Айзек Азимов - Миры Айзека Азимова. Книга 11

• Название: Миры Айзека Азимова. Книга 11
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1994
• ISBN: 5-88132-071-9

Содержание:

Немезида, роман, перевод с английскою Ю. Соколова

---

Наконец гигантская планета заметно поднялась над горизонтом. Она была похожа на воздушный шар, приспущенный с одного бока.

— Как красиво! — воскликнула Марлена. — Вот построили бы Купол в этом полушарии, тогда каждый мог бы любоваться этим зрелищем.

— Ты ошибаешься, Марлена. Это не так. Люди не любят Мегас. Я уже говорил тебе: некоторым начинает казаться, что Мегас рушится на них, они боятся его.

— Такие дурацкие мысли могут прийти в голову немногим, — раздраженно сказала Марлена.

— Верно, немногим, но дурацкие мысли заразительны: страхи распространяются, и тот, кто не испугался бы, впадает в панику, потому что испугался сосед. Ты никогда не замечала такого?

— Замечала, — печально отозвалась она, — если одному мальчику какая-то дуреха кажется хорошенькой, то и другим это начинает казаться. И они начинают соперничать… — Она смущенно умолкла.

— Вот чтобы избежать такой цепной реакции, мы и выстроили Купол в другом полушарии. Ну а другая причина — ведь Мегас всегда на небе, и проводить астрономические наблюдения в этом полушарии затруднительно. Но я думаю, пора домой. Ты знаешь свою маму. Она, наверное, уже в панике.

— Надо связаться с ней и сказать, что все в порядке.

— Нет необходимости. Самолет постоянно посылает сигналы. Так что она в курсе, что с нами все в порядке… физически. А беспокоит ее вот что… — Он многозначительно постучал себя по виску.

Марлена осела в кресле, и лицо ее выразило крайнее неудовольствие.

— Какая мука! Знаю, каждый скажет: «Ведь она любит тебя», но это такая докука. Почему она не может поверить мне, что все будет в порядке?

— Ведь она любит тебя, — ответил Генарр, как только закончил инструктировать самолет относительно обратного пути. — Не меньше, чем ты любишь Эритро.

Лицо Марлены просветлело.

— Действительно, люблю.

— Да-да, это видно по тому, как ты относишься к этому миру.

А вот как отнесется к этому Эугения Инсигна? — подумал Генарр.

51

Она отнеслась к этому плохо. Она пришла в ярость.

— Что это вообще такое: «она любит Эритро»? Как можно любить безжизненный мир? Это ты забил ей голову таким вздором! Зачем тебе нужно, чтобы она любила Эритро?

— Эугения, будь умницей. Неужели ты считаешь, что Марлене чем-то можно забить голову? Разве ты сама не пыталась отговаривать ее?

— Ну так что же случилось?

— Видишь ли, в полете я все время старался показать ей такое, что должно было отпугнуть ее, заставить почувствовать неприязнь к Эритро. По собственному опыту я знаю, что выросшие в своем тесном мирке роториане ненавидят бесконечные просторы Эритро. Им не нравится этот свет, им не нравится кроваво-красная вода океана. Им не нравятся мрачные облака, но более всего они страшатся Мегаса. И все прочее только угнетает и волнует их. Все это я показал Марлене. Мы летели над океаном… далеко — так далеко, что увидели, как Мегас встает над горизонтом.

— Ну и?..

— Ее ничто не испугало. Она сказала, что привыкла к красному свету и он перестал казаться ей ужасным. Океан не внушил ей страха, а Мегас даже заинтересовал.

— Не могу поверить.

— Придется. Я не лгу.

Инсигна погрузилась в раздумье, потом нерешительно проговорила:

— Что если она уже заразилась?..

— Лихоманкой? Сразу по возвращении я отправил ее на повторное сканирование. Окончательный результат еще не готов, но предварительные данные свидетельствуют, что изменений нет. При лихоманке, даже легкой, рассудок немедленно испытывает заметные и весьма конкретные изменения. Так что Марлена здорова. Однако мне только что пришла в голову интересная мысль. Мы знаем, насколько впечатлительна Марлена, как умеет она замечать всякие подробности. Чувства людей словно перетекают к ней. А обратного ты не замечала? Чтобы ощущения переходили от нее к людям?

— Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Она видит, когда я чувствую неуверенность или беспокойство, как бы ни пытался я скрыть это. Знает, когда я спокоен и ничего не опасаюсь. А может быть, она сама вызывает во мне неуверенность и легкую тревогу — или же наоборот — приводит в безмятежное настроение? Ее собственные чувства другим не передаются?

Инсигна не отводила от него глаз.

— Это просто безумная мысль, — недоверчиво ответила она.

— Возможно. Но ты не замечала такого у Марлены? Подумай.

— И думать нечего — никогда я не замечала ничего подобного.

— Значит — нет, — пробормотал Генарр. — Скорее всего, так. Впрочем… Она очень хочет, чтобы ты поменьше о ней беспокоилась, но не может этого сделать. Кстати, тебе не кажется, что на Эритро восприимчивость Марлены усилилась? А?

— Да, пожалуй.

— И не только. Здесь твоя дочь научилась предвидеть. Она знает, что обладает иммунитетом к лихоманке. Она уверена, что на Эритро ничто не причинит ей вреда. Она смотрела на океан и знала, что самолет не упадет и не утонет. А на Роторе ты ничего не замечала? Разве не была она там неуверенной и робкой, как обычный подросток?

— Да. Конечно.

— А здесь она стала другой. Полностью уверенной в себе. Почему?

— Я не знаю.

— Не влияет ли на нее Эритро? Нет-нет, я имею в виду не лихоманку. Нет ли здесь какого-либо иного эффекта? Совершенно иного? Я скажу тебе, почему спрашиваю об этом. Я сам ощутил его.

— Ощутил… что?

— Какое-то доброе чувство к Эритро. Собственно, эта пустыня никогда меня не пугала. Не хочу сказать, что прежде планета меня отталкивала, что на Эритро мне было неуютно, но любить я ее никогда не любил. А во время нашего путешествия вдруг почувствовал симпатию к планете, чего ни разу не чувствовал за все десять лет пребывания здесь. И я подумал: а что если восхищение Марлены так заразительно, что если она каким-то образом передает мне свое состояние? Или в ее присутствии я так же, как она, ощущаю воздействие Эритро?

— Знаешь что, Сивер, — язвительно сказала Инсигна, — по-моему, тебе тоже следует пройти сканирование.

Тот удивленно поднял брови.

— А ты думаешь, что я не прохожу его? Мы здесь проверяемся периодически. Изменений нет, кроме тех, что вызваны старением.

— А ты проверялся после вашего воздушного путешествия?

— Еще бы. Сразу же. Я не дурак. Окончательные результаты еще не готовы, но, на первый взгляд, изменений нет.

— И что ты собираешься делать дальше?

— Следующий логический шаг: мы с Марленой выйдем из Купола на поверхность Эритро.

— Нет.

— Со всеми предосторожностями. Я там бывал.

— Иди, если хочешь, — упрямо сказала Инсигна, — но без Марлены. Я ее не пущу.

Генарр вздохнул. Он повернулся вместе с креслом к окну и стал вглядываться в красную даль; затем снова посмотрел на Инсигну.

— Там, за стеной, огромный девственный мир, — заговорил он, — ничей мир — у него нет хозяев, кроме нас. Мы можем заселить его и освоить, помня уроки, полученные от собственного неумелого хозяйничанья на родной планете. Мы сделаем его добрым, чистым, достойным. А к здешнему красному свету привыкнем. Мы заполним его земными растениями и животными. Пусть процветают здесь суша и море, пусть начнется новый виток эволюции.

— А лихоманка? Как же она?

— Справимся с ней, и Эритро станет родной для нас.

— Что же, если не принимать во внимание тяготение, жару и некоторые химические составляющие в атмосфере, то и Мегас можно сделать своим домом…

— Эугения, согласись, что с болезнью справиться проще, чем с жарой, гравитацией и химическим составом атмосферы.

— Но ведь лихоманка по-своему смертельна.

— Эугения, я уже говорил тебе, что мы дорожим Марленой, как никем.

— И я ею дорожу.

— Потому что она тебе дочь. А нам она дорога потому, что может сделать то, на что способна только она.

— И что же она будет для вас делать? Читать ваши телодвижения? Фокусы показывать?

— Она убеждена, что обладает иммунитетом к лихоманке. Если это так, то она может научить нас…

— А если не так? Это же просто детская фантазия, ты сам знаешь. Почему ты пытаешься ухватиться за соломинку?

— Вот он вокруг, этот мир, и он мне нужен.

— Ну знаешь, ты прямо как Питт. И ради этого мира ты готов рисковать моей дочерью?

— В истории человечества, случалось, шли на куда больший риск ради менее важной цели.

— Тем хуже для истории. В любом случае решать мне: она моя дочь!

Глубоко опечаленный Генарр негромко сказал: — Эугения, я люблю тебя, и один раз уже потерял тебя. И вдруг вновь этот сон, мечта — еще одна возможность добиться тебя. Но я боюсь, что опять потеряю тебя — уже навсегда. Видишь ли, я обязан сказать: решать не тебе. И не мне. Все решит сама Марлена. А что она решит, то и сделает. И потому, что, быть может, она способна подарить человечеству целый мир, я намереваюсь помогать ей во всем — как бы ты ни возражала. Прошу тебя, примирись с этим, Эугения.