — осень бил бы!

— Вот, — он вынул из кармана штанов тонкую пачку каких-то пожелтелых бумаг, перевязанных наспех шпагатом.

— Что это? — Вероника взяла протянутые бумаги, которые тотчас выхватила у нее Манюня и стала разглядывать.

— Я слышал, твоя мама хотела… искала… какие-то старые письма. Ну, у нас там журналы есть. Чего-то отец вам отдал, а много еще в сарае осталось. Вот. Я поискал. Это то, что нашел. Мы с Лизкой выследили тогда, куда вы пошли. Мы хотели… Ты передай это маме — это я ей…

— Спасибо, — Вероника хотела что-то спросить, сказать, но Петя с Лизой уже мчались прочь, сверкая босыми пятками.

Часть вторая Темная власть

Глава 1 Дорожки расходятся

Последний день мая у Веры с утра не заладился — все валилось из рук. Перемыв посуду после завтрака и отпустив Веточку покататься на велосипеде, она только было собралась сесть за работу, как сестра Шура затянула нескончаемый монолог о главном режиссере одного из московских театров, который по ее выражению «гнобит» труппу, и о том, как с ним бороться. Шура была театральным критиком, вечно боролась за правду, и часто сам процесс этой изнурительной борьбы был для нее важнее результата. Вера подсмеивалась над сестрой, называла всю эту деятельность мышиной возней, а порой всерьез опасалась, что эта возня отнимает у сестры все силы, и лучшие ее годы уходят попусту, поселяя в душе одни только обиды и раздражение. Но Шура продолжала упорствовать и шла напролом, наживая себе все новых врагов в театральном мире. И вот теперь, в атмосфере удушающей жары безветренного утра она оседлала своего любимого конька, принявшись посвящать сестру в последние театральные сплетни. Вера слушала одним ухом, ерзая на стуле и с тоской понимая, что весь ее бодрый рабочий настрой угасает, размытый текучим и вязким потоком словес.

— Да ты меня совсем не слушаешь! — воскликнула Шура, заметив, наконец, выражение вежливой скуки на лице сестры. — А, ну тебя! Спишь и видишь, как бы к машинке своей подобраться. Ну стучи, дятел, стучи! А я пойду прогуляюсь.

И, довольная, что выговорилась, Шура подхватила свою летнюю плетеную сумочку, махнула сестре рукой и была такова.

А Вера, вздохнув, покачала головой: вот сумасбродка! И поднялась на второй этаж, на свой балкончик-веранду — к машинке. Но работа не шла, мысли путались, и то чудесное предвкушение легких строчек, ложащихся на бумагу, с которым она проснулась, развеялось без следа. Промаявшись с полчаса, она едва выдавила из себя несколько вымученных натужных строк, в сердцах выдернула листок из машинки, скомкала и зашвырнула в угол.

«Потом подберу», — решила она и спустилась вниз. Надо было кое-что постирать, и, прихватив мыло и тазик с вещичками, Вера сошла по тропинке к мосткам у пруда. Мостки уже раскалились на солнце, огнем обожгли босые ступни… Стоять на них было попросту невозможно. Плеснув водой на ноги, она вернулась домой и засунула тазик под стол на кухне, отложив стирку до вечера.

«В лес сходить? Неохота… Веточкин сарафанчик, что ли, погладить…».

Вера включила утюг, села ждать пока он нагреется и задумалась. В который раз за последние дни вставала в памяти та странная встреча на мосту у реки. Женщина в длинной юбке. Ее слова… После той встречи Вера как-будто впала в сонное оцепенение: душа томилась и все валилось из рук. Весь бодрый и радостный строй здешней жизни разладился, Вера будто бы замерла в предощущении скорых необычайных событий, которых ждала и страшилась одновременно. Ей не раз хотелось бросить все дела и, не сказав никому ни слова, отправиться в Свердловку на поиски той загадочной женщины. Ах, как хотелось! И всякий раз что-то ее останавливало. Веру охватывала робость, вовсе ей не присущая, она пасовала и оставалась сидеть в доме у озера. Суетилась, копошилась, сердилась, и толку от этих душевных метаний не было никакого…

«Что ж со мной происходит? — подумала, пригорюнившись и облокотившись о край стола. — Живу как в тумане, не человек, а какая-то сонная тетеря. Точно зельем опоили, честное слово! Дурман в голове. И еще этот дом на том берегу… Нехороший дом, зря мы с Веткой туда ходили. Жутью от него веет, как из черной дыры. Ну что за бред! Что ты все накручиваешь, напридумываешь… Старость, что ль, приближается?»

