Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

«Покой» сочетает значения «мир», «отдохновенье», «умиротворение», «умственное спокойствие» (см. также «Путешествие Онегина»: [XVIII], 13.) В других случаях (глава Вторая, XXXI, 14) «замена счастию» — «привычка».

29 Пред вами в муках замирать; 38–40 чтоб продлилась жизнь моя, / Я… должен быть уверен… / увижусь я; 48 обнять у вас колени...; 52 А между тем… Как указано русскими комментаторами[79], письмо Онегина полно отголосков «Адольфа» Констана (см. коммент. к главе Седьмой, XXII, 6–7). Тут одни и тот же настойчивый и дерзкий тон: «Мне необходимо видеть вас, если я должен жить» (гл. 3) и парафразы таких пассажей, как: «И тут, когда я всем существом рвусь к вам, когда я так жажду найти отдохновение от стольких терзаний, склонить голову вам на колени, дать волю слезам, — и тут я должен ценою крайнего напряжения смирять себя…» (там же <пер. А. Кулишер>).

30 Бледнеть и гаснуть. Почти буквальный повтор главы Четвертой, XXIV, 2: «[Татьяна] Бледнеет, гаснет».

48 обнять у вас колени. Закругленное выражение, передающее мольбу и преданность; постоянно встречается в тогдашних европейских романах. См., например, «Валерию» мадам де Крюднер, письмо XLII: «Я [Динар] бросился к ее [Валерии] коленям, сжимая их со страстью».

В эпистолярном романе Ричардсона «История сэра Чарлза Грандисона», т. 1, письмо XXIX к мисс Селби от понедельника 20 февраля, мисс Байрон в портшезе доставлена коварным носильщиком в дом, где сэр Харгрейв Поллексфен «бросился к моим ногам»; «[она] пала на [свои] колени, простирая [свои] руки [к одной из покидавших комнату женщин]». Затем она падает на колени перед подлецом. Затем бросается на оттоманку. Затем он бросается к ее ногам. Затем он обнимает ее колени своими мерзкими руками (о похожей сцене у мадам де Сталь см. мой коммент., к главе Третьей, X, 3).

49–51 Жанти <«Славный»> Бернар рекомендует будущим влюбленным в своем «Искусстве любить» (1761), песнь II, строки 218–19:

Meurs à ses pieds, embrasse ses genoux,
Baigne de pleurs cette main qu'elle oublie…

<Замри у ног ее и обними колени,
И ручку, что на них — слезою окропи>

— и Онегин точно следует этим наставлениям в главе Восьмой, XLI–XLII.

53–54 Ср.: Руссо, «Юлия» (Сен-Пре, жалующийся лорду Бомстону), ч. IV, письмо VI: «Какая пытка обращаться с женщиной словно с посторонней, меж тем как образ ее всегда у тебя в сердце!» <пер. Н. Немчиновой>. Отзвуки писем Сен-Пре в онегинском письме отмечены уже в 1832 г. (21 февраля) Кюхельбекером в его тюремном дневнике.

XXXIII

   Отвѣта нѣтъ. Онъ вновь посланье:
   Второму, третьему письму
   Отвѣта нѣтъ. Въ одно собранье
 4 Онъ ѣдетъ; лишь вошелъ... ему
   Она на встрѣчу. Какъ сурова!
   Его не видятъ, съ нимъ ни слова;
   У! какъ теперь окружена
 8 Крещенскимъ холодомъ она!
   Какъ удержать негодованье
   Уста упрямыя хотятъ!
   Вперилъ Онѣгинъ зоркій взглядъ:
12 Гдѣ, гдѣ смятенье, состраданье?
   Гдѣ пятна слезъ?... Ихъ нѣтъ, ихъ нѣтъ!
   На семъ лицѣ лишь гнѣва слѣдъ...

6 Его не видят, с ним ни слова. Нескрываемое равнодушие Татьяны подчеркнуто тем, что подлежащее в этой фразе отсутствует, а глагол дается во множественном числе, с опущенным «они». В действительности, перед нами галлицизм: «On ne le voit pas, on ne lui parle pas».

XXXIV

   Да, можетъ быть, боязни тайной,
   Чтобъ мужъ иль свѣтъ не угадалъ
   Проказы, слабости случайной....
 4 Всего, что́ мой Онѣгинъ зналъ....
   Надежды нѣтъ! Онъ уѣзжаетъ,
   Свое безумство проклинаетъ —
   И, въ немъ глубоко погруженъ,
 8 Отъ свѣта вновь отрекся онъ.
   И въ молчаливомъ кабинетѣ
   Ему припомнилась пора,
   Когда жестокая хандра
12 За нимъ гналася въ шумномъ свѣтѣ,
   Поймала, за́ воротъ взяла
   И въ темный уголъ заперла.

