Лев Лещенко - Апология памяти

• Название: Апология памяти
• Автор: Лев Лещенко
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-227-01267-9

Прославленный певец Лев Лещенко рассказывает о том главном, чем одарила его судьба, — о встречах с замечательными людьми. На эстрадном поприще — это выдающиеся певцы, композиторы, поэты, музыканты, вместе с которыми ему довелось способствовать развитию и процветанию отечественной музыкальной культуры. На жизненных перепутьях — это и известнейшие, влиятельнейшие личности современного делового мира, и простые сограждане, дорогие зрители и слушатели — благодарная публика, без которой не может существовать ни один артист.

---

Одним из самых памятных событий в этом духе стал как для нас, так, надеюсь, и для всех присутствующих наш с Володей поздравительный дивертисмент на юбилейном вечере Бубы Кикабидзе. Володя до неузнаваемости изменил внешность, употребив для этой цели огромный «грузинский» нос из своей же знаменитой миниатюры про хирурга «Рэзать — нэ рэзать» и нацепил на плечи кавказскую бурку. Я, в свою очередь, явился вместе с ним перед сидящим на сцене юбиляром в черкеске с газырями, косматой папахе и при усах, так что удивленный Буба поначалу попросту не понял, кто же скрывается под личинами «истинных кавказских горцев». Не узнал он нас с Володей и тогда, когда мы с типичным грузинским акцентом начали разыгрывать перед ним сочиненную нами интермедию. А после того как Винокур легко и непринужденно перешел на грузинский, провозглашая: «Моди давлиот!» («Давай выпьем!») — Кикабидзе, по его собственному признанию, почти уже уверовал в то, что его приехали поздравить некие загримированные земляки. И догадался, кто мы такие, только после того, как мы с Володей затянули песню «Тбилисо» на грузинском языке. Так вот, закончив интермедию и собираясь уходить за кулисы, Винокур вдруг спрашивает:

— Буба, можно обратиться к твоим гостям, которые сидят в этом зале?

Буба кивает:

— Конечно!

Винокур подходит к микрофону и возвещает:

— Первый и второй ряд, кто заказывал хинкали, они готовы! Всех приглашаем на банкет!

После чего Буба, рассмеявшись, сказал:

— Большое спасибо ребятам, Володе и Леве! Видимо, надо очень сильно любить своего старого друга, то есть меня, чтобы придумать и сыграть такое великолепное поздравление. Ведь если ты к человеку равнодушен или он тебе не нравится, ты в лучшем случае просто отделаешься букетом цветов…

А два года назад, в 1999 году, мы с Винокуром торжественно отметили на сцене Концертного зала «Россия» событие, прямо скажем, не совсем обычное — тридцатилетие нашей с ним дружбы, которое мы назвали «Тридцать лет спустя». Соответственно, все представление было оформлено в мушкетерском духе — на декорациях висели шпаги, шляпы с перьями, стояла бочка с пивом… Посреди этого романтического антуража наши любимые друзья-артисты и просто старые друзья поздравляли нас с Володей с таким вот необычным юбилеем. Вообще «юбилейная» тема занимает в наших взаимоотношениях с Володей особое место. Скажем, однажды, готовясь к моему юбилею, он, что называется, отмочил такой номер, что ввел в заблуждение не только публику, но и свою собственную маму Анну Юльевну, присутствующую в этот момент в зале. Дело было так. Володя выкрасил свои волосы в цвет моих волос и придал им форму моей шевелюры. К тому же он еще и немножко похудел. А когда он оделся точно так же, как и я, и придал лицу соответствующее выражение, его сходство со Львом Лещенко стало просто поразительным. (Кстати, я часто думаю, а не таится ли в этом разгадка «тайны» столь долгой дружбы между нами, вызывающей такой интерес у окружающих?) По нашей с ним задумке, он выходит на сцену в образе Льва Лещенко, открывает юбилейный вечер, а потом уже появляюсь я собственной персоной. И вот, когда он вышел и заговорил (естественно, моим голосом), его мама наклонилась к своей внучке Насте и прошептала ей на ухо:

— Видишь, Настенька, как дядя Лева-то поправился? Не мешало бы ему похудеть, как и твоему папе…

На что Настя с удивлением ответила:

— Ба, ты что? Это же наш папа!

