Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

VI

   Авось, о Шиболет народный!
   Тебе б я оду посвятил,
   Но стихоплет великородный
 4 Меня уже предупредил.
   Авось дороги нам исправят…

1 Шиболет народный. Ср.: Байрон. «Дон Жуан», XI, XII, 1–2:

Жуан по-английски не понимал ни слова,
Хоть изредка слыхал наш шиболет, «God Damn!»

<Пер. Г. Шенгели>.

3 стихоплет великородный. Князь Иван Долгорукий (1764–1823), бездарный автор книг стихов «Бытие моего сердца» (Москва, 1802) и «Сумерки моей жизни» (Москва, 1808). В его оде так описывается слово «авось»:

О, слово милое, простое!
Тебя в стихах я восхвалю!
Словцо ты русское прямое,
Тебя всем сердцем я люблю!

5 дороги нам исправят. С чем может рифмоваться это слово? «Заставят», «Позабавят», «Поставят», «Прославят», «Расставят», «Убавят», «Удавят»? Есть и другие, менее явные претенденты.

VII

   Авось аренды забывая,
   Ханжа запрется в монастырь
   Авось по манью Николая
 4 [Их] семействам возвратит Сибирь
   [Их сыновей]…
   ...........................................
14  …[Наполеон].

1–2 аренды забывая, / Ханжа. Слово «аренды» (сегодня означает «наем и прокат») имело разный смысл в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Его старое значение: правительственная выплата вместо предоставления временного права пользования пожалованными землями.

«Ханжа» — намек на стоящего у власти набожного мошенника, склонного к какой-нибудь принятой в его время разновидности мистицизма и к более материальным формам пополнения годовых доходов; ко времени создания данного комментария (1958) это не было убедительно объяснено. Комментаторы полагали, что речь шла о князе Александре Голицыне, министре народного просвещения и духовных дел (1816–24), члене Следственного Комитета, который в 1826 г. вел дело о декабристском восстании. Он также расследовал дело о нравственности нашего поэта в связи с «Гавриилиадой».

4 [Их] семействам возвратит Сибирь. Здесь перенос. Первые слова строки 5 должны были стать прямым дополнением незаконченного предложения (строки 4–5):

Семействам возвратит Сибирь
[Их сыновей]…

Строфа должна была завершится упоминанием Наполеона; возможно, строка 14 заканчивалась его именем. Сибирь еще может вернуть декабристов их семьям, но узник Святой Елены уже никогда не выйдет на свободу. Так могло бы завершиться в высшей степени пушкинское перечисление обыденных и важных возможностей, подсказанных словом «авось».

VIII

   Сей муж судьбы, сей странник бранный,
   Пред кем унизились цари
   Сей всадник, Папою венчанный
 4 Исчезнувший как тень зари
   Измучен казнию покоя
   [Осмеян прозвищем героя]…

1 Сей муж судьбы. В Болдине, в день благих решений, в лицейскую годовщину 19 окт. 1830 г. Пушкин решил уничтожить строфы «Десятой главы» и некоторые ее строки перенести в другое стихотворение.

В стихотворении «Герой», написанном примерно в то же время (оно было готово к началу ноября и опубликовано в 1831 г.), мы, таким образом, обнаруживаем в совершенно ином контексте (обращенном скорее к отваге деспота, чем обличающем присущую сильным властителям нелепость, которую не мог преодолеть даже Наполеон), следующие строки (14–17):

Все он, все он — пришлец сей бранный,
Пред кем смирилися цари,
Сей ратник, вольностью венчанный,
Исчезнувший, как тень зари.

Историческая неопределенность заменила власть Пия VII, есть и другие незначительные изменения. «Странник бранный» становится «бранным пришлецом», «самозванцем», «захватчиком», «чужеземцем». «Все он» — отголосок отрывка из «Мессинских элегий» Казимира Делавиня, кн. II, № VI, «Наполеону» (1823): «Одинокий, на скалистом берегу… / В глуши изгнания, и все же он — везде…».

Далее, строки 37–45 «Героя» доводят начатое в Десятой главе, VIII, до иллюзорного конца, предлагая рифму «покоя» для «героя» и завершая онегинское чередование рифм (37–45 = ecciddiff).

