Григорий Щедрин - На борту С-56

• Название: На борту С-56
• Автор: Григорий Щедрин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Мичман Павлов пытается вытолкнуть воющую торпеду повторной подачей воздуха. Делает это совершенно напрасно. Выдавить из аппарата удалось только воду. Торпеда не вышла, а дифферентовка нарушилась Лодка "клюнула" носом. Дифферент 10, 15, 20 градусов! А затем его уже вообще трудно определить. Во всяком случае, не меньше, чем у лестницы на эскалаторе московского метрополитена. Пузырек дифферентометра пришел в самое верхнее положение, показать больше ничего не может - прибор явно не рассчитан на такое "пикирование".

Люди буквально висят на переборках, держась за что только можно. Стучат срывающиеся с креплений ящики, звенит инструмент, гремит бьющаяся посуда Все устремляется в нос. Глубина погружения стремительно и неудержимо растет. Проскочили уже рабочую, затем предельную, а стрелка глубомера все еще бежит вправо.

Сейчас затрещит. Колоссальным давлением воды прочный корпус лодки раздавит, как яичную скорлупу. В голове мелькнуло: "Вот так и погибают подводники". Но за жизнь нужно бороться до конца! Давно уже поданы команды:

- Дать пузырь в нос! Оба электромотора - полный назад!

И передать и исполнить эти команды сейчас нелегко. К машинному телеграфу не дотянуться. Механик пытается кричать в переговорную трубу, но ему никто не отвечает. Видимо, в шестом отсеке люди у переговорных не удержались.

Рыбаков повис на станции погружения. Он, как воздушный гимнаст, одной рукой держится, чтобы не упасть, во второй зажал воздушный ключ и открывает им нужные клапаны. С большим трудом это удается ему сделать. Упругие струи сжатого воздуха ворвались наконец в носовые цистерны, расширились, выталкивая воду. Лодка облегчилась и выровнялась. На несколько секунд наступило равновесие, а затем началось всплытие. Теперь зевать нельзя. Может выбросить.

- Снять пузырь с носовой группы!

Выпустить воздух из цистерн за борт нельзя. Выйдя с такой глубины на поверхность, он расширится настолько, что "бульба" получится величиной с дом. Лучшего ориентира для противолодочных кораблей не придумаешь: бросай бомбы - и почти наверняка попадешь. Нет, за борт нельзя...

- Давление снять в пятый отсек!

- Есть!

Вместе с воздухом в дизельный отсек попала вода. Дифферент перешел на корму и стремительно нарастает. Снова гремят ящики, совершая на этот раз обратное движение. Лодка, как воздушный шар, у которого обрубили удерживающие его у земли канаты, подпрыгнула вверх, к поверхности.

Оказаться наверху столь же опасно, как и проскочить предельную глубину погружения. И там и там - смерть. Над нами вражеские противолодочные корабли.

"Выскакивать" нельзя.

- Принимать воду! Заполнить цистерну быстрого погружения!

Дифферент отвести удалось, а с плавучестью не справились. Лодка, что норовистый конь, не слушающийся наездника, упрямо всплывает. Нас подхватывает волна и цепко, как в когтях, удерживает у поверхности. Рубка уже над водой.

- Сторожевик и миноносец идут на нас! - взволнованно докладывают из акустической рубки.

"Ну, теперь все, конец..." - думает каждый про себя. Всем кажется, что таранный удар придется именно в его отсек. Раздастся треск и скрежет рвущегося железа, кованый форштевень миноносца проломит борт.

Принимаем воду, куда только можно... Как автоматы, работают трюмные Оборин и Токарев.

- Миноносец и сторожевик быстро приближаются! Работают полным ходом!

Да, кажется, наступает последний парад.

- Как лодка, боцман?

Вопрос - для очистки совести. Сам вижу - на месте.

- Лодка не погружается, товарищ командир! Что ж, время терять не будем, через минуту будет поздно.

- Артрасчетам обеих пушек - в смежные с центральным постом отсеки! Приготовиться дуть среднюю по моей команде!

Поднимаюсь в боевую рубку. Достаю кормовой флаг. Противник ни на секунду не должен подумать, что всплываем для сдачи в плен. Мы всплываем для боя. Флаг своей Родины подыму на руках,

- Как лодка?

- Не погружаемся!

Становлюсь на ступеньки трапа, берусь за кремальеры верхнего рубочного люка.

- Артрасчет, за мной!

Слышу топот ног. На трапе Хлабыстин, Булгаков, Бочанов. Несколько выстрелов, наверное, сделать успеем...

Начинаю открывать люк. Шипит воздух...

- Продуть среднюю!

Вдруг неистовый крик из центрального поста.

- Товарищ командир, закрывайте люк! Лодка погружается!