Она еще ниже склонилась над столом и с резким вскриком вскочила, обжегши руку о нагретый утюг. Выдернула шнур из розетки, убрала утюг и швырнула в шкафчик так и не поглаженный Веточкин сарафан.

— Ну что за напасть такая! — сердито буркнула вслух, разглядывая красную полосу от ожога. — Нет, надо этот день как-то переломить, а не то в пору расплакаться…

Вера нацепила босоножки, взяла полотенце и решила сходить окунуться, но едва спустилась с крыльца, как наткнулась на весьма живописную троицу, приближавшуюся к дому. Троица эта состояла из покрасневшей, распаренной от жары сестры Шуры, очаровательной рыжекудрой беременной женщины и улыбавшегося во весь свой беззубый рот прелестного создания лет пяти, которое поспешало за женщинами, потряхивая свитыми в тугие колечки легкими волосенками.

— Вот, Веруша, встречай гостей! — запыхавшись, изрекла Шура, обмахиваясь платком. — Иду себе по дороге, от жары таю, а тут — на тебе! Нежданно-негаданно! Знакомая моя, Ксения, идет себе навстречу как ни в чем не бывало с двумя чадушками: одно у нее в животе пихается, а другое у ног толкается. В городе, хоть и близко живем — не встречаемся, а тут — в глуши-то — хлоп, и чуть не лбами столкнулись! Дела-а-а…

— Здравствуйте, Вера, — с улыбкой сказала Ксения, придерживая одной рукою округлый живот. — Извините за нечаянное вторжение, Шура сказала — вы тут работаете. Мы вам не помешали?

Подоспевшее к матери существо уцепилось за ее широкую юбку и застыло, склонив набок льняную головку и выжидательно глядя на Веру, все так же сияя беззубой улыбкой.

— Какое там помешали — вы как нельзя вовремя! Я уж тут начала с тоски пропадать — по такой жаре не работается. А как тебя, чудо, зовут? — наклонилась она к улыбчивой девочке.

— Лёна! — очень серьезно представилась та хрипловатым скрипнувшим голоском и деловитым шагом направилась к Вере. — А купаться будем? — осведомилась она, запуская обе ручонки в растрепавшиеся волосики и почесываясь.

— И купаться, и чай пить. С вареньицем! — уверила ее рассмеявшаяся Вера.

Она и в самом деле была рада гостям.

И вот уж сидели они вчетвером на нижней веранде, и над чашками вился душистый горячий дымок — Вера заварила свой любимый китайский чай — жасминовый. И с первой же ложки Лёна умудрилась вся перемазаться клубничным вареньем — в этом году клубника поспела рано — Вера накануне сняла урожай и сварила пятиминутку, легкое жиденькое вареньице. Ксения невозмутимо улыбалась безмятежной улыбкой, то и дело обтирая салфеткой перемазанное довольное личико своей девочки. Шура, как водится, трещала без умолку, оседлав своего излюбленного конька и пересказывая последние театральные байки. Вера поглядывала на своих новых знакомых, любовалась их открытой ласковой улыбчивостью и втайне вздыхала, по-доброму завидуя тому светлому покою, который осенял обеих — и маму, и дочку, — покою, который, казалось, ничто не способно поколебать.

А у самой на душе все еще было неспокойно — Вера кидалась к плите, разливала чай, подкладывала на блюдца варенье, стараясь скрыть за всей этой суетой нараставшее напряжение.

Раскаленное послеполуденное солнце плавило застывшие в полном безветрии ветки, густые хвойные испарения тянулись к открытой веранде, и воздух казался разлившимся пихтовым маслом, он дрожал и качался, и Вере в какой-то момент показалось, что мир вокруг сдвинулся, раздвоился, поплыл, и она ухватилась за край стола, чтобы не упасть.