Я в данном случае, как нетрудно заметить, оказываюсь в том же примерно положении, как и в свое время Вахтанг Кикабидзе, оценивший наше с Володей юбилейное приветствие как наглядное выражение самых теплых дружеских чувств. Действительно, ведь Винокур, относись он ко мне несколько по-другому, мог бы вполне ограничиться тем же букетом. И так — практически во всем. Понятно, что мне во много раз легче шагать по жизни, чувствуя его постоянную дружескую поддержку, зная, что мне есть на кого опереться в трудный час. А ведь, как я уже говорил, характерец у Владимира Натановича — отнюдь не сахар! Заслужить его расположение, не говоря уже о дружеской привязанности, дано отнюдь не каждому. Так что мне, я считаю, повезло в этом смысле как мало кому еще. И потому Володя, пользуясь моим к нему ответным расположением, эксплуатирует его нещадно. Скажем, садится в моем офисе за телефон и начинает моим голосом отвечать на звонки: «Так, мол, и так, сегодня у меня весь день занят… Поговорите на эту тему с моим директором Розенгаузом, Евгений Львович все вам объяснит…» На нашем с ним языке это называется «парить мозги». Иногда доходило до того, что даже моя жена Ира, позвонив мне в офис, поначалу не догадывалась, что говорит не со мной, а с Винокуром. Наблюдать за ним в такие моменты всегда крайне любопытно, как и за каждым мощным актером-лицедеем, примеряющим на себя чье-либо лицо. Причем Винокур тут замахивается, на мой взгляд, на нечто даже гораздо большее — он примеряет на себя уже саму другую личность, в данном случае — мою. То есть как бы становится отчасти мной. А ведь люди мы с ним на самом деле очень даже разные. Скажем, многим из тех, кто когда-либо сталкивался с Володей, известно, что Винокур — человек достаточно резкий в общении. И в этом смысле наш с ним союз представляет собой как бы сочетание по контрасту: он порой проявляет нетерпимость к людям, я — терпимость, он обычно обостряет ситуацию, я ее смягчаю. Бывает, что в застольях на весьма высоком уровне Володя вдруг порывается рассказать некий сомнительный анекдот. Я тут же начинаю в панике давить ему под столом на ногу, на что он реагирует так: «Вы знаете, вот сейчас мне Лещенко давит на ногу, а ведь сам он, между прочим, и рассказал мне этот жуткий анекдот!» То есть «взвинтить» ситуацию, довести ее до точки кипения — любимое Володино занятие.

Что же касается его повышенной требовательности к людям, он однажды попытался объяснить мне это на примере недавно ушедшего из жизни нашего с ним старого друга, артиста Театра оперетты Славы Богачева: «Теперь я стал немного понимать, почему Слава был всегда таким нетерпимым в общении. Суть в том, что он так относился не ко всем без исключения людям, а только к бездарям, ничтожествам, лентяям и тупицам. Он их, так сказать, морально уничтожал. Девизом всей его жизни было: «Или ты делаешь свою работу талантливо и профессионально, или не берись за это дело вообще!» Грех сравнивать себя с кем-либо, но я, как мне кажется, в этом смысле похож на него. Я понял, почему я часто бываю так резок с людьми. Да, но не с каждым же, а только с теми же середняками, бездарями и тупицами, которых ненавидел Слава! Помнишь, как любил повторять один наш знакомый музыкант: «Чего только люди не придумают, лишь бы у станка не стоять!..»

Ну что я мог Володе на это возразить? Что не каждого из нас Господь Бог в темечко поцеловал? Что же в таком случае остается делать миллионам и даже миллиардам «нецелованных»? Что касается меня, то я отношусь к наличию или отсутствию каких-либо талантов в человеке далеко не так ригористично. Кто знает, не скрыт ли вот в этом, к призеру, случайном прохожем такой талант любви и доброты, какой и не снился какому-нибудь трижды заслуженному деятелю? Так что все весьма относительно.

Но это так, к слову. Пока же, проведя на пару с Володей несколько совместных концертов, мы с сожалением констатировали, что начинаем уже некоторым образом повторяться и топтаться на месте. Пришло осознание того, что нам необходим какой-то новый рывок, прорыв в иное качество. На наш взгляд, возможности жанра театрализованного «капустника», в котором мы себя попробовали, исчерпались полностью. И тут перед нами замаячила вполне реальная перспектива создания крупной, масштабной сценической постановки в форме мюзикла, где мы можем использовать свои собственные козыри, такие, как, скажем, танец, музыку, вокал, мы можем сделать из этого материала вполне оригинальное музыкальное шоу, где нам никто уже не конкурент. Такого уж точно никто, кроме нас двоих, не сделает. В настоящее время мы в поисках такой пьесы, музыку к которой, возможно, напишет Вячеслав Добрынин, а возможно, и Игорь Крутой, недавно сочинивший для Володи три прекрасные песни. Причем одна из них, «Мама», посвященная матери Володи Анне Юльевне, произвела на меня большое впечатление. Сразу вспомнились знаменитые «курские посиделки» в доме у Володиных родителей, где нас, его друзей, принимали всегда с необычайным хлебосольством. Много я в жизни повидал семей, но такую дружную и ладную, как семья Винокуров, особенно когда еще был жив ее глава Натан Львович, доводилось встречать не часто. Да и более нежного и любящего сына я в жизни не видывал… Теперь, правда, Анна Юльевна живет уже в Москве и помогает воспитывать его дочку Настю, юную балерину, будущую выпускницу Московского хореографического училища. Володя всячески поддерживает это учебное заведение своим авторитетом и не пропускает там ни одного праздника…