Не там, где на скалу свою
Сев, мучим казнию покоя,
Осмеян прозвищем героя,
Он угасает недвижим,
Плащом закрывшись боевым.
Не та картина предо мною!
Одров я вижу длинный строй,
Лежит на каждом труп живой,
Клейменный мощною чумою —
Царицею болезней… он,
Не бранной смертью окружен,
Нахмурясь, ходит меж одрами,
И хладно руку жмет чуме…

Стихотворение «Герой» построено как диалог между Поэтом и Другом. Оно состоит из шестидесяти шести строк и одной трети строки. За исключением строк 36–45, произвольная схема рифмовки не имеет сходства с «ЕО». Друг спрашивает Поэта, какое событие в жизни Наполеона поразило его больше всего, и приведенный выше отрывок — ответ Поэта. Тогда Друг замечает, что строгая история отрицает реальность описанного поэтом впечатляющего события. Поэт красноречиво парирует (строки 63–66):

Тьмы низких истин мне дороже
Нас возвышающий обман…
Оставь герою сердце! Что же
Он будет без него? Тиран…

А Друг спокойно отвечает (строка 67):

Утешься…

Стихотворение содержит намек на мужество, публично продемонстрированное царем Николаем 29 сент. 1830 г. во время его посещения Москвы в разгар эпидемии холеры, когда невежественные люди, подстрекаемые антиправительственной пропагандой, обвиняли власти в преднамеренном отравлении народа.

В прочитанном Пушкиным в присутствии Державина знаменитом юношеском стихотворении «Воспоминание в Царском Селе», созданном в течение трех последних месяцев 1814 г. и состоящем из 176 ямбических стихов, двадцати двух строф (строки 1, 2, 4 и 8 четырехстопные, а остальные — шестистопные с рифмами ababecec), предвосхищаются некоторые элементы «Героя» (1830) и Десятой главы, VIII (1830) с любопытной точностью в деталях.

В строке 138 «Воспоминаний» — то же определение «пришлец» из «Героя» (строка 14), заменившее «странника» Десятой главы, VIII, 1; ср. строки 137–138:

Утешься, мать градов России,
Воззри на гибель пришлеца!

Тема исчезновения, которая в Десятой главе, VIII, 4 и в строке 17 «Героя» представлена в описании исчезновения «тени зари», четко намечена в строке 152 «Воспоминаний» и в строках 149, 152 — в связи с Наполеоном:

…любимый сын и счастья и Беллоны,
..............................................
Исчез, как утром страшный сон!

Та же тема возникает в стихотворении 1823 г. «Недвижный страж» (я уже упоминал его в коммент. к Десятой главе, I, 1, строки 39–42):

Сей всадник, перед кем склонилися цари,
Мятежной Вольности наследник и убийца,
............................................................
Сей царь — исчезнувший, как сон, как тень зари.

Строка 5 строфы VIII Десятой главы и строка 36 «Героя» предвосхищены строками 46–48 в «Недвижном страже» (с такой же рифмой «героя» — «покоя»):

Не обличали в нем изгнанного героя,
           Мучением покоя
В морях казненного по манию царей.

3 Папою венчанный. Заимствование. Ср., например, начало последней строфы в знаменитом излиянии Беранже (ок. 1825) «Народная память»:

Lui, qu'un pape a couronné,
Est mort dans une île déserte.

<И венчанную главу
Он сложил…
На песчаном острову.

Пер. Ап. Григорьева>.

Это еще один пример парадоксального воздействия на Пушкина рифмоплетов, им же презираемых.

4 тень зари. Если бы Пушкин хотел сказать, что Наполеон исчез, растворился, сгинул, он бы употребил выражение: «тень на заре». Интересно, не была ли его странная памятная «тень зари» — утренний призрак или иллюзия восхода солнца — навеяна образом из «Бонапарте» В. Гюго (март 1822 г.) Вот конец последней (пятой) части этой одиннадцатой оды из «Од и баллад», кн. I:

Ce ne sont point là les héros!
Ces faux dieux…
Vous trompent dans votre sommeil;
Telles ces nocturnes aurores
Où passent de grands météores,
Mais que ne suit pas le soleil.

<Он лишь палач, но не герой!
Как ложный бог…
А вам он в сны вливает бред;
Он — смутный блеск ночной авроры,
Что порождает метеоры,
Но за которой солнца нет!

Пер. Г. Шенгели>.

В библиотеке Пушкина были «Оды» Гюго (3-е изд., Париж, 1827).