Эдуард Байков - Фантасофия. Выпуск 2. Фантастика и Детектив

• Название: Фантасофия. Выпуск 2. Фантастика и Детектив
• Автор: Эдуард Байков
• Жанр: Научная Фантастика

Второй выпуск альманаха «Фантасофия» составлен на основе произведений малой литературной формы — рассказов писателей Республики Башкортостан, работающих в жанрах остросюжетной беллетристики: фантастика всех направлений, мистика, детектив, приключения.

---

— Магическое восприятие имеет очень мало общего с врожденными магическими способностями, — говорила леди Резеда, — При известной восприимчивости к природным явлениям и достаточном усердии любой человек может научиться распознавать проявления природной магии. На самом деле это несложно.

— То-то у Рогни это так хорошо получается, — громко прошептал Локи, обращаясь к Хениру.

— Имей совесть, она же слышит.

Локи оглянулся, безразлично скользнул по мне взглядом.

— Господи, с кем только приходится учиться… И как ее вообще приняли в университет?..

— Не обращай внимания, — сказал мне Хенир. — Он всегда такой, сама же знаешь.

Он взял меня под руку, доброжелательно улыбаясь, но я вырвала свою руку.

— Оставь меня в покое! — закричала я, не замечая, что теперь на меня все смотрят. — Оставьте меня все в покое! Не хотите со мной учиться? Ну, и уходите из университета, потому что я документы забирать не собираюсь! Ясно вам?..

— Рогни, ты что, с ума сошла?

Не слушая уже обращенных ко мне слов, я развернулась и пошла прочь. И никто меня не догонял.

* * *

Томте, домашний дух, который сдавал мне квартиру, куда-то спрятался — подальше от моей ярости и злобы. Я сбросила плащ, сняла туфли и в выходном костюме легла на диван в гостиной. Но рыдания мои длились недолго. Наконец я села и, вытирая слезы, стала оглядываться вокруг. Привычно и одиноко. Хоть бы томте вылез, что ли. Его можно видеть только в полдень, но я в родстве с низшими духами и могу ощущать его присутствие. Никого и ничего.

…Среди ночи я вдруг проснулась. На миг мне показалось, что в дверном проеме стоит дьявол и смотрит на меня — темная фигура на темном фоне. Это длилось всего миг, а потом я узнала его, но этот миг я вспоминаю даже чаще, чем то, что произошло после. Как будто сам Сатана стоял и смотрел на меня — доброжелательный и немного печальный. Это было так странно, ведь я не могла этого выдумать, мое воображение всегда работала в несколько ином ключе.

И тут же этот миг на грани сна и яви прошел — как не было. Он стоял в дверном проеме — темная фигура на темном фоне — и его энергетическая мощь наполняла комнату, словно его крылья бились, как прибой мирового океана, в узких стенах двухкомнатной квартиры. Он стоял и смотрел на меня. Не дьявол, нет — Ветер. С нашей первой встречи и до сегодняшней ночи я не видела его в человеческом обличии ни разу. Может быть, поэтому мне было так одиноко. Ведь я была больше человеком, чем духом.

Он подошел и сел на край кровати. По-человечески теплая рука коснулась моей щеки, почти человеческие губы встретились с моими губами. Я еще помню, как смотрела в его блестевшие в темноте глаза, и потом я больше не чувствовала своего тела.

Словно все вихри земные сворачивались в один огромный водоворот — вокруг меня, маленькой, просто крошечной по сравнению с этими силами. Я видела звездное небо — сквозь потолок, квартиру на пятом этаже и крышу. Звезды мерцали. Воздушные потоки словно сошли с ума. Я чувствовала все вокруг, но не чувствовала самой себя — до тех пор, пока меня не охватила страшная боль. Моя личность, вся моя энергетическая структура распадалась под натиском этой силы, я теряла себя, исчезала. Я исчезала. Видела огромное ночное небо и распадалась на электроны, на мысли и чувства, которые, в свою очередь, распадались тоже. Во мне образовалась какая-то брешь, в которую, как в черную дыру, проваливались все составляющие моей личности.

Мироздание рушилось. Мне казалось, что я умираю. А потом все кончилось.

Я проснулась со слезами на глазах. Всходило солнце, озаряя замерший мир. Он лежал рядом, уронив голову на скрещенные руки — смуглый черноволосый мужчина. Но это была иллюзия. Я не могла его коснуться, даже когда он был таким. Просто иллюзия. Он был не более реален, чем туман над водой ранним утром. Иллюзии. Жизнь, состоящая из иллюзий. Иногда даже я думаю: а реальна ли я сама? Или я и есть главная иллюзия? Моя любовь, моя жизнь, моя смерть — не более чем дымка над полями, взойдет солнце, и ее уже нет… Так я думала, сидя ранним утром в своей постели и уже не жалея себя, а скорее издеваясь.

А потом он проснулся, и все стало так неважно.