XXXV

   Сталъ вновь читать онъ безъ разбора.
   Прочелъ онъ Гиббона, Руссо,
   Манзони, Гердера, Шамфора,
 4 Madame de Stael, Биша, Тиссо,
   Прочелъ скептическаго Беля,
   Прочелъ творенья Фонтенеля,
   Прочелъ изъ нашихъ кой-кого,
 8 Не отвергая ничего:
   И альманахи, и журналы,
   Гдѣ поученья намъ твердятъ,
   Гдѣ нынче такъ меня бранятъ,
12 А гдѣ такіе мадригалы
   Себѣ встрѣчалъ я иногда,
   E sempre bene, господа.

2–6 Прием перечисления авторов, хотя и типичный для Пушкина (которому вообще доставляет наслаждение называть друг за другом предметы, места, чувства, поступки и т. д.), не им придуман. В самом деле, список, даваемый в этих строках, ничто перед невероятным каталогом книг, прочитанных Фобласом (у Луве де Кувре, «Год из жизни кавалера де Фобласа»; см. коммент. к главе Первой, XII, 9–10), пока он вынужденно томился в одиночестве. Там не десять авторов, как у Онегина, а сорок, и читатель встречает среди них старых знакомых — Колардо, Дора, Бомарше, Мармонтеля, де Бьевра, Грессе, Мабли, Жана Батиста Руссо, Жана Жака Руссо, Делиля, Вольтера и пр.

Отметим также, что Пушкин не позволил своему герою прочитать зимой 1824–25 г. две иностранные книги, которые в тот сезон пользовались особой популярностью: «Мемуары Жозефа Фуше, герцога Отрантского» — Фуше возглавлял полицию при Наполеоне (2 тома, Париж, сентябрь и ноябрь 1824 г.) и «Разговоры лорда Байрона» (французское переложение книги Медвина, сделанное Пишо; см. коммент. к главе Третьей, XII, 10).

*

Перечисления — прием, который очень любил и дядя Пушкина — Василий Пушкин, вызвавший пародию Дмитриева, который напечатал (в Москве в 1808 г., пятьдесят экземпляров для частного распространения) прелестную поэму четырехстопным ямбом, где описывается заграничное путешествие Василия Пушкина (в 1803 г.; он рассказал о своей поездке в июньской и октябрьской книжке «Вестника Европы» за тот же год). Поэма озаглавлена «Путешествие N.N. в Париж и Лондон». В ч. III читаем (строки 21–27):

Какие фраки! панталоны!
Всему новейшие фасоны!
Какой прекрасный выбор книг!
Считайте — я скажу вам вмиг:
Бюффон, Руссо, Мабли, Корнилий,
Гомер, Плутарх, Тацит, Виргилий,
Весь Шакеспир, весь Поп и Гюм…

«Корнилий» — шутливая форма фамилия «Корнель»; три слога в фамилии Шекспира — указание на ее французский выговор; «Поп» — французский вариант имени «Поуп»; «Гюм» — французская транскрипция имени «Юм» в русском произношении; все остальное — русские формы и транскрипции.

В своей неоконченной повести, которая теперь известна под названием «Арап Петра Великого», начата 31 июля 1827 г, Пушкин, судя по разным наметкам эпиграфа, думал предпослать первой главе цитату из «Журнала путешественника»:

      Я в Париже;
Я начал жить, а не дышать!

2 Гиббона, Эдвард Гиббон (1737–94) — английский историк. Возможно, Онегин прочел французский перевод (Париж, 1793) мемуаров Гиббона; это издание имелось и в библиотеке Пушкина. Восемнадцать томов «Истории упадка и гибели Римской империи» (Париж, 1788–95), перевод Леклерка де Сет-Шена с английского оригинала, потребовали бы от Онегина не менее месяца.

2 Руссо. Вдосталь начитавшись Гиббона, Онегин, я полагаю, обратился к «Юлии» Жана Жака (см. коммент. к главе Третьей, IX, 7) или к его «Исповеди», но не к дидактическим сочинениям. Двух недель чтения Руссо, думается, было бы ему достаточно.

3 Манзони. Алессандро Франческо Томмазо Антонио Мандзони (1785–1873), старательный и набожный, простодушный автор таких сочинений, как «романтическая» трагедия «Граф де Карманьола» (Милан, 1820), которую Онегин, возможно, читал по французскому переводу Клода Форьеля «Le Comte de Carmagnola» (Париж, 1822). Есть и перевод Огюста Троньона (Париж, 1822). Думаю, Пушкин предпочел бы увидеть в руках героя «Les Fiancés, histoire milanese, etc.», французское переложение, принадлежащее Рею Дюссюе (Париж, 1828), романа Мандзони «Обрученные» (1827), где эхом отзываются воспарения миссис Радклиф, однако эта книга появилась позднее, чем происходит действие.