- Артрасчету вниз! По своим отсекам! Спустившись в центральный пост, прежде всего смотрю на глубомер - уже двадцать пять метров! Лодка стремительно проваливается, но нам еще кажется, что она идет вниз страшно медленно. Особенно - после доклада Круглова.

- Миноносец у борта!

Слышим шум винтов над собой, и затем оглушающие разрывы глубинных бомб. В носу гаснет свет. Гремят падающие вещи, звенит разбитое стекло. Как позже выяснилось, сорвало два листа в надстройке. Но теперь уже не страшно, мы в своей стихии - под водой.

Переднюю крышку аппарата, из которого не полностью вышла торпеда, закрыть не удалось. Пришла или нет торпеда в боевое положение? Сдетонирует она или нет при близком разрыве бомб? По теории-нет. Вертушка с ударника свертывается при поступательном движении торпеды в воде. Но кто знает, как влияют на нее струи от винтов лодки, да и от собственных винтов, отработавших в аппарате? На теоретических занятиях мы бы единодушно доказывали, что торпеда безопасна... А сейчас далеко не все в этом убеждены. Заднюю крышку аппарата подпираем аварийными балками. Так будет надежнее. Иначе ее может вырвать силой гидравлического удара при взрыве.

Лодку удифферентовали, дали полный ход и нырнули в минное поле. По счастью, нас почти не бомбят.

Серьезная бомбежка началась через час, когда мы благополучно вышли из района.

Миноносец и сторожевик нас потеряли, ушли в сторону и только глушат бомбами рыбу. Сейчас можно не много привести себя в порядок. Кузьмича просят в шестой отсек сделать пострадавшим перевязки.

Одним из пострадавших оказался командир группы движения инженер-лейтенант Николай Ушаков. До того как Ушаков получил ушибы, он попал в довольно смешное положение, если, конечно, во время таких "мертвых петель" и других фигур "высшего пилотажа", какие Мы выполняли несколько минут назад, бывают положения, которые можно назвать смешными.

Сигнал срочного погружения застал Ушакова в пятом отсеке, где и положено быть командиру группы движения по тревоге при работе дизелей. Убедившись в надежной герметизации отсека и двигателей после погружения, он направился в шестой отсек, куда автоматически перемещался его КП, поскольку лодка шла в торпедную атаку под электромоторами.

- Товарищ лейтенант, проверьте "взрывомер",- не то, шутя, не то серьезно попросил мичман Елин.

"Взрывомер" - это "патентованное" изобретение электриков, сделанное, как говорится, из подручных материалов. Одному из матросов девушки подарили детскую игрушку - маленькую обезьянку с пружинами вместо рук и ног. На спине у обезьянки - резинка. И, если подергать за эту резинку, обезьянка проделывает уморительные движения. Игрушка как игрушка для детей дошкольного возраста.

Еще в первом нашем боевом походе обезьянка случайно оказалась за ходовой станцией главных электромоторов. Тут-то и проявились ее необыкновенные свойства: когда при взрывах бомб корпус лодки испытывал толчки, обезьянка, закрепленная на резинке, начинала свой пляс. Чем ближе взрыв и сильнее толчок-тем больше "амплитуда" скачков обезьянки. Макаров и Федотов обратили на это внимание.

Дальнейшее было делом морской смекалки. Обезьянке отвели "штатное место" за левой станцией и нарисовали шкалу. Ноль стоял против положения обезьянки в спокойном состоянии. В обе стороны отмечены установленные опытным путем деления; "далеко", "близко", "очень близко" и наконец "ого-го", что соответствовало такой близости разрывов, когда обычно разлетаются плафоны и лампочки.

Электрики умудрялись без шума держать в курсе показаний "взрывомер" соседей - пятый отсек. Вот почему Ушакова не удивила просьба Елина.

Наша торпеда ударила в борт неприятельского транспорта и взорвалась. Каждую секунду можно было ждать, что противник начнет бомбежку. Вот тут-то Ушаков и отдраил переборочную дверь, чтобы жестом показать Елину: дескать, все в порядке, ждите бомб спокойно, "взрывомер" в исправности. В этот момент лодка "клюнула" носом и пошла в "пике". Командира группы выбросило в пятый отсек. Захлопнувшаяся переборочная дверь зажала полу надетой на нем шубы.

Инженер-лейтенант повис в воздухе, болтая руками и ногами.

Помочь своему командиру мотористы не могли, так как не могли добраться до него. И когда в момент самого большого дифферента Ушаков сорвался, он упал между дизелями, расшиб лоб и повредил руку.

В другое время этот эпизод долго служил бы темой для шуток острых на язык Иванова и Шаповалова. Но сейчас у каждого хватало своих переживаний. Ведь смерть пыталась заглянуть нам прямо в глаза.