Денис Лапицкий. Сын волчьего солнца

…Запах гари возвращавшийся после трехдневной охоты Ждан почувствовал издалека — уж слишком тот выделялся среди обычных лесных запахов сырой земли и влажной свежей зелени, ароматов смолы и созревающих ягод. Сначала мелькнула мысль — лесной пожар! Но нет, это было просто невозможно, ночью прошел спокойный теплый дождь без грома и молний. А представить, что кто-то из посельчан мог оставить в лесу не загашенные угли костра… Лес кормит и согревает, и никто из людей просто не может заплатить ему черной неблагодарностью. Нет, такого не бывает.

Все эти размышления заняли у него лишь несколько мгновений, а потом были отброшены в сторону — он понял, что гарью тянет с востока. Из поселка.

Ждан сбросил на землю освежеванную тушу небольшого оленя, которую нес на плечах, положил рядом с тушей сверток из больших лопухов, в котором находилась оленья требуха — они только задерживают его. Если все будет хорошо, он успеет вернуться сюда раньше, чем его добычу отыщут звери. Если все будет хорошо. Если…

В следующее мгновение он уже бежал. Почва мягко пружинила под постолами, сучки на ветках кустов пытались зацепиться за одежду, но он мчался сквозь чащу стремительно и беззвучно. В опущенной руке в такт шагам покачивалось, отблескивая синеватым жалом, короткое копье, да колотила по бедру рукоятка швыркового топорика. С каждым шагом запах гари становился все сильнее, и в шелесте листьев ему слышалось: «Торопись!».

Вот, наконец, и опушка. Душа рвалась вперед, требовала мчаться в поселок, но Ждан, пригнувшись, укрылся в кустах. Раздвинул ветки, выглядывая из леса.

…Поселок перестал существовать. Крыши полуземлянок, крытые толстым слоем дерна, провалились, из образовавшихся ям торчали обугленные бревна перекрытий, многочисленные хозяйственные постройки превратились в груды углей, уже рассыпающихся седым пеплом… Людей видно не было — никто не ходил среди развалин, не слышался детский плач. Вдруг взгляд Ждана, скользящий по картине разрушения, словно споткнулся — к высокому столбу, который возвышался посреди поселка, тяжелым копьем было пригвождено тело старосты Игната. Ветерок развевал седые волосы, трепал подол залитой кровью рубахи — бурые пятна были видны даже издалека.

Последние сомнения исчезли: поселок погубил не случайный пожар, на него кто-то напал! Но кто? Соседи? Нет. Вряд ли. Скорее всего, половцы. А то, что он никого не видит, может означать только одно — остальные посельчане или убиты, или уведены нападавшими. По сердцу словно полоснули ножом — Милана…

Ждан змеей выскользнул из кустов, и, прячась в высокой густой траве, устремился вперед.

…Случилось то, к чему Ждан уже был готов — в поселке не оказалось никого живого. Половцы убили всех мужчин, а женщин и детей, достаточно взрослых, чтобы перенести переход по степи, увели с собой. Дети, бывшие слишком маленькими, разделили судьбу мужчин. Но посельчане дорого продали свои жизни — Ждан нашел тела шестерых половцев.

Обойдя поселок, Ждан подошел к столбу, к которому был пригвожден Игнат. Рука легла на отполированное древко копья.

— Не трогай, — вдруг прошептал староста, чуть приподнимая голову. На окровавленном лице блеснули слезящиеся глаза. — Сначала выслушай меня…

Ждан кивнул. Он понимал, что старик вряд ли протянет долго, и времени на вопросы не оставалось — пусть Игнат скажет то, что хочет.

— Это были половцы… Пришли позавчера утром, на рассвете… Полтора десятка, не больше… Баб, девок и детей увели… Ушли на полудень, — староста говорил короткими, словно рублеными фразами. Дыхание с хрипом вырывалось из пробитой груди, кровь изо рта пятнала бороду. — И Миланку твою тоже забрали…

Он внезапно остро взглянул на Ждана.

— Если, то, что о тебе говорят в поселке — правда, ты их догонишь. Я в это не очень-то верю, но люди зря болтать не станут… Теперь дергай.

Голова его упала на грудь, изо рта тянулась тонкая ниточка кровавой слюны. Ждан, понимая, что он ничего не может сделать для Игната, кроме как дать ему быструю смерть, мягким, уверенным движение выдернул копье, и тело старосты осело на истоптанную, забрызганную кровью землю.

Ждан вытер жало копья скомканной тряпицей, потом легко поднял тело старика и зашагал к окраине поселка.

* * *

Пламя погребального костра уже прогорело, а Ждан все еще сидел на утоптанной земле, глядя на рдеющие уголья. Перед его взором проплывали картины его жизни в поселке…

…Поселок не был ему родным. Он пришел сюда восемь лет назад — совсем еще юнцом, встретившим только одиннадцатую весну. Все его родные были мертвы: семью вырезали жители другой деревушки, находившейся за много верст в сторону солнечного заката. Да и сам Ждан был чуть жив — в боку, между ребер, застрял наконечник стрелы.