Владимир Набоков - Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина

• Название: Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина
• Автор: Владимир Набоков
• Издательство: «Интелвак»
• Жанр: Критика
• Год: 1999
• ISBN: 5-93264-001-4

Комментарии В. В. Набокова освещают многообразие исторических, литературных и бытовых сторон романа. Книга является оригинальным произведением писателя в жанре научно-исторического комментария. Набоков обращается к «потаенным слоям» романа, прослеживает литературные влияния, связи «Евгения Онегина» с другими произведениями поэта, увлекательно повествует о тайнописи Пушкина.

Предназначена для широкого круга читателей и в первую очередь — для преподавателей и студентов гуманитарных вузов, а также для учителей и учащихся средней школы.

---

VII

   Ей нравится порядокъ стройной
   Олигархическихъ бесѣдъ,
   И холодъ гордости спокойной,
 4 И эта смѣсь чиновъ и лѣтъ.
   Но это кто въ толпѣ избранной
   Стоитъ безмолвный и туманной?
   Для всѣхъ онъ кажется чужимъ.
 8 Мелькаютъ лица передъ нимъ,
   Какъ рядъ докучныхъ привидѣній?
   Что, сплинъ иль страждущая спѣсь
   Въ его лицѣ? Зачѣмъ онъ здѣсь?
12 Кто онъ таковъ? Уже ль Евгеній?
   Уже ли онъ?... Такъ, точно онъ.
   — Давно ли къ намъ онъ занесёнъ?

6 туманный. Возможные смысловые оттенки — пасмурный, сумрачный, «ténébreux», если «туманный» характеризует Онегина.

VIII

   Все тотъ же ль онъ иль усмирился?
   Иль корчитъ также чудака?
   Скажите, чѣмъ онъ возвратился?
 4 Что намъ представитъ онъ пока?
   Чѣмъ нынѣ явится? Мельмотомъ,
   Космополитомъ, патріотомъ,
   Гарольдомъ, квакеромъ, ханжёй,
 8 Иль маской щегольнетъ иной.
   Иль просто будетъ добрый малой,
   Какъ вы да я, какъ цѣлый свѣтъ?
   По крайней мѣрѣ мой совѣтъ:
12 Отстать отъ моды обветшалой.
   Довольно онъ морочилъ свѣтъ...
   — Знакомъ онъ вамъ? — И да и нѣтъ.

1 усмирился. Т. е. укрощен жизнью, успокоился в том, что относится к области «страстей» и т. п.

2 корчит… чудака. Глагол «корчить» сочетает два смысловых оттенка: «притворяться» и «гримасничать». Тут подразумевается скорее перевоплощение, чем подражание.

5–7 «Мельмот Скиталец» Метьюрина отмечен печатью рокового проклятья и ужасной судьбы (см. коммент. к главе Третьей, XII, 9).

«Космополит» — человек, который в любой стране чувствует себя как дома, в особенности англичанин, которому легко и покойно в Италии, или русский — во Франции. Впрочем, Онегин никогда не был за границей.

«Патриот» — националист, славянофил. Мы знаем из «Путешествия Онегина», в которое он отправился в начале 1821 г., что он изведал подобные настроения, однако разочаровался в них к моменту возвращения в С.-Петербург в августе 1824 г.

Чайльд-Гарольд у Байрона — почитатель гор, знакомый и с бездонными пропастями, личность, которой внятен гул океанских волн, однако в человеческом своем облике — беспокойный скиталец: с улыбкой отчаяния взирает он на суету мира, сокрушая врагов проклятьем прощенья.

«Квакер» — член Общества друзей, религиозной секты, основанной Джорджем Фоксом в Англии в середине семнадцатого века.

«Ханжа» — слепой приверженец своей собственной нетерпимости. В ту эпоху эксцентричный щеголь, сидя в оцепенении и положив ноги на решетку камина, мог размышлять о том, «стать ли мизантропом или демократом» (Мария Эджуорт, «Скука», гл. 5).

VIII–IX

Бродский со своим сверх меры развитым социологическим чутьем обнаруживает за разговорами, переданными в этих строфах (и в XII, 1–7), град обидных замечаний, обрушенных на Онегина консервативно мыслящими аристократами. Разумется, это вздор. Бродский забыл, что и Татьяна не была убеждена в том, что Онегин искренен. В действительности эти наслаивающиеся друг на друга вопросы и ответы представляют собой образец лукавой артистичной игры нашего поэта. Нужно сделать так, чтобы читатель на время забыл, что Онегин — убийца Ленского. «Благоразумные люди» (XII, 3) — это всего лишь воображаемые рецензенты главы. Высказывания в том роде, что мы озабочены сугубо прозаическими материями, не дорожим оригинальностью мысли и привержены только традиционным ценностям, были расхожей монетой литературного красноречия с тех пор, как родилась сатира, и не стоит, встретив подобные мысли в этой строфе, толковать их всерьез. Иначе вся строфа становится бессмысленной, ибо выражение «пылких душ неосторожность» к Онегину может быть отнесено в последнюю очередь, и фразы такого толка, невольно тут появляющиеся, необходимы лишь для того, чтобы, создав нужную атмосферу, подготовить сцены, в которых Онегин предстает страстно влюбленным в Татьяну.

IX

   — Зачѣмъ же такъ неблагосклонно
   Вы отзываетесь о немъ?
   За то ль, что мы неугомонно
 4 Хлопочемъ, судимъ обо всемъ,
   Что пылкихъ душъ неосторожность
   Самолюбивую ничтожность
   Иль оскорбляетъ иль смѣшитъ,
 8 Что умъ, любя просторъ, тѣснитъ,
   Что слишкомъ часто разговоры
   Принять мы рады за дѣла,
   Что глупость вѣтрена и зла,
12 Что важнымъ людямъ важны вздоры
   И что посредственность одна
   Намъ по плечу и не странна?

8 Что ум, любя простор, теснит. Т. е. ум, нуждающийся для своего приложения в свободном пространстве, изгоняет глупцов. «Простор» — слово с несколькими значениями, однако непременно предполагающими свободное, незагроможденное пространство.

12 важны вздоры. Ср.: Андре Шенье, «Республика литературы», фрагмент VIII (изд. Вальтера): «Если тяготишься важными пустяками, хорошее общество внушает тебе только скуку…»

X, XI, XII

Эти три строфы, написанные в Москве, датированы Пушкиным 2 окт. 1829 г. В то время он рассматривал их как начало главы (заметим интонацию зачина в первых строках X), которая должна была рассказать о путешествии Онегина и идти сразу за главой Седьмой. Окончательный вариант главы Восьмой (тогда Девятой) начат 24 дек. 1829 г. в С.-Петербурге, в Демутовом трактире. Две недели спустя в письме на имя Бенкендорфа Пушкин просит (безуспешно) разрешить ему поездку за границу в качестве частного лица или причислить к русской дипломатической миссии, отправляющейся в Китай.

X

   Блаженъ, кто съ молоду былъ молодъ,
   Блаженъ, кто во́время созрѣлъ,
   Кто постепенно жизни холодъ
 4 Съ лѣтами вытерпѣть умѣлъ,
   Кто страннымъ снамъ не предавался,
   Кто черни свѣтской не чуждался,
   Кто въ двадцать лѣтъ былъ франтъ иль хватъ,
 8 А въ тридцать выгодно женатъ;
   Кто въ пятьдесятъ освободился
   Отъ частныхъ и другихъ долговъ,
   Кто славы, денегъ и чиновъ
12 Спокойно въ очередь добился,
   О комъ твердили цѣлый вѣкъ:
   N. N. прекрасный человѣкъ.

1 Не слишком оригинальный совет смолоду быть молодым уже давался Пушкиным в коротком стихотворении (1819), обращенном к поэту-графоману Якову Толстому (1791–1867), с которым он встречался на обедах «Зеленой лампы» — еще одного кружка, где в основном пили шампанское, хотя биографы склонны придавать таким кружкам революционный дух и серьезное литературное значение.

XI

   Но грустно думать, что напрасно
   Была намъ молодость дана,
   Что измѣняли ей всечасно,
 4 Что обманула насъ она:
   Что наши лучшія желанья,
   Что наши свѣжія мечтанья
   Истлѣли быстрой чередой,
 8 Какъ листья осенью гнилой.
   Несносно видѣть предъ собою
   Однихъ обѣдовъ длинный рядъ,
   Глядѣть на жизнь, какъ на обрядъ,
12 И вслѣдъ за чинною толпою
   Итти, не раздѣляя съ ней
   Ни общихъ мнѣній, ни страстей.

XII

   Предметомъ ставъ сужденій шумныхъ,
   Несносно (согласитесь въ томъ)
   Между людей благоразумныхъ
 4 Прослыть притворнымъ чудакомъ,
   Или печальнымъ сумасбродомъ,
   Иль сатаническимъ уродомъ,
   Иль даже Демономъ моимъ.
 8 Онѣгинъ (вновь займуся имъ),
   Убивъ на поединкѣ друга,
   Доживъ безъ цѣли, безъ трудовъ
   До двадцати шести годовъ,
12 Томясь въ бездѣйствіи досуга
   Безъ службы, безъ жены, безъ дѣлъ,
   Ничѣмъ заняться не умѣлъ.

1–7 См. коммент. к главе Восьмой, VIII